растянулся на земле, подставляя пузо теплому солнышку, — делов на два дня. Только не забудь присовокупить к этому еще и такую задачу: от старшего и среднего братцев живому уйти. Ну и семейка… Человек человеку волк. Да и папашка у тебя…
— Не сметь! — крикнул Ваня и побледнел, — Крася вон тоже говорила, что отец на верную смерть меня послал с задачей невыполнимой. Ей сказал и тебе скажу, что богатырь русский потому так гордо и прозывается, что наперекор всем горестям и препятствиям одерживает победу и славой овеянный домой возвращается.
Волк закрыл глаза и сделал вид, что дремлет, несмотря на то, что солнцу садиться было рано. Радость от ценного дара судьбы у Ивана-царевича приутихла, и он даже скуксился. Опять у него не было никакого плана действий. Камень Алатырь оказался неважным путеводителем, Огненный Змей взвился под облака, не оставив даже следа на небе, в какой сторонке искать его обиталище. Вероломный брат Зотей обещал показать путь-дорожку, а сам чуть жизни не лишил. Не уповать же на песни гусляра Афтандила, в которых туману было больше, чем в рассветный час над рекой Смородиной.
«Стоп! — сказал сам себе Ваня, — в историях дядьки Ерошки упоминалась река Смородина, что впадает в Окиян-море, а уж там и острову Буяну место. И искать мне следует не в лесу, не в поле, а там, где одни воды смешиваются с другими».
— Скажи мне, волче, а как искать реку Смородину?
— А чего ее искать? — ответил волк и прищурился на один глаз, — где вонища, там и речища.
Глядя на удивлённое лицо царевича, волк снисходительно пояснил, что имя свое речка получила от зело дурноароматных вод, попросту сточных, куда сбрасывают негодные людишки помои разные. И если раньше эта речка была Смородина, потому что росли вокруг нее благоуханные кусты с целебными ягодами, то нынче и забыли, откуда взялось название, а напридумали, от того, что смердело там зело.
Ваня воодушевился и стал расталкивать волка, чтобы тот не валялся, а держал путь к руслу реки Смородины. Серый скакун нехотя поднялся и сказал:
— Ты вот Афтандила слушаешь, рецы его зело нелепые. Если б знал гусляр, где Огненный Змей обретается, то до седин бы не дожил и нас своими струнными аккордами не радовал. Знаешь ли, где художественный вымысел рассказчика, сиречь кривда, а где реальная география?
Ваня помотал головой и удручённо сел подле волка.
— Как ты думаешь, почто судьба тебе в помощники именно меня определила?
Озарение снизошло на Ваню, и тот вскочил на ноги.
— Волче, а не тебе ли знать, где Огненный Змей гнездится, где его поганое логовище?
Волк самодовольно хмыкнул и прикрыл глаза веками, а пасть растянул в улыбке.
— Знал и молчал! Почему?
Волк кивнул и с расстановкой ответил:
— Во-первых, весьма уважаю право юноши царского рода на ошибку. Во-вторых, за время нашего путешествия из двухмесячного младенчика ты стал настоящим витязем, с каким-никаким жизненным опытом потерь, поражений, битв и сражений. А в-третьих, я ещё не решил, как выгодно продать тебе информацию.
— Ах ты ж волчья сыть, травяной мешок! — завопил Ваня и принялся пинать волка, а когда тот побежал, вихляя хвостом, вокруг поваленного Алатыря, погнался за ним, норовя схватить за уши и хорошенько дернуть.
Волк бежал вяло, вполсилы, изматывая догоняльщика и порыкивая, что, по всей видимости, означало издевательский смех. Когда через полчаса Ваня в изнеможении повалился на траву, волк сделал вокруг камня лишний торжественный круг и поставил лапу Ване на грудь.
— Я с интересом наблюдал за твоими поисками верного пути. Ты спросил у камня, ты спросил у гусляра, ты спросил у старосты. Ты б ещё у ясеня спросил. Но больше я тебя мучить не буду, а скажу всю правду истинную. Змей Огненный живёт там, куда ни по воде, ни по земле хода нет. Ибо летает Змей в облацех и путь к нему воздушным способом искать нужно.
Ваня толкнул наглую волчью лапу и сел, плотно обхватив колени руками, сжав пальцы в замок.
— Отчего люди не летают, как птицы? — произнес он задумчиво и скривился, точно хотел заплакать.
— Иные летают. Баба Яга, например.
— Я так и знал, что придётся мне к ней прийти, рано или поздно! — помотал головой Ваня, — в логово к людоедке…
— У тебя устаревшие сведения об этой достойной и весьма почтенной женщине, Ваня. На моей памяти она не съела ни одного царевича или даже захудалого купчишки. Возможно, в молодости какие-то грешки и были, лет двести назад, но… Пора бы уже и забыть.
— Ладно, вези меня к Бабе Яге.
Глава 16
Избушка Бабы Яги стояла, как ей и положено, на опушке леса, в окружении дремотной тишины. Лишь изредка синицы устраивали веселую перепалку в ветвях раскидистых дубов, да торопливая лиса нет-нет да и прошмыгнёт, мелькая ржавым хвостом в зеленях.
Царевич, спешившийся со своего серого скакуна, оглядывал высокий сосновый частокол. Высохшие стволы чередовались со свежими, на которых еще смолились места отрубленных сучьев. Коновязь пустовала, но трава вокруг была свежепримятой, а не успевший заветриться пахучий ком говорил о том, что у Бабы Яги недавно были гости.
— Ты с ней построже, женщины любят мужей зело суровых и даже грубых, — подсказал Серый Волк.
Ваня толкнул калитку и вошел в огороженный частоколом чисто выметенный двор. Кот с метлой в руках и цигаркой в зубах осведомился:
— Кто таковские, по какому делу?
Ваня насупился и ответил так грубо, как мог:
— Перед хвостатыми ответа держать не стану. Хозяйка где?
Кот махнул лапой и обиженно дернул себя за ус. Ваня заглянул вглубь двора и увидел избу на высоких сваях, об одном окне и с такой широченной трубой, через которую явно было удобно вылетать. Несколько ступ, выстроганных из широченных пней, и пара весьма обтрепанных мётел красноречиво говорили, что пользуются ими часто, и владелица не слишком бережлива.
— Избушка, избушка, — молвил царевич, вспоминая сказки дядьки Ерошки, — повернись ко мне передом, к лесу задом.
Волк ободрительно кивнул, переступая с лапы на лапу, а избушка со