Вопреки всему старался унять совесть свою, ошибочно предполагая, что так будет верней. Тело двигалось, а дух застыл, сколько еще карабкаться навстречу безумной идеи я не знал. Возносился к небесам, на самом же деле низвергся в подземелье, убежал от действительности того светлого бытия, может мне всё это померещилось, всего-навсего сон, на секунду заснул, и сновидение то показалось днями, но мне никогда не забыть тех невинно ясных глаз.
Что реально, а что нет, чудесный феномен, я окончательно заплутал в темном лесу, и так и не смог выбрать каков же мой крест. Лишь одно желание, покинуть мир достойно, увидеть своих близких в последний раз, разве это плохо, заслуживаю ли я жестокого порицания? Отчасти да. Цепляясь как тогда за хрупкие уступы, изредка посматривал наверх, чем выше поднимался, тем светлее становилось вокруг, показался видимый предел подъема, он не был принудительным, скорее наслаждением преодоления, ради несущественной цели. Стало вдруг легче, из скалы начали вырастать характерные ступени, именно они способствовали скорому подъему на самую вершину, что и было проделано. Там свет озарил меня, рассвет охватил путников и потряс потрясающей красотой и гаммой живости красок, там легкая туманность обволакивала, мягко переплеталась с глубиной бледного неба, и солнце разгоралось.
Все сущее проснулось окончательно. Вершина оказалась пологой, некая природная смотровая площадка, с которой отворяется великолепный вид на бескрайние пустоши, покрытые алмазной росой инея.
Я прожил жизнь ребенка, короткую, познавал и учился, но в конце узнал, что существуют иные правила, другой выбор. Никто из рядом стоящих джентльменов завороженных зрелищем, и помыслить не могли, где я был, и что со мной стряслось. Для них всё по-прежнему неизменно, я же ныне никогда не стану таким как прежде.
В умиротворении и томном молчании мы стояли еще несколько минут, затем отец обратился ко мне, он возжелал поделиться своими ощущениями и мыслями на счет увиденного. И вправду, рассвет был чудесен, неописуем, но в душе моей горел закат, и солнце уныло уходило за горизонт. Он спросил меня – “Разве не прекрасно здесь? Ради этого стоило проделать столь дальний путь”. Я попытался ответить, но не смог, рот мой более не издавал звуков, даже мычание или отдельные невнятные звуки не послышались, ничего. Уста в краткий миг стали подобны стуку сердца, стали немыми. Схватившись за горло, пораженный, я попытался нащупать сломанный механизм в речевом аппарате, все оказалось на месте, язык, гортань, зубы, однако обреченным на молчание я пал на камни. Сразу подумал о проклятии, разве могла она, способна ли на такое, вот чего боялись проводники, нет, я сам решил свою судьбу. Затихло вечное пение нимфы, поляна отныне бела и замерзшая покоится в пучине гор, я также как она не произнесу ни слова, ставши нераздельной частью того мира, я отрекся, и предательство то отразилось на мне, молчит она, значит и мне предстоит слушать тишину. Недолго я бился в истерике в попытке вернуть утраченный голос, безрезультатно, мы так страдаем из-за потери чего-то родного, и, потеряв, не можем поверить в утрату, особенно при таких странных обстоятельствах.
Я безмолвствовал.
Perpetuum silentium (вечное молчание), именно таким образом я бы назвал последующую главу своей жизни. “Кто хранит уста свои и язык свой, тот хранит от бед душу свою” – так сказано в писании о премудрости молчания. Мне помнится икона Иоанна Богослова в молчании, безмолвен тот, кто поведал всем людям чрез Святого Духа о грядущем, изрек больше чем могут осознать. Я поверженный сей карой, как думал по началу, стал больше думать и находить покой в размышлениях. Часто спрашиваем – за что, почему я, но я знаю ответ, и от того знания мне делается больно. Я испытал дикий ужас поняв – ушел для того чтобы закончить незавершенное, без цели, разве возможно, как смогу объясниться, открыть сердце, с помощью чего посмею изъяснить последнюю свою волю. Иногда мне кажется, что я ничего не видел в жизни, не было чувств и эмоций, не было побед и поражений, на самом же деле у меня было всё, живя эгоистично и лишь телесными потребностями бывало, не замечал важных событий, не различал дарованное свыше. Я больше не мог говорить.
Отец, ошеломленный этой вестью, не беспокоил меня, уповая на мое потрясение, не мог он выразить свои впечатления, и не мог видеть муки своего единственного сына, потому были призваны именитые доктора в излечение больного от немоты. Случился маленький переполох: меня спустили с гор, затем меня отнесли в гостиницу, помню только, как били часы, должно быть однообразность боя врезалась в мою память, оттуда повезли прямиком в город, врачи лишь разводили руками, говорили, что это нервное состояние, симуляция, но мне было все равно на их увещевания, они были заядлые материалисты, потому грубыми выражениями пытались объяснить необъяснимое. Обо мне заботились, благодарность моя не знала предела, любящие меня, они лишь сидели возле моей постели. Но ничем не могли помочь.
Много говорящих, но мало слушающих.
В ветреной молодости мы живем в большей степени в развернутом будущем, прогнозируем, планируем, распределяем условности или просто мечтаем. В общем, так и должно быть, ведь у нас пока что ничего нет, думаем о работе, семье, о старости, но если у нас останется всего один день, то боюсь, у таких людей двадцать четыре часа окажутся пустыми. Прибывая в ужасе, ведь столько всего рухнуло в один миг, потому стоит жить настоящим сегодняшним днем, особенно в раннем возрасте. Скажите вы, что есть дела, требующие обширный промежуток времени, жизни, на то приведу пример, который заставит вас задуматься. Он таков: вам предстоит написать роман, по времени требуется несколько лет, так как вы не обладаете талантом, то пишите по абзацу в день, в этом и заключается основная идея, кусочки эти необходимо всегда заканчивать так, словно они последние произнесенные вами слова, роман кажется только начался, но его уже можно окончить, так дословно передана душа писателя, что дополнения не требуются. В любом деле должен быть именно такой подход, и каждый день должен быть именно таким. Каждый поступок, каждое слово, мысль, всё имеет колоссальное значение, нужно всюду следить за собой. Занести ногу для шага, поскользнуться – это еще не значит упасть, много ли нужно времени, дабы сделать верное решение, сделать правильный выбор. Часто ли мы испытываем страх, перед тем как сотворить малейший на первый взгляд проступок, а может он перечеркнет всю жизнь, замрите и прислушайтесь. Все мы в предзнаменование страсти слышим одинокий глас совести, или шепот