— Я справлюсь сама. — Она попыталась отодвинуться, выставив локти.
Но он не пошевелился. Держа ее руку под холодной струей воды, он притронулся губами к ее уху.
— Ты и вправду отдала мне свое сердце, Элина?
— Думаю, что да, но только на время. Потом я поняла, что совершила большую ошибку, и взяла его обратно.
Бернард закрыл кран, снял с крючка полотенце. Повернув ее лицом к себе, он осторожно вытер руку, взял ее за подбородок так, что она была вынуждена смотреть ему в глаза.
— Ты уверена? — спросил он.
— Пожалуйста, Бернард, — попросила она робко, ее намерение сопротивляться разлетелось в пух и прах, — не делай этого. Лучше скажи, что собирался сказать, и уходи. Я очень устала.
Он ласково погладил ее по щеке.
— А если я приду завтра или послезавтра? Как ты смотришь на это, Элина? И что будет с нашим будущим? Мы ведь все обсудим, правда?
— Все кончено, — тихо сказала она. В уголках глаз сверкнули слезы. — Все умерло в тот день, когда оказалось, что Сильвия жива. И если ты не хочешь касаться этой темы, чтобы не показаться жестоким, я сама скажу. Я всегда была на втором плане, а потому нам не о чем говорить сейчас, когда настоящая любовь вернулась к тебе. Отправляйся домой, Бернард. Возвращайся к жене и оставь меня в покое.
Он кончиками пальцев вытер ей слезы.
— Слушай меня, слепое и безвольное создание, — скомандовал он. — Сильвия не моя жена и никогда ею не будет. Разлад между нами начался уже давно, а теперь и вовсе поставлена точка.
Эти слова поразили ее, как гром среди ясного неба. Еще месяц, может, даже неделю назад Элина растаяла бы, услышав такое, но теперь она боялась поверить, боялась опять оказаться в мрачной пустыне, из которой постепенно стала выбираться.
— Ты бы мог так говорить, когда был убежден в гибели Сильвии, — попыталась возразить Элина. — Теперь тебе известно, что она жива и здорова, хотя…
— Ничего это не меняет, Элина. Даже если она и осталась той самой женщиной, которой когда-то я сделал предложение, то за это время изменился я.
— Но ты любил ее.
— Считал, что любил. Теперь я убедился — это была ошибка.
Элине вдруг захотелось спросить: потому что ты любишь меня? Не выдержав напряжения, она нервно хихикнула.
— И что теперь будет с Сильвией?
Он с необыкновенной нежностью сжал в ладонях ее лицо, прижал пальцы ко рту, предупреждая дальнейшие вопросы.
— Завтра, милая Элина, я объясню тебе все, все. Но сейчас, пожалуйста, попытайся поверить, что я больше не позволю никому стать между нами. Мне пришлось объездить полстраны, прежде чем я смог заставить твоих близких сказать мне, где тебя найти. Я так скучал по тебе, Элина!
Он убрал пальцы, зажимавшие ей рот. Гладя ее волосы, Бернард принялся целовать ее сначала в один уголок рта, потом в другой. Он целовал ее веки, нос, а затем впился в губы.
Элина совсем сомлела, гоня прочь мысли о былой отчужденности. Она плыла по направлению к тому самому раю, в котором когда-то, хотя и недолго, пребывала. Конечно, трудно сразу забыть боль, злость, разочарование. Но все это было когда-то. А сейчас? Сейчас она чувствует себя почти на небесах. Могла ли она думать, что так произойдет!
Она закрыла глаза, купаясь в его теплоте, вдыхая его запах. Ее губы стали податливыми, давая знать, что она готова отдать ему все, согласиться на любую его просьбу. Забыв стыд, Элина прижалась к нему, втискиваясь между его ног, стараясь ощутить его возбуждение.
Она вытащила из брюк его рубашку и стала гладить его голую спину.
Последствия не заставили себя ждать. Бернард вздрогнул, словно сквозь него пропустили электрический разряд. Это был своеобразный сигнал к наступлению. Он поцеловал ее давно забытым поцелуем, и Элина особенно остро почувствовала, как истосковалась по нему, как страстно жаждет его близости.
— А как у нас с рагу? — пробормотал Бернард, прерывисто дыша.
— К черту рагу, — прошептала она, чувствуя, что ее сердце разрывается от любви.
Совсем неожиданно она очутилась у него на руках. Он понес ее к узенькой лесенке напротив входной двери.
Около ванной, на втором этаже, находилась единственная комнатка с альковом, которую Элина намеревалась со временем преобразовать в детскую. В алькове стояла кровать с резной спинкой. На ней мог улечься только один человек. Под тяжестью двух тел она жалобно затрещала. Эта армейская в прошлом койка приняла на себя страсть двух разгоряченных любовников.
Он торопливо срывал с себя одежду и впервые принялся с наслаждением раздевать ее, осторожно снимая каждую деталь ее костюма. Обнаженным телом Элина чувствовала свежесть апрельского вечера. Руки Бернарда с немым благоговением ласкали ее округлившийся живот.
— Подожди, — попросил он, когда она попыталась притянуть его к себе, и включил настольную лампу. — Позволь мне полюбоваться тобой. — Розоватый свет наполнил комнату, высветил ее обнаженный живот, руки, груди. — Как ты прекрасна, — восхитился он, проводя пальцами по ее соскам и большому животу.
Под его рукой ребенок шевельнулся. Зрачки Бернарда удивленно расширились, глаза стали изумрудно-зелеными.
— Мне кажется, — выдохнул он, — что ребенок узнал меня! Не знаю кто — он или она. Я никогда… никогда прежде не ощущал ничего подобного!
Не имея сил противостоять его ласке, Элина вдруг вспомнила, что произошло два месяца назад. «Догадайся, дорогой. У нас будет ребенок!» — зазвучал в ее ушах голос Сильвии.
— Элина! — позвал Бернард, прильнув к ее щеке. — О чем ты задумалась?
Как ужасно позволить призраку появиться вновь. Но ведь Бернард сказал, что Сильвия ушла из его жизни…
— Ни о чем, — прошептала она, проводя рукой по его бедрам. — Может, подумала о том, что я там, где мне и надлежит быть…
— Ну и хорошо. Мы будем любить друг друга медленно… всю ночь… Я буду покрывать поцелуями каждый дюйм твоего прекрасного тела…
Она приподняла бедра, чтобы ему удобней было слиться с ней.
Бернард провел пальцем между ее ногами.
— Мне приятно наблюдать, как напрягается твое тело, когда я прикасаюсь к нему.
При рассеянном свете лампы Элина видела блеск его глаз, его возбуждение, которое рождало в ней ответный жар.
— Бернард, пожалуйста, возьми меня, — взмолилась она чуть не плача. — Разговоры могут подождать, а я ждать не могу!
8
Страсть его была неуемной, ласки отличались особой нежностью. Элина проявляла такую же пылкость. В эту ночь они достигли высшей гармонии, которая сочетала в себе и душевную и плотскую близость. Если между ними еще и сохранялись какое-то преграды, то теперь они были сметены взаимной страстью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});