которой я моментально заливаюсь краской. — Пиджак натягивай и поехали в ресторан. Попотчуем тебя чем-нибудь этаким. Берлога у меня, сама видишь, холостяцкая. Помимо вина и колбасы хер что в холодильнике сыщешь.
— Сегодня я для ресторана, пожалуй, не гожусь. — Я машинально трогаю щеки. — Одежда несвежая, голова тоже. И не смотри на меня с укоризной, Игорь. Я же предупреждала, что мне очень важен комфорт.
— Пиццу, что ли, с газировкой закажем? — иронизирует полиграфический магнат. — Голод тебе не бабка.
— А хочешь я тебе пирожков напеку? — не подумав, предлагаю я. — Только муки заказать нужно и еще пару ингредиентов.
Кадык Жданов судорожно дергается.
— Используешь запрещенный прием, Люба. Я теперь в ювелирку готов прямо сейчас рвануть.
Я смущенно улыбаюсь.
— Скажешь тоже. Это ведь не бог весть что, а обычные пирожки. Ника их очень любит, так что я приноровилась быстро делать. Всего за полчаса.
— Диктуй, что заказать, — распоряжается Жданов, прикладывая телефон к уху. — Алло, Миша. Ты далеко шарахаешься? А, на техобслуживании. Короче, отменяй все. У тебя на сегодня другая важная миссия нарисовалась: в гастроном сгонять и привезти ко мне домой продукты.
Его брови вопросительно взлетают вверх: мол, ну и чего ты молчишь, Люба?
Я начинаю послушно перечислять: мука пшеничная высший сорт, кефир трехпроцентный, масло сливочное… Неужто я правда в Жданова влюбилась? Сначала ночевать осталась, теперь вот готовить на его кухне собралась.
И пока он разговаривает с водителем, я достаю телефон и отправляю сообщение Нике:
«Дочь, у меня все хорошо. Я еще немного задержусь».
«Можешь домой и сегодня не приходить, мам;) Только, чур, с тебя потом подробный рассказ».
Невольно заулыбавшись, я быстро печатаю:
«Лучше воздержусь, чтобы ты не завидовала».
«Охо-хо-хо! А дядя олигарх-то не промах, да?! Ой, мамуля-красотуля, я так за тебя рада! Сколько уж лет ты постишься? Около пяти?»
Я закатываю глаза. Ох уж эта современная молодежь. Ничего святого.
И пока раздумываю над ответом, мой телефон разражается громкой мелодией. Я растерянно смотрю на имя звонящего и не придумав ничего лучше, сбрасываю вызов. Потому что о себе невовремя решил напомнить Лева.
Судя по пристальному взгляду, этот маневр не остается незамеченным для Жданова. Я нервно скрещиваю ноги под столом.
«А ты чего разволновалась-то так, Любовь Владимировна? — мысленно корю себя. — Словно тебя уличили в государственной измене»
И нет бы Леве на этом уняться, но он, настырный, решает позвонить снова. Я тянусь к телефону, сказать, что наберу чуть позже, однако, полиграфический магнат меня опережает.
— Еврей, ты, что ли, это? — гаркает он в трубку без прелюдии. — Занята Люба. С сегодняшнего дня и до конца жизни. Так что больше не звони сюда. Усек? Все, отбой, жиденок. Мазаль тов.
_____
Напомню: Автор никаких национальных антипатий не имеет. Все написанное — не более, чем имидж деда.
40
От неожиданности и изумления я не сразу нахожусь, что сказать. Такой вольности себе не позволял даже мой бывший муж. У каждого человека имеется личное пространство, и телефон в этом смысле неприкосновенен. Мой старенький «Самсунг» — почти личный дневник. В нем содержатся ценные моему сердцу фотографии, переписка с дочерью… То, что кто-то позволяет себе так запросто его трогать — равносильно копанию в ящике моего нижнего белья.
— Ну что, Люба. Показать тебе как духовка включается или сама разберешься? — как ни в чем не бывало басит Жданов.
— Ты только что без разрешения взял мой телефон и нагрубил человеку, — от возмущения мой голос скачет. — Я считаю это недопустимым, Игорь. Мне бы хотелось, чтобы впредь ты этого не делал.
Полиграфический магнат раздраженно щурится.
— А я разве что-то не по делу сказал? Меньше, чем за минуту избавил тебя от необходимости с евреем объясняться. Или ты этого делать не планировала?
То, что он не испытывает ни малейшего раскаяния за столь опрометчивый поступок, приводит меня в полное недоумение. Нет, безусловно, Жданов имеет привычку попирать чужие границы, но в отношении меня до этого дня держал себя в рамках.
— Разумеется, я планировала. Собиралась встретиться с Левой и сказать, что видеться мы больше не можем. Но сделать это должна была я сама, без посторонней помощи. И твое завуалированное обвинение в желании усидеть на двух стульях мне тоже неприятно. Не думаю, что я чем-то его заслужила.
— Не понимаю, с чего весь этот сыр-бор, Люба. — Жданов морщится, так словно мой короткий монолог порядком его утомил. — Если ты и так собиралась жиду пинка под зад дать.
— Сыр-бор, Игорь, заключается в том, что ты только что грубо нарушил мои границы. И то, что мы провели вместе ночь, не дает тебе права этого делать.
— Столько времени себя примерно вел и внезапно такую свинью подложил, — саркастично произносит полиграфический магнат. — Инженерскому ухажеру нахамил.
— Ты совершенно прав, Игорь. Это не впервые, когда ты ведешь себя, мягко говоря, некорректно. В небольших дозах это действительно придает тебе обаяния… Особенно с учетом того, что в наш век наметилась тенденция к вырождению мужской инициативы. То есть ты со своей напористостью и прямолинейностью выгодно выделяешься. Но на дальние дистанции и в близких отношениях так дело не пойдет.
— И что это значит? — Его голос звенит металлом, выдавая тот факт, что возмущена не я одна.
Но если обычно я выступаю миротворцем, то сейчас не в силах прекратить спорить. Уж слишком задета за живое.
— Это значит, Игорь, что я не в том возрасте, когда чувство собственничества со стороны мужчины вызывает дикий восторг. Оставлю это для тех, кто помладше. Я уже говорила, что мне очень важен комфорт: как физический, так и душевный. И взаимное уважение для меня тоже важно.
— Тебя послушать, так я просто Усама Бен Ладен, — небрежно фыркает Жданов.
— Нет, сравнивать тебя с покойным лидером Аль-Каиды я бы не стала. И, наверное, если бы ты принес извинения и не стал убеждать меня в том, что случившееся — в порядке в вещей, не было бы нужды вступать в дискуссию на повышенных тонах. Но сейчас я действительно не на шутку завелась. По большей части от того, что ты искренне считаешь себя правым.
— Считаю, конечно. Вы, женщины, только стонете, что ваши права нарушают. А сами тайком мечтаете о том, что припрется принц на буцефале и все ваши проблемы за раз порешает.
— Ну знаешь… — От обиды и возмущения я встаю. — Не нужно приписывать мне то, чего нет и в помине. Я не для того высшее образование получала и двадцать лет беспрерывного трудового стажа имею, чтобы