При этом было немало сенсаций. У многих крупных армейских начальников сократилось число «ромбов» в петлицах, а у моряков стало меньше позолоты на рукавах. Молодым женам командиров «малюток» пришлось спарывать с кителей своих мужей по две нашивки, так как почти все командиры малых лодок получили звание старших лейтенантов.
Помню, как-то утром происходило гарнизонное собрание в Доме Красной Армии и Флота. В президиуме ря-
[96]
дом с комфлотом сидел крупный начальник с широкой и несколькими средними нашивками. И вдруг в зале появилась «Красная звезда», пошла по рядам. Весь зал облетела новость: оказывается, этому начальнику по его новому званию положена только одна широкая нашивка. После перерыва смотрим: начальник сидит уже с одной нашивкой, а все остальные наспех спороты, только ниточки торчат…
Комфлоту Кожанову ничего спарывать не пришлось: ему присвоили звание флагмана флота 2 ранга. У нас на бригаде комбриг имел одну широкую и одну среднюю нашивки. Так оно и осталось, срезать Васильеву ничего не пришлось, ибо он получил звание флагмана 2 ранга (в дальнейшем это соответствовало званию контр-адмирала). Начальнику штаба бригады было присвоено звание капитана 2 ранга. В те дни это считалось высоким званием, и я без грусти расстался с широкой нашивкой, заменив ее четырьмя средними.
Вскоре меня назначили командиром 2-й бригады подводных лодок. В бригаду вошли три дивизиона. Она была молода по сравнению с 1-й бригадой, но мы ни в чем не хотели уступать. С первых же дней моряки начали соревноваться за лучшие показатели в боевой подготовке. Командиры лодок старались, чтобы на учениях флота их атаки с выпуском торпед были не хуже, а лучше, чем у соседей.
Штаб бригады работал дружно и плодотворно. Начальником его сначала был отличный знаток подводного дела, бывший командир дивизиона подлодок А. Н. Рублевский. Его сменил достойный преемник — немногословный и очень исполнительный М. Г. Соловьев. Вместе с комдивами штаб искал новые формы тактического использования подлодок.
Крестовский и Рублевский предложили оригинальный способ наведения малых подлодок. Для этого крейсер брал на буксир две или три «малютки» и шел на сближение с «противником». Лодки шли в подводном положении, поддерживая телефонную связь с крейсером. Выйдя на заданную дистанцию и получив с крейсера все элементы движения цели, лодки отдавали буксиры и начинали сближение с нею. Крейсер тем временем своими маневрами отвлекал внимание «противника».
Мысль была смелая, ее одобрил командующий флотом.
[97]
Но в боевых условиях этот прием так и не был применен. Война подсказала другую тактику.
Новшеством для тех лет считалось наведение подводных лодок по радио с надводного корабля. Дело усложнялось уязвимостью корабля управления — он мог оказаться сам объектом ударов. Кроме того, чтобы не упустить сигнала, лодки вынуждены были то и дело подвсплывать, поднимая над водой антенну, чем могли выдать себя.
Много времени и сил мы отдали этому тактическому приему. А жизнь в первые же месяцы Отечественной войны показала, что он не годится. Но было бы несправедливо утверждать, что усилия наши затрачены впустую. Эта учеба принесла свою пользу, она впоследствии помогла подводникам в отработке взаимодействия с авиацией. Но вообще-то было бы куда целесообразнее в то время учить подводников другому — без промаха поражать быстроходные цели на свободном зигзаге. К сожалению, тогда это было трудно организовать: не было быстроходных и маневренных кораблей-целей. Учиться атаковать вражеские корабли на зигзаге, да еще идущие в сильном охранении, пришлось уже в тяжелые дни войны. Не сразу, но научились и этому. Сотни фашистских судов с войсками и военными грузами нашли свой конец в морской пучине от ударов советских подводников.
Вообще-то говоря, я не стал профессиональным подводником. Зачем же я пишу о своей не столь уж длительной службе в подводных силах? А потому, что она дала мне многое. Я близко познал этот перспективный класс кораблей, жизнь и быт подводников, особенности их боевой деятельности. Все это очень пригодилось мне потом, когда в моем ведении оказались корабли различных классов. Морскому офицеру никогда не вредит знать и видеть как можно больше. Такова уж наша флотская служба.
[98]
«ЧЕРВОНА УКРАИНА»
Пусть простит меня читатель: в своем рассказе о подводниках я увлекся и забежал вперед. Сейчас вынужден вернуться к более ранним событиям.
У моряков нередко бывает: не успеешь обжиться на одном месте, а тебя уже ждет приказ о новом назначении. С этого начался для меня 1926 год. Распростившись с Севастополем и собрав нехитрые пожитки, еду в город, знаменитый своим судостроительным заводом. Здесь достраивался легкий крейсер «Червона Украина», на который меня назначили старшим штурманом. Командовал крейсером Н. Н. Несвицкий. Помните, с которым я познакомился на борту «Азарда» в 1919 году. Не без основания считая, что Николай Николаевич меня сразу узнает, я без особых церемоний вошел в его «каюту» в казарме (экипаж в то время жил еще на берегу) — большую, почти пустую, очень неуютную комнату, и громко представился. Несвицкий, читавший газету, медленно отложил ее, снял пенсне, прищурился. Глаза на полном лице превратились в маленькие бусинки и холодно глянули на меня, словно удивлялись моей дурацкой улыбке. Он не спеша взял предписание и начертал в углу: «ст. п.» и также неторопливо вернул документ. Мне оставалось сказать: «Есть!», повернуться на каблуках и покинуть комнату. Буквы «ст. п.» означали «старшему помощнику». Я и направился к нему. Исполнял эту должность А. И. Белинский, в прошлом моряк торгового флота, тихий, очень деликатный. Он поинтересовался, как принял меня командир и о чем мы с ним беседовали. Хотелось сказать: «Несвицкий все тот же, только с годами стал еще невыносимее». Но такую фривольность по отношению к коман-
[99]
диру крейсера я допустить не мог и, не моргнув глазом, доложил:
— Командир дал подробные указания, мне все ясно, вопросов нет.
Белинский покосился на меня и понимающе улыбнулся.
Как потом выяснилось, Н. Н. Несвицкий всех новичков принимал так: молча накладывал резолюцию и отсылал к старпому. Конечно, от такой встречи настроение не поднималось. Выручал комиссар Г. Н. Кедрин: приглашал к себе, долго беседовал с молодым командиром, говорил о Несвицком, что человек с характером, но добрый, справедливый, а главное, отличный моряк.
Работа по достройке корабля была на редкость интересная, я с утра до вечера пропадал на заводе. Помогал устанавливать штурманские приборы, вместе со старшинами изучал рулевое устройство, системы его переключения. Пожалуй, только на заводе можно вот так, своими руками ощупать каждый винтик. В море это не удастся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});