накануне в номере у мадам Жубер, стало на следующее утро за завтраком известно всей туристской группе. Об этом позаботилась Агнесса.
Глядя на Агнессу, можно было подумать, что она собралась в поход. На ней были брюки, на левом боку висел в желтом кожаном футляре бинокль, на правом — сумка на длинном ремне.
К концу завтрака появился уже знакомый всем гид. Он роздал красиво напечатанный план осмотра города. Мадам Жубер долго изучала его, прикидывая, сколько у нее сегодня останется свободного времени, чтобы разыскать юридическую контору.
Большой вместительный автобус двинулся в путь ровно в девять утра. Прежде всего он направился к оперному театру.
На сцене шла репетиция концерта. Играл симфонический оркестр. Отблеск огней, освещавших сцену, ложился на пустые ряды кресел и незаполненные ложи. И странно было видеть, что балерина танцует как бы для самой себя.
Туристы остановились в дверях и в проходе. Они пристально смотрели на сцену. Даже Агнесса забыла о своей записной книжке.
Мадлен впервые в жизни была в настоящем, большом театре. Конечно, отец брал ее с собой в Мюзик-холл и однажды даже на концерт Эдит Пиаф, а балет она видела по телевизору. Но все это было несравнимо с тем, что она ощутила сейчас в этом огромном, пустом зале.
Удивительная, проникающая в сердце мелодия оркестра заворожила Мадлен. Она смотрела на стремительные и в то же время пластичные движения танцовщицы, и ей казалось, что это существо из неведомого прекрасного мира. Как удивительны всплески ее гибких рук!.. Вот они устало поднимаются кверху, заламываясь в немом страдании, и Мадлен чудятся крылья, из которых уходит жизнь. Да, это несомненно крылья умирающего лебедя. Вот последние силы оставляют птицу, она сникает все ниже, ниже и наконец замирает…
Оркестр умолк, дирижер застучал палочкой о пюпитр и стал говорить что-то балерине. Она поднялась и подошла к краю сцены, чтобы лучше его слышать.
Гид шепотом сказал, что пора уходить. И туристы медленно двинулись назад, к выходу. Но Мадлен не хотелось уходить. Если бы ей только разрешили, она осталась бы здесь до тех пор, пока балерина не покинет сцену.
— Мадлен!.. Ну что же ты?
Голос бабушки заставил девочку повернуться и пойти вслед за всеми. Садясь в автобус, она с сожалением оглянулась на ажурное, легкое здание, где сейчас, наверное, снова умирал лебедь…
— А теперь мы поедем в порт! — сказал гид.
Несколько поворотов дороги, и перед ними раскинулся торговый порт. Огромные портальные краны переносили с эстакады в трюм большие ящики с машинами, мешки с хлебом, трубы. Покорно покачивались в воздухе автомобили, а затем медленно опускались на палубы кораблей. У причалов стояли суда из Индии, Аргентины, Англия, Швеции, Италии, Греции, Турции, небольшие сухогрузы и огромные океанские лайнеры со всех концов света.
Старик Этамбль громко читал вслух названия кораблей.
— Смотрите, вон наш корабль!.. — воскликнула Мадлен.
И действительно, у причала стоял французский корабль. По его борту крупными буквами было написано «Женевьева». Его грузили углем. Черной рекой плыл он вверх по транспортеру, нависавшему над трюмом, и с грохотом сыпался в его широкое горло, поднимая ввысь облако темной пыли.
Это нагружался корабль, долгое время, пока бастовали горняки Лотарингии, простоявший на якоре.
К борту корабля подошел капитан. Этамбль помахал ему рукой и крикнул:
— Здравствуйте, месье!..
— Здравствуйте! — ответил капитан, еще совсем молодой худощавый человек в синем вязаном свитере. — Откуда вы?
— Мы туристы из Парижа!..
— Приветствую вас, господа!.. Здесь есть что посмотреть!..
Туристы остановились и тоже приветствовали своего земляка.
— Скоро вы в путь? — спросил Грегуар.
— Завтра на рассвете!
Когда к обеду автобус с туристами вернулся наконец к гостинице, Мадлен вдруг увидела возле подъезда Алешу, а с ним еще двух мальчиков и невысокую белокурую девочку с косичками. Стоя на тротуаре, они пристально и напряженно вглядывались в окна автобуса.
Мадлен охватило беспокойство. Как быть? Признаться, что она знает этих ребят, или пройти мимо них, как бы их не замечая. В растерянности она не двигалась с места… Она видела из окна, что одной из первых к дверям гостиницы подошла Агнесса Этамбль. Пусть она поскорей исчезнет, тогда бабушка останется одна и не станет так сердиться, если Мадлен подойдет к ребятам.
Но, как назло, старик Этамбль замешкался. У него свалились очки, он долго шарил за сиденьем. Вот сошла бабушка, а за ней еще трое туристов.
Агнесса торчала у дверей и ждала мужа, высматривая его сквозь окна автобуса. Она уже заметила оживленную группу ребят. Алеша показывал им пальцем на Мадлен. Теперь-то уж, конечно, Агнесса не сдвинется с места. Суета среди ребят была замечена и Барро. Он встал рядом с Агнессой и, весело прищурившись, рассматривал маленькую, худенькую девочку в белой кофточке, с красным пионерским галстуком. Она держала в руках большой букет цветов и порывалась первой подойти к подножке автобуса. Однако, смущенная торжественностью момента, сделав шаг, она тут же замирала на месте. Ее подталкивал вперед высокий, полный мальчик в синей спортивной курточке. Он то и дело что-то шептал своему соседу, загорелому крепышу с хитроватыми, умными глазами, одетому в полосатую рубашку и длинные черные брюки, и, очевидно, больше остальных привлек к себе внимание Агнессы. Она что-то шепнула Барро, потом бабушке, и тогда бабушка встала рядом, выжидательно поглядывая на Мадлен, которая все еще находилась в автобусе.
Наконец к Барро и обеим дамам присоединился Этамбль, Он тоже принялся смотреть на ребят, ожидая, что произойдет дальше.
И тогда Мадлен окончательно поняла, что дальше тянуть бесполезно, и двинулась к дверям автобуса. Вдруг позади себя она услышала шепот Грегуара.
— Смелее, Мадлен!.. Они, мне кажется, хорошие ребята…
Как важно вовремя получить поддержку, хотя бы самую маленькую. К Мадлен тут же вернулась уверенность, чуть было не покинувшая ее. Она быстро соскочила на тротуара, даже не взглянув в сторону бабушки, устремилась к Алеше.
— Здравствуй, Мадлен! — крикнул он и шагнул вперед. — А мы тебя ждем!..
Тут началась, очевидно, заранее подготовленная торжественная церемония. Девочка протянула Мадлен цветы, а маленький, загорелый крепыш, блеснув глазами, произнес по-французски:
— Bonjour! Vive la France!..[5] — Он как будто намеревался произнести целую речь, но Мадлен нечаянно прервала ее. Посмотрев на девочку, она вдруг спросила:
— Это ты — Света?
— Я! — ответила девочка и покраснела.
— Tiens[6] — воскликнула Мадлен. — Знаешь, меня с тобой спутали, — и добавила, растягивая незнакомые слова: — Тебя будут судить и прорабатывать.
Все засмеялись, а Света еще больше смутилась.
Мальчик в спортивной курточке протянул Мадлен руку.
— А меня зовут Толя! — сказал он.