На этом фоне острой бритвой по сердцу ударили известия от бывшего мужа. Ввязавшийся в очередной свой провальный прожект, он неожиданно не прогорел, не потерял все деньги, а наоборот — преуспел. Где-то нашел нового доверчивого партнера, сам вложился кредитными деньгами в какой-то бизнес по прокату, а теперь писал ей, рассказывая об «открывающихся перспективах» и предлагая вернуться, чтобы «все начать с начала».
Слюнтяй и тряпка Гущев ее не интересовал. И она не желала снова становится мещанкой в провинциальном городе, вдали от настоящей жизни. Но он все еще оставался ее мужем хотя бы по штампу в паспорте и общей фамилии — ее Альбина менять не стала из лености. А теперь у него появились деньги. Причем, настолько большие, что про него даже начали писать новостные ленты Екатеринодара! А журнал «Глянец Кубани», вестник светской жизни провинции, ставил бывшего в список «самых завидных холостяков» края. Как тут было не взвыть от несправедливости!
Не иначе, как от злости на бывшего мужа, и яростного желания изменить свою судьбу, мозги у нее заработали неожиданно ясно. Она окончательно поняла, что с помощью ответственной работой на вершину ей не подняться. Нужен был толчок, что-то, что выделит ее из серой массы адептов. И этот способ, как ни странно, открыли ей подопечные пенсионеры.
Занимаясь с одним из них, едва двигающимся семидесятилетним стариком, дыхательной гимнастикой, она обратила на выпавший у него из-за ворота кулон. Довольно простой: тонкая золотая пластина в форме овала, на котором были выгравированы стилизованные под руны эльфов славянские наговоры.
Так-то амулеты (а также кулоны, плетенки и расписанные деревяшки) имели все члены секты, равно как и их подшефные — это было частью культа. Но увиденный у деда отличался от них, как выступление Императорского Балета от школьной самодеятельности. А еще Альбина неожиданно вспомнила, что видела такой же у своей первой умершей подопечной.
С того момента она стала целенаправленно искать подобные кулоны у других стариков, и насчитала таких в своей и двух соседних группах целых три штуки. Нужно ли говорить, что состояние здоровья каждого из них понемногу, но неуклонно, ухудшалось. А вот «счастливчики» — те, кто на глазах молодел, носили похожие, но чуточку отличные амулеты. Она расстаралась, но смогла вблизи рассмотреть один из них. Тот же золотой овал с гравировкой, но с добавлением нескольких новых, незнакомых символов.
За три месяца, каждый кто носил «кулон смерти» — так Альбина решила их называть, умер. Тихо и спокойно, не привлекая к себе внимания, во сне. Просто организм решил перестать бороться и сдался — старость. Но женщина уже убедилась, что нашла способ взлететь наверх. Потому что точно знала — троянцы, черти бы их драли, действительно нашли секрет вечной молодости! Который работал так же, как все в этой дерьмовой, несправедливой жизни — за молодость богатых платили здоровьем люди попроще.
Когда у нее набралось достаточно статистики, она отдала свои записи одному очень надежному, но очень дорогому юристу. С условием, что тот обнародует их, если с ней в ближайшие дни что-то случиться. Сама же записалась на прием к жрице Ладе.
Глава секты выслушала ее внимательно и бесстрастно спросила, чего она хочет. Шантаж Гущеву не интересовал, она не раз видела, чем кончают те, кто вымогает деньги за молчание. Поэтому она предложила жрице сделку.
План был простой. Лада дает ей «кулон смерти». Альбина сходится с мужем, уверяет его в вернувшейся любви и заставляет носить кулон. Когда он умирает от естественных причин, то она, как жена и наследница, получает его долю с бизнеса. Просто, изящно и никаких подозрений. Богатая вдовушка — ей даже словосочетание это нравилось.
Ладе с этой сделки отходила половина полученных денег. А она, взамен, должна была отдать Гущевой связанную пару артефактов. Жрица согласилась — как будто у нее был выбор! Внесла лишь небольшие коррективы в предложенный план. Она заменила известный в секте кулон на грубую поделку, заверив, что работать он будет точно так же, но своим внешним видом не привлечет внимания к троянцам, даже если кто-то и обратить на него внимание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Женщины ударили по рукам, после чего Альбина отправилась в родной город…
Я слушал рассказ женщины и думал о том, что некоторых женщин совершенно справедливо называют дурами. Впрочем, как и некоторых мужчин — дураками. Это же надо было придумать такую несуразицу: замыслить убийство собственного, пусть и брошенного, мужа, взять в подельники преступника, о котором ничего не знаешь, и по итогу еще рассчитывать получить богатство!
Понятно, что у меня за спиной был большой опыт следовательской работы, что накладывало определенный отпечаток и вырабатывает здоровое недоверие к людям, но здравый-то смысл можно использовать? Зачем жрице было делиться, да еще оставлять в живых человека, который раскрыл тайну ее секты? Проще получить все, а временную союзницу отправить на кладбище! Каким надо быть идиотом, чтобы этого не понимать?
Альбина это поняла, но слишком поздно. Уже после того, как муж «благополучно» отошел в мир иной, и началась тяжба за наследство, а Лада, недовольная затянувшейся реализацией замысла, приставила к подельнице охранника, а сама решила надавить на Светлова своими методами. Для чего затеяла приезд в Екатеринодар и взяла в оборот дом престарелых, в котором проживал его двоюродный дед.
Было видно, что появление двух «офицеров» безопасности она восприняла с каким-то даже облегчением. И сейчас, сидя в кресле, дрожа всем телом, женщина буквально вываливала на нас все, что знала. Во всяком случае, ответы мы получали раньше, чем успевали задать вопросы.
— Боги, как хорошо, что вы появились!
Эта фразу она произносила каждые две минуты, с методичностью метронома. Не забывая в промежутках выбалтывать, все, что знала. Я даже не пытался направлять ее рассказ в нужное русло, она сама прекрасно с этим справлялась. Только диктофон на коммуникаторе включил, предупредив ее о ведении записи. А то мало ли? Благодарность и облегчение — такие непрочные мотивы!
Когда в жизни Гущевой появился вооруженный тюремщик, она, наконец, сообразила куда катится ее план. Перед ней со всей отчетливостью предстало будущее: отнятые деньги и внезапная смерть в результате несчастного случая. И тогда вдовушка не придумала ничего умнее, кроме как переспать с охранником, а потом попытаться влюбить его в себя.
Тот противиться такому повороту не стал, в смысле, запрыгнул в постель к «объекту» после первого же подмигивания, однако в остальном показал завидный профессионализм. Может быть, будь у Альбины больше времени, она смогла бы сделать из него союзника (во что, правда, я не очень-то верил), но к моменту нашего прихода этого не произошло.
После того, как мы уложили вооруженного сектанта мордой в пол, и надели на него наручники, ни о какой вербовке Гущевой речь уже не шла. Как агент она была совершенно бесполезна. Но ни меня, ни Дерябина это ничуть не расстраивало. В конце концов, я получил обвиняемую, и раскрыл-таки свое первое дело в статусе частного детектива, а безопасник получил свидетельницу, благодаря которой сможет вернуть доверие родной конторы. И начать расследование уже опираясь на ее возможности.
Самое время было благодарить напарника, жать друг другу руки, и отваливать в сторону. Если бы не одно «но» — Чернобород. Про него Альбина ничего не знала. Видела, что рядом с лидером секты крутится описанный мной мужчина, но ничего про него сказать не могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Наверное, кто-то из верхушки. — только и сказала она. — Но он не всегда с ней рядом. Часто куда-то уезжает.
Мне это ничего не давало, но я понимал, что большего от вдовы я не узнаю. Она уже продемонстрировала, что готова сотрудничать, сдав всю секту, не стала бы врать и в этом. С тем и отдал ее Дерябину.
— Запись допроса сейчас тебе скину. — сказал я, когда он, довольный, как объевшийся мороженным ребенок, вызвал коллег на задержание Гущевой и ее тюремщика. — И после этого — все. Ты забываешь о моем участии в этом маленьком приключении, я тоже буду молчать.