Глава 7
Истребитель — наше оружие.
В конце первого месяца практики мы подготовились и сдали зачеты по пройденному материалу — системы и агрегаты, органы управления и жизнеобеспечения Х45. Зачеты принимал, разумеется, наш электронный инструктор Иррек, который из добродушного инструктора превратился в придирчивого экзаменатора. Он находил и задавал нам такие каверзные вопросы, что в большинстве случаев мы не знали ответов на эти вопросы, но Иррек не отставал до тех пор, пока мы сами или при его помощи не находили требуемых ответов. После сорока восьми часов экзаменационного террора, Иррек неожиданно заявил, что мы с Белояром успешно сдали все зачеты. А Иррек снова сменил лицо, превратившись в застенчивого профессора-лектора, который смущался своих знаний и полюбил повторять к месту и не к месту:
— Неужели, ребятушки, я сумел вас всему этому научить? Какой громадный объем материала, мало кто мог бы усвоить его, а вы знаете ответы на все мои вопросы!
После сдачи зачетов мы решили отметить наши успехи — постриглись под "под горшок", побрились, изъяли из адмиральского бара бутылку хорошего староиспанского красного вина и уселись за стол немного расслабиться.
В самый ответственный момент с сильным грохотом распахнулась стальная дверь перехода на эсминец "Галактика", которым мы не пользовались целый месяц, и на пороге возникла фигура застенчивого американца, рыжеволосого командора Алана Сандерса. Он неторопливо прошелся по адмиральской каюте, с неизменной гаванской сигарой во рту, и по-хозяйски расположился на стуле Белояра, мы поднялись на ноги, чтобы приветствовать командора, и строго посмотрел на моего друга. Магическая сила его глаз была столь велика, что Белояр, ни произнося ни слова, но и ничего не переспрашивая, встал и направился к адмиральскому бару. Достал бутылку и чистый бокал, на два пальца наполнив его желтовато-красной жидкостью, оглянулся на командора и, заметив новый оттенок в его взгляде, достал второй бокал и наполнил его ледяным апельсиновым соком. Это дружеское угощение командор Сандерс воспринял, как должное. Чтобы добиться ритмического чередования вдоха ароматно-приятного табачного смрада с глотком напитка желтовато-красного цвета, Алан Сандерс долго перемежал выдох черного табачного облака с глотком из бокала. За все время пребывания в адмиральской каюте командор ни единым пальцем не притронулся к расставленным на столе в архитектурном порядке блюдам и к своему бокалу с апельсиновым соком. Отсидев положенные протоколом тридцать минут и допив бокал с любимым напитком, уже собравшись покинуть нас Сандерс взглянул на Белояра и, взяв в руки бокал с апельсиновым соком, одним махом опрокинул его в глотку.
ххх
После зачетов Иррек полностью изменился, он перестал быть добродушным инструктором и превратился в садиста, изматывающего наши нервы. Он уже не давал нам новых знаний, а требовал, чтобы все, что он хотел, мы преподносили бы ему на блюдечке с голубой каемочкой.
К нашему несчастью Иррек оказался отличным артистом, он настолько хорошо вживался в создаваемые им героев и так художественно разыгрывал роли, что в иные моменты хотелось схватить и придушить этого мерзавца своими руками. Вместо того, чтобы помогать нам усваивать материал, мы трепались по широкому кругу вопросов, а затем он задавал вопросы, ответы на которые мы могли искать по два-три дня. Я в глаза не видел этого поганца, ведь он существовал только в виртуальном мире, но мы постоянно слышали его дьявольски искусительный голосок. Особенно это виртуальный супермен любил позанудствовать, действуя на наши нервы на наши нервы своими научными познаниями. Вот и сегодня он все говорит и говорит о том, как должен работать двигатель истребителя, не давая мне возможности вставить и слово. Я уж дырку и проелозил на сиденье, громко зевал и ухал, а он все говорил и говорил, не прерываясь при этом ни на секунду.
Три минуты назад я нажал на кнопку зажигания запуска двигателя, но, вместо легкого шума работающего двигателя, в контур-шлеме слышался монотонный голос зануды Иррека, который начал пересказывать главу из технического описания о роли зажигания при запуске главного двигателя. При этом его интонации чтения была такой, словно перед ним находился курсант первогодок академии. Когда в первый раз кнопка зажигания не сработала, то я машинально прислушивался к тому, что зачитывал Иррек и, следуя его указаниям, поочередно щелкал кнопками и трамблерами на доске приборов истребителя, всеми силами стараясь оживить двигатель. Но все мои усилия были напрасны, прошло уже пять минут, а воз и ныне был на месте, двигатель блина категорически отказывался работать.
Возможная отгадка проблемы отказа работы двигателя мелькнула в моей тупой голове и, громко хлопнув рукой по лбу, я перестал тыкать пальцем в доску приборов. Иррек что-то полуодобрительно промычал, когда я попытался осуществить запуск двигателя через контур-шлем. Мысленно проделал все необходимые операции и приказал двигателю работать. Но в ответ не послышалось и звука, одно равнодушное молчание. Тогда я в голове выстроил схему прохождения мысленных импульсов по запуску двигателя и шаг за шагом начал стал проходить все звенья этой схеме, все ее узлы и соединения в надежде отыскать причину, отказа. Вывод этого исследования оказался самым печальным, вся схема зажигания была не рабочей, импульс не проходил и не мог пройти от начального источника до конечных органов управления. Схема была мертва с самого начала и оживить ее, если она останется в таком виде, не было никакой возможности. Я хотел было обратиться к Ирреку за советом, но, услышав голос, а он продолжал упоенно вещать о чем- то своем технико-специфическом, то решил не тревожить его и самому поискать решение возникшей проблемы.
В результате провозился два дня, но сумел разработать и создать новую схему, которая после некоторых коррекций, в конце концов, заработала.
Мысленный импульс, пробежав от мозга до органов управления истребителя и превратившись в электронный и электрический сигнал, крутанул стартер двигателя, который слабо рыкнул, провернулся и заглох. Но это уже была сплошная ерунда, на свет появилась рабочая схема зажигания, которая функциональна. Внеся соответствующие изменения, пришлось подправить узел приема мысленного импульса, я несколько поднял восприимчивость резонатора колебаний и направил новый мысленный импульс на запуск двигателя. На моих глазах на доске приборов истребителя стали наливаться нежно-зеленым светом множество индикаторов, зашевелились стрелки приборов. А в ушах послышался едва слышный ровный шум-шелест главного двигателя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});