Свод восточнохристианских реликвий в России
Выявленные в ходе исследования документы легли в основу Свода восточнохристианских реликвий в России середины XVII в. Свод позволяет каталогизировать полученный материал, облегчая дальнейшую работу с ним. В то же время систематизированные сведения показывают, что введение архивных документов в научный оборот должно сопровождаться проверкой информации источника. В настоящее время Свод представляет собой рабочий вариант базы данных, касающихся сакральных предметов, попавших в Россию в исследуемый период. Он включает в себя свидетельства документов Посольского приказа, которые дополняются документами других фондов РГАДА, а также сообщения об отдельных памятниках, известных в историографии.
Научная и информационная значимость Свода может быть показана на примере предлагаемого каталога икон, попавших в Россию при патриархе Никоне. Сведения об иконах, содержащиеся в досье Посольского приказа, как правило, лаконичны и единообразны. Несмотря на это обстоятельство, они представляют значительный научный интерес. Описания включают указание иконографии памятника, наличие оклада (не всегда), происхождение иконы, которое чаще всего определяется по косвенным данным. Время создания памятника указывается в исключительных случаях. При анализе архивных материалов оказалось, что сюжеты икон, привезенных с Христианского Востока, более разнообразны, чем это можно было предполагать. Среди них выделяются три основных типа[563].
1. Иконы Спасителя (Таблица 1):
• Спас (Афон, Филофеев монастырь)
• Спас (Погониани)
• Спас в киоте (Галац, Никольский монастырь)
• Спас «писан в корени Есееви» (Крит)
• Спас с апостолами, складень (Крит (?))
• Спас с притворами (Янина, Успенский монастырь)
• Спас Нерукотворный (Афон, Великая Лавра)
• Спас и сербские чудотворцы Савва и Симеон (Афон, Хиландарский монастырь)
• Спас на престоле, с затворами в серебряном венце (Адрианополь (?), Спасский монастырь)
• Сретение Господне (Галац, Никольский монастырь)
2. Иконы Богоматери (Таблица 2):
• Иверская (Афон, Иверский монастырь)
• Одигитрия (Афон, Иверский монастырь)
• Богоматерь с Младенцем (Афон, Хиландарский монастырь)
• Богоматерь с Младенцем (Афон, Ватопедский монастырь)
• Одигитрия (Фессалоника, монастырь Анастасии Узорешительницы)
• Богоматерь с Младенцем (Фессалоника, монастырь Анастасии Узорешительницы)
• Успение Богоматери (Афон, Филофеев монастырь)
• Успение Богоматери, чудотворный (Крит, монастырь Богоматери Акротириани)
• Влахернская (Константинополь)
• Умиление (Янина, Успенский монастырь)
• Троеручица (Афон, Хиландарский монастырь)
3. Иконы разных святых (Таблица 3):
• Алексей Человек Божий (Левкадос)
• Все святые (Афон, Великая Лавра)
• св. Георгий «на золоте» (Афон, Хиландарский монастырь)
• св. Екатерина (Галац, Никольский монастырь)
• св. Николай Чудотворец (Миры Ликийские)
• св. Пантелеймон (Афон, Пантелеймонов монастырь)
• ап. Петр (Крит (?))
• ап. Петр и Павел (Погониани)
• пророк Илия (остров Халки, Успенский монастырь)
• св. Савва, Стефан и Симеон (Вознесенский Саввы Сербского Милешев монастырь)
• Федор Тирон (Фессалоника, монастырь Анастасии Узорешительницы)
Только один перечень икон дает представление о практически нераскрытом информационном потенциале архивных материалов. Обращение к документам корректирует даже хорошо известную по публикациям историю сакральных памятников, например, богородичных икон – Иверской, Влахернской и Троеручицы. Благодаря проведенному исследованию была уточнена дата появления у патриарха Никона второй Иверской иконы, а также выявлены еще три образа Портаитиссы, привезенные в Москву. Появление иконы Богоматери Влахернской, включенное в общий контекст перемещения реликвий, оценивается как один из эпизодов этого широкого процесса, но отнюдь не как центральное и уникальное.
В то же время анализ документов показал, что икона Богоматери Троеручицы, специально выписанная на Афоне патриархом Никоном, мало известна специалистам. Причин тому несколько. Одна из них заключается в упомянутой выше единообразной формулировке документов. Богородичные иконы описываются в них чаще всего как «образ Богородицы с превечным младенцем». За ней может скрываться любой тип Одигитрии, в том числе и непривычный для русских. Именно так и произошло с иконой Богоматери Троеручицы, попавшей в Москву в январе 1658 г.
Трудности, возникающие при изучении архивных документов, заключаются не только в лапидарности формулировок. Как оказалось, точность названия иконы в них зависела от знания иконографии лицами, которые фиксировали сакральные памятники в приказных книгах и столбцах. В этом контексте пример с образом Богоматери Троеручицы оказался не единственным. Икона, привезенная царю Алексею Михайловичу антиохийским патриархом Макарием, записана в документах как «образ Спаса, писаный в корени Есееви»[564]. Павел Алеппский уточняет, что это была «превосходная критская икона… с изображением лозы, которая выходит из Господа Христа и несет 12 учеников Его; Бог Отец с высоты, над Духом Святым благословляет»[565]. В критской иконографии данный извод называется «Христос «Виноградная лоза»»[566].
Рис. 15. Христос «Виноградная лоза» мастера Ангелоса. Вторая половина XV в. Музей Бенаки, Афины.
Для россиян более привычным было изображение Древа Иессеева, своеобразной генеалогии Спасителя, начинающейся царем Давидом и увенчанной образом Богоматери с младенцем. Эта роспись помещалась на галерее Благовещенского собора Кремля[567], через которую часто проходили служащие московских приказов. Вполне вероятно, что критская икона получила свое название по аналогии с сюжетом росписи из Благовещенского собора.
Икону Спаса и сербских чудотворцев из Хиландарского монастыря следовало бы назвать образом сербских чудотворцев Саввы и Симеона с благословляющим Спасом. Известен подобный хиландарский образ сербских чудотворцев, с той лишь разницей, что вместо Спаса помещено изображение Богоматери Воплощение[568]. Уточняющее определение, присутствующее в документе, например, «Богородица Умиление», могло быть подсказано греческой надписью на иконе ('Н ’ЕХєо аа)[569].
Икона Успения Богоматери, привезенная в 1653 г. критским архимандритом Неофитом, названа в досье Посольского приказа чудотворной. Это едва ли не единственное упоминание о чудотворной силе образа, которое стало определением иконы и повторялось при различных выписках из приказных дел. Как правило, свидетельство о чудесах, совершаемых святыней, содержалось в греческих грамотах, сопровождавших ее присылку, переводилось на русский язык и не повторялось при дальнейшем использовании документов.
Анализ сюжетов большинства икон, привезенных в Россию в середине XVII в., свидетельствует о том, что они были созданы в поствизантийскую эпоху[570]. Однако среди них могли оказаться произведения греческих мастеров XV–XVI вв., которые в XVII в. справедливо воспринимались современниками как древности. Были и иконы, писавшиеся едва ли не к визиту греков в Москву или непосредственно по заказу русских властей. Бесспорно одно: восточные архипастыри имели возможность привезти к русскому двору произведения, достойные внимания царя и патриарха. Вероятно, такими иконами были «Спас в киоте», принесенный бывшим вселенским патриархом Афанасием Пателаром, или «весьма древний»[571] образ апостола Петра, подаренный царю Макарием Антиохийским.
Исследование иконографического репертуара, представленного в Своде, выявляет несколько закономерностей в отборе икон для царской семьи и патриарха. Во-первых, привозили излюбленные изображения Спасителя и Божией Матери. Во-вторых – изображения святых, особо почитаемых в обителях, откуда они были принесены. Таков, например, образ св.
Екатерины из Никольского монастыря (г. Галац). Проникновение культа св. Екатерины в эту обитель объясняется ее тесными контактами с Синайским монастырем и его метохом на Крите. Из Хиландара присылали образ св. Георгия. Икона св. Георгия «на золоте» могла быть повторением почитаемого в обители образа, который, по свидетельству монахов, во время процессий творил чудеса[572]. Впрочем, популярный в Хиландарском монастыре культ св. Георгия бытовал в различных изводах[573]. В-третьих, доставляемые иконы сопровождали частицы мощей одноименных святых. Икона Феодора Тирона из монастыря Анастасии Узорешительницы появилась в Москве вместе с мощами святого, так же, как и два храмовых образа св. Пантелеймона (для царя Алексея Михайловича и царевича Алексея) вместе с мощами целителя. К четвертому типу следует отнести храмовые иконы, которые были особо популярными дарами и на Востоке, и в России. Например, мирликийский митрополит Иеремия привез в Москву образ св. Николая. Посланцы Милешева монастыря Саввы Сербского чаще всего привозили иконы сербских святых. Одну из них – образ св. Саввы, Стефана и Симеона – они доставили в 1652 г. Отдельно следует отметить иконы святых покровителей государя и членов царской семьи. В 1652 г. левкадский митрополит Матфей подарил Алексею Михайловичу образ Алексея Человека Божия.