Горничная средних лет немедленно возникла на пороге комнаты. Окинула ее взглядом, отметила, что порядок, наведенный всего час назад, уже нарушен. Поджала губы.
– Да, госпожа?
– Где приглашение на понедельник?
– От графини Шеклфорд? В вашей шкатулке для приглашений, госпожа.
– Так и есть, Шеклфорд! – Кэти топнула ногой, досадуя на себя за то, что не вспомнила такую простую фамилию. – А где моя шкатулка для приглашений?
– На туалетном столике, госпожа, – ответила Клер и невозмутимо добавила: – туалетный столик прямо за вами.
Кэти обернулась. Может быть, когда-то здесь и был туалетный столик, но сейчас его надежно скрывал Монблан из платьев, шляпок, перчаток и шалей.
– Ты видишь, какой здесь беспорядок? – строго спросила Кэти. – Разбери сейчас же, а то мне не добраться до важных бумаг!
– Да, госпожа, – кивнула горничная и направилась к столику, который она привела в порядок не далее чем сегодня утром.
«Шеклфорд, – продолжала размышлять Кэти, – Что надеть? Графиня¸ конечно, будет в черном, она вдова… уже десять лет вдова и десять лет носит черное».
Это значит что ей, Кэти, черное надевать нельзя, моветон. Тогда что? Белое – цвет дебютантки, а она уже замужняя дама и как-никак баронесса. Пусть и не английская, что автоматически ставило ее на ступень ниже Шеклфордов, но все же аристократка. Голубое? Уже надевала к Литтлам. Литтлы тоже приглашены к графине, и если она появится в голубом, будет скандал. Темно-синее?
– Клер, где мое темно-синее платье?!
– У меня в руках, госпожа, – храня поистине английское спокойствие, ответила горничная.
– Дай сюда! Господи, но почему оно такое мятое? Оборки вообще никуда не годятся! Немедленно приведи его в порядок!
– Да, госпожа, – кивнула Клер, продолжая разбирать стол.
Некоторое время Кэти наблюдала за горничной сощуренными глазами.
– Интересно, почему господина барона все слушаются с первого раза, а мне все приходиться повторять трижды, – бросила она в сторону.
– Да, госпожа? – Женщина встряхнула последнее платье, внимательно осмотрела его, поправила завернувшуюся складку и поместила его в шкаф.
Кэти хотела было вспылить, но новая мысль захватила ее.
– Клер, а господин пойдет на вечер к Шеклфордам в мундире?
Горничная в немом удивлении повернулась к хозяйке.
– Госпожа?
– Ой, Клер! Ну как я могу планировать свой туалет, если я не знаю, в чем будет муж?
Женщина кивнула, улыбаясь про себя.
– Думаю, вы можете выяснить этот вопрос у Джеймса, – подумав, сказала она.
– Спасибо, Клер. – Кэти поспешила к дверям. Горничная уже облегченно вздохнула, когда госпожа вдруг остановилась. – А если он будет в темно-красном сюртуке? Знаешь, Клер, ты на всякий случай приготовь еще розовое платье и… то, которое из лимонного шелка, парижское. Оно, наверное, тоже подойдет. Я еще подумаю.
Слабые ростки симпатии, которые было проклюнулись в сердце Клер после небрежно брошенного госпожой «спасибо», немедленно зачахли. Три платья к одному вечеру! А еще три шляпки, три пары перчаток, три пары туфель, три комплекта драгоценностей… И всю эту прорву работы она должна делать всего за девять фунтов!
Покои барона де Сервьер находились на том же этаже, но дальше по коридору. Сначала Кэти удивило такое разделение мужа и жены, но барон объяснил ей, что это обычай высшего света, и Кэти даже начала втихомолку гордиться тем, что чаще всего ночи она проводит в одиночестве. Это было аристократично. К тому же, наедине с собой Кэти могла признать честно: супружеская постель ее совершенно разочаровала. Готовя дочь к венцу, мама кое-что рассказала ей: и о неизбежной боли, и, гораздо более скупо и сдержанно – о неземном блаженстве, которое должно прийти потом. Ну что ж. Боли Кэти дождалась, а вот с неземным блаженством как-то не получилось. Хуже всего было то, что и спросить-то толком было некого. Мама и замужние сестры далеко, Ирис отбыла в поместье Бикфордов и, по слухам, не собиралась возвращаться. Вот глупая! Кто же уезжает в деревню в самом начале сезона? А с прислугой о таком не поболтаешь. Кэти уже поняла, что самые сокровенные тайны господ – любимая тема для сплетен за столом в кухне.
Впрочем, сейчас ее волновало другое.
Джеймса, личного слуги барона, конечно, не оказалось. Вероятно, отбыл с господином. Как всегда.
Кэти с любопытством огляделась. Муж призывал ее нечасто, и, в основном, вечерами, когда апартаменты освещались всего парой свечей, так что Кэти их никогда толком и не видела.
И, собственно, ничего не потеряла, сделала вывод юная баронесса. Типичные английские комнаты. Мебель из темного дерева с позолоченными ручками, большой тяжелый ковер на полу. Двери. Одна вела в спальню. Вторая, видимо, в кабинет. Где располагалась гардеробная, Кэти не знала, но предположила, что, видимо, за спальней. Где ж ей еще быть, не в кухне же?
Придя логическим путем к такому решению, Кэти, как и любая женщина, поступила прямо противоположным образом: потянула на себя ручку двери в кабинет. Дверь оказалась запертой. Кэти задумалась, но всего на минуту. Апартаменты барона располагались напротив ее комнат, а поскольку снаружи оба крыла выглядели совершенно одинаково, то можно предположить, что в расположении комнат особой разницы не будет. А это значит, что в кабинет можно пройти через зал.
Кэти решительно толкнула двери в спальню, они-то оказались не заперты, не удостоив даже беглого взгляда супружеское ложе, прошла в гардеробную и распахнула первый шкаф. Камзолы, сшитые по последней парижской моде, были аккуратно развешены – все, ничто не указывало на тот, который барон собирался надеть на вечер к графине Шеклфорд.
Ну и как ей быть? Дожидаться Джеймса? Но это выше ее сил!
Кэти потянулась к одежде мужа, провела рукой по темно-синему сукну. Из кармана камзола торчал уголок сложенной бумаги.
«Аристократы так не поступают, – подумала Кэти, – слава Богу, я-то не аристократка!»
«Барон де Сервьер, – прочла она, – рост средний, коренастый, волосы темные, глаза черные, на левом плече шрам… путешествует с супругой…»
То, что к ней в руки попал паспорт, к которым ее супруг пересекал границу Англии, она поняла сразу. Но остальное…
– С какой еще супругой? – озадачилась Кэти, – У Этьена не было жены!
Не сомневаясь более, она вытащила камзол мужа и тщательно встряхнула. Легкое шуршание указало на то, что догадалась она правильно. Еще одна бумага обнаружилась во внутреннем кармане. И… снова паспорт.
«Отец Петр Монсальви, – изумляясь все больше и больше, прочла Кэти, – рост средний, коренастый… на левом плече шрам…».