Читать интересную книгу Время и бытие - Сергей Шилов

ПОСЛЕСЛОВИЕ. Роман "Время и Бытие". Энциклопедия Деконструкции

П.И.Дерибо Профессор Института Риторики, г. Минск

Мышление ныне характеризует деконструкция. Деконструкция - есть спекуляция интеллектуальной собственностью, ее отсваивание, отчуждение и присвоение на условиях конструирования в кантианско-гуссерлианскрм духе значимости бывшего собственника. Деконструкция есть приватизация интеллектуальной собственности временными авторами. Деконструкция не есть разрушение метафизики. Деконструкция есть разрушающаяся метафизика. Действительность деконструкции есть действительность конца метафизики падение грамматических оснований в воспринимающем мышлении. Что у нас в стране сбывается в экономике, то на Западе совершается в мышлении. Отказ мышления от метафизики, без действительной альтернативы породил деконструкцию - технику самоуничтожения метафизики, переворачивание метафизики со смысловой на значение ее понятий и сохранение ее сколь возможно долго в этом положении вплоть до прилива значимости к мышлению, поскольку в деконструкции открывается полная свобода действий языка со смыслами, переданными ему на сохранение мышлением, традицией. Деконструкция есть инстинкт смерти метафизики, влечение к смерти метафизики, бытие-к-смерти метафизики. Деконструкция всегда есть также сокрытие само по себе, внешний вид сокрытия, осваивающего интеллектуальную собственность, комплекс комплексов, своего рода комплексное число, отрицательный абсолют, раскрывающий причину комплекса и закомплексованности сущего как отчуждение интеллектуальной собственности и расплату за это, действие. Преодоление метафизики непосредственно как преодоление деконструкции, деконструкция самой деконструкции, расслаивающая, разбирающая ее на части как определенную структуру. Таково осмысление, предшествующее подлинности реформы литературы. Произведение "Время и Бытие" есть произведение деконструкции самой деконструкции. Его литературная форма - сознание чтения, которому виднеется несокрытость предшествования осмысленности реформе литературы по исчезновению сокрытости самой по себе в своих собственных усилиях. Роман традиционен. Его замысел - история молодого человека, направленного на исполнение воинской повинности, переданная как история его понятий. Перед нами классическая ситуация деконструкции: "... пробуждаясь к самому себе, к самосознанию, к мышлению, он (молодой человек) оказывается в дремучем лесу ходячих трупов" (М.К.Мамардашвили). Исполнение воинской повинности и стратегия деконструкции лишаются каких-либо различий между собой в ходе ценностного повествования, вызывая различие молодого человека-автора с самим собой. Действительные аспекты-моменты сюжета оказываются чистыми различиями элементов речи, следами этих элементов, следами следов, становясь в этом оказывании самими собой, событиями, переставая быть частями литературы, по крайне мере в узком ее понимании. Но чем-то иным книга открывает: "В языке есть также тождества" сравнения с соссюровским "В языке есть только различия". Это что-то иное - голос автора, изначально доминирующий в письме как в среде различий, восприятий голоса автора, которые уже не есть сам голос. Различие голосов автора (как некоторой непосредственной действительности) и восприятия голоса автора (книги как коллекции различений) и есть структура данного произведения. Тема романа (способность автора к ее задумыванию и осуществлению) в этом произведении - переплетение фрагментов этой истории молодого человека с элементами языка, которые, будучи истолковываемы в качестве способных составлять следы, т.е. существующих, оставляют их уже в сознании чтения, испытывающего то, что испытывает молодой человек во время своей истории. Это русское - есть все-таки тождества в языке! - звучит из романа. Пафос романа - "сохранение ощущения собственной жизни вместе с традицией в опыте распознавания под языковым покровом жизненной ситуации безжизненных и бестелесных признаков" (М.К.Мамардашвили). Он также в том, чтобы "оставить все в точности как оно есть (Витгенштейн), в том числе и полноту жизни. Писать - это "оставлять все в точности как оно есть". Такова суть реформы литературы, осмысления предшествования устной речи письму. Роман является Энциклопедией Деконструкции. Деконструкции, превращаемой, обращаемой в проект Просвещения, преодоления модернизма в его временных измерениях (пре-, пост-, анти- и т. д.) современностью, современными знаниями. Энциклопедия Деконструкции содержит в себе необходимые для современного молодого человека значения и разъяснения базовых понятий современности. Эта впечатляющая стройная система, каталог из тщательно разработанных рубрик, логическое дерево которых по своей подлинности и синтетичности напоминает символогию, дерева жизни, вмещает всю полноту знаний в их реяльном виде, нелинейном, как они встречаются в действительности, попадаются в опыте, которые так необходимы современному молодому человеку, задача которого - основать собственное письмо, сколотив некоторый капиталец устной речи. Инфляция устной речи и затруднения в начале письма без сотрудничества среды, имеющей собственный язык, выпускающей собственную "устную речь" - это реальность, с которой приходится сталкиваться современному молодому человеку. Природа письма, именуемая временем, и природа устной речи, именуемая бытием, есть расслаиванием структуры личности молодого человека как нечто совместное, общая сущность обеих природ есть деконструкция самой деконструкции действительной жизнью Я, черпающего на своем пути полной мерой значение и смысл из обеих природ в высказываемости сущего. Перемещение от времени к бытию, изменение места времени на место бытия, переход от письма к устной речи очевиден в романе: это и строение его ценностного повествования из десяти предложений-категорий, означающее превозмогание осмысленного начала романа над стилем письма; переплетение действительных фонем, определяющих суть дела сюжета в графемами, образующими раскрывающийся универсум осмысления, приводящее к выпаданию из текста блуждающих по всему тексту фономографем - грамматологем типа "колибри (птица-звук), "разговора с родителями о службе в армии" (слово-звук) и т.д., оборотов и холостых поворотов мысли и многих других-признаков гипер-перехода от инфляции устной речи, из метафизического пространства, к гиперинфляции устной речи, в риторическое пространство - а также к выпадению самого текста из континуума осмысления. Событие перемещения от бытия ко времени есть неоплатонизм службы в армии, неестественная эманация Я - сущности. Сама служба молодого человека в армии есть цепь или система элементов-следов, различий в языке, образующаяся структурой службы молодого человека в армии, подвергаемой деконструкции его мышлением. Деконструкция в этом смысле есть не просто термин, но уже детерминация, движение в обратном направлении, от следа-следствия к причине как таковой, к голосу автора, от временя к бытию. Найденная причина побеждает событие модернизма во всей его хронологии, побеждает биологию модернизма, именуемую "службой молодого человека в армии". Причина побеждает модернизм, потому что мысль побеждает метафизику как незавершенность поиска причин. Гиперинфляция устной речи, т.е. снижение ее способности выражать истину, т.е. повышать значимость письма и осмысленность чтения, достигающая при "службе молодого человека в армии" катастрофической величины, требует разработки системы индексации устной речи, уделяемой субъекту мышлением, т.е. системы жанров в литературе. Гиперинфляция устной речи конструирует систему жанров, образуя понятие жанровой открытости литературы, лишенное какого бы ни было содержания, жанровая открытость обретает смысл как осуществимость письма в присутствии голоса автора. Жанровая открытость есть обыденное сознание автора, превозмогающее метафизику. Чтение есть избрание предметом любви голос автора, телом любви - обыденное сознание автора, как проделывающее путь от времени к бытию. Любовь вызывается проделыванием пути от времени к бытию. Чтение должно быть свободно от допущений, предположений, условностей, оно должно иметь иметь в виду, что то, что попадает в поле его зрения не есть пример и знак чего-то, относительно чего чтение осведомлено, а есть само по себе присутствующее, соверщающееся событие лишаемости голосом автора Я автора структуры обыденного сознания автора. Такова роль Энциклопедии в мюдернизации в проект Просвещения: давать не знаки знаний, а знания сами по себе, вывести знания из-под знаков и показать знания. Пожалуй, не было еще книги более полезной для современного молодого человека. Все "непонятки" ("игра различий, препятствующая тому, чтобы какой-либо простой элемент речи наличествовал в себе или сам по себе, соотносясь только с самим собой" Ж.Деррида) автор справедливо относит на счет эгоизма и неблагодарности современных молодых людей. Что же за знание раскрывает современному молодому человеку Энциклопедия Деконструкции? Звуковость современности, категориальную структуру звука речи, его проникнутость смыслом, неразличимость со смыслом. Звук и Смысл едины и неделимы. Значение есть различие звука речи со смыслом. Энциклопедия Деконструкции - выдающееся описание звукового универсума современности, научение фундаментальным звукосмыслам, развитие онтологического слуха, подобное развитие слуха музыкального. Голос автора ведет свою партию. Все записание есть обертоны, указывающие на незаписанные существующиеи на поверхности записи камертоны. Текст романа-переплетенне, образующие пустые гнезда-записи для размещения камертонов, акустическую среду для их воспроизведения. Произведение текста есть изготовление носителей камертонов. Чтение романа есть локация его звуком речи, голосом. Произношение записанного знакомит сознание чтения с голосом автора в его осмысленности, просветленной детскости. Как "Это" можно произнести? Что "Этому" соответствует в устной речи? Вот основные условия-вопросы понимания романа, ответы на которые дает сам голос автора, закодированные в романа и воспроизводящийся при произношении в чтении. Событие службы в армии кодирует голос автора потоком следов языковых элементов, оставляемых фрагментами сюжета. Описание этого события в присутствии духа обыденного сознания совместно с чтением этого описания, воспроизводят голос автора, причем чтение декодирует и только, ничего не творя, а описание непосредственно воспроизводит. Здесь используется изначальная встроенность чтения в письмо. Письмо завершает здесь чтение. Иначе - классицизм, письмо перевозбуждено близостью голоса, но не способно восстановить его, чтение освящает свой отказ от декодирования голоса и есть просто "зрительное внимание". Идеал романа - избавления Я другого от деконструкции деконструкции, от соприкосновения с жесткостью конструкции жизни, любовь к современности с жесткостью конструкции жизни, любовь к современности, к становлению современности, презрение к модернизму. Эрос, странствующий вместе с течением жизни от времени, проникнутости любовью обыденного сознания современного молодого человека, к бытию, проникнутости любовью его мышления, это и есть голос автора. Как мне стало известно, недавно автор романа закончил книгу "Риторики", которая готовилась по заслуживающим доверия свидетельствам на протяжении пяти долгих лет. Это были годы попыток автора получить высшее образование. Автор знает наверняка, что книги равной "Риторике" ему уже не произвести в силу ее неразделенности с жизненной необходимостью автора, равнозначной присутствию. Книга эта появилась на свет в полном смысле слова. Надеюсь, что и эта книга найдет свой путь к читателю.