— Здравствуйте, джентльмены, — сказал он, входя. — Надеюсь, вы не долго дожидались? Могу ли я спросить, кто из вас пришел раньше?
— Кажется, вот этот джентльмен, — ответил собеседник Ньютона.
— Вам кажется? Вы, значит, не знаете?
— Я пришел первый, сэр, — сказал Ньютон, — но так как я здесь не по судебному делу, я лучше дождусь, чтобы этот джентльмен переговорил с вами.
— Не по судебному делу. Гм! — произнес Джон, осматривая Ньютона. — Ну, посидите в канцелярии, пока я переговорю с клиентом.
Ньютон взял шляпу и ушел в соседнюю комнату. Дверь закрылась, но до молодого Форстера все-таки долетали звуки голосов. Слышно было, что его дядя и посетитель спорили; молодой человек визгливо вскрикивал, и его голос напоминал лай рассерженной собачонки. Дядя Ньютона ворчал, как крупный зверь. Наконец дверь отворилась.
— Но, сэр! — кричал молодой человек.
— Платите, сэр, платите! — ответил адвокат громовым звуком.
— Но он меня обсчитал, сэр!
— Все равно, платите.
— Значит, вы не возьметесь вести моего дела?
— Нет, сэр. Совет я вам дал, а грабить вас не хочу. До свидания, сэр.
И мистер Форстер, заставивший своего клиента уйти, обернулся к Ньютону.
Глава XXIV
Ньютон прошел за ним обратно в кабинет.
— Что вам угодно, сэр? — спросил Джон Форстер.
— Я должен представиться вам, — ответил Ньютон. — Я ваш племянник, Ньютон Форстер.
— Гм! А где ваши документы, подтверждающие это?
— Я думал, что моего слова достаточно. Я сын вашего брата Никласа Форстера, много лет жившего в Овертоне.
— Я никогда не слыхал об Овертоне, но помню, что моего третьего брата звали Никласом; только больше тридцати лет я ничего не знал о нем. Ну, допустим, что вы мой племянник. Что же дальше?
Ньютон вспыхнул.
— Я надеялся, что вам будет приятно видеть меня, но так как, по-видимому, этого нет, я откланяюсь, — сказал он и сделал шаг к двери.
— Погодите, молодой человек; вероятно, вы пришли ко мне зачем-то; прежде чем уйти, скажите, в чем дело.
— Говоря правду, — с волнением проговорил Ньютон, — я хотел просить у вас помощи и совета.
— Но если вы убежите, то не получите ни того, ни другого. Садитесь-ка, да расскажите, зачем вы пришли.
— Я хотел попросить вас помочь отцу и мне: мы оба без дела, и нам нужна ваша помощь.
— Не то я, вероятно, никогда не видел бы вас?
— Очень вероятно. Мы знали, что вам хорошо живется, а пока мы сами могли честно поддерживать себя, мы не хотели беспокоить вас. И теперь просим дать нам рекомендацию, сделать нас снова независимыми.
— Гм! Итак, вы сперва держались вдали от меня, зная, что я мог помочь вам, а теперь по той же причине обращаетесь ко мне?
— Если бы мы знали, что вам приятно видеть нас, вы увидели бы брата и племянника раньше.
— Гм! Итак, вы сперва держались вдали от меня, зная, что мы родственники. Однако, раз оказывается, что я их имею, мне хочется узнать о них что-нибудь. Расскажите мне о вашем отце и о себе.
Ньютон рассказал в подробностях. Закончив свою историю, он увидел внимательный взгляд дяди, который, казалось, хотел прочитать что-то в глубине его мозга.
— Итак, ваш отец желает продолжать дело оптика? Вряд ли я могу ему помочь. Я ношу очки, когда читаю, но не менял их лет одиннадцать, и, вероятно, они прослужат еще столько же времени. Вас рекомендовать я тоже не могу. Моря я совсем не знаю, и у меня нет знакомых моряков.
— Тогда, дядя, я уйду.
— Не так скоро, молодой человек. Вы сказали, что хотите моей помощи и совета. Помочь я вам не могу, но совет готов дать. Судебное дело?
— Не вполне, сэр.
И Ньютон рассказал о выловленном сундуке и о своем желании передать в верные руки ценные вещи, которые он принес с собой.
— Гм, — заметил его дядя. — Вы говорите, что это вещи дорогие?
— Знатоки говорят, что бриллианты и другие предметы стоят около ста фунтов, но сам я их оценить не могу.
— И все это было у вас семь лет?
— Да, сэр.
— И с тех пор, как вы нуждаетесь, вам не приходило в голову, что, продав эти вещи, вы могли бы помочь себе?
— Часто приходило, но мы с отцом решили, что эти вещи не мои, и поэтому я прогонял мысли о продаже их. Потом я узнал, кому они принадлежат, и с тех пор, конечно, они стали для меня священными.
— А почему вы сказали, что хотели бы передать их на хранение в верные руки?
— — Вы не помогли нам, и, потерпев разочарование, я предвижу, что нам придется еще больше прежнего бороться с бедностью, а потому мне хочется избавить себя от искушения.
— Правильно. Ну, принесите мне вещи завтра, ровно в час. Я возьму их и дам вам расписку. Прощайте, племянник, я очень рад, что познакомился с вами. Поклонитесь брату и скажите, что я буду счастлив повидаться с ним. Завтра, ровно в час.
— До свидания, сэр, — сказал Ньютон дрожащим голосом и выбежал, чтобы скрыть свою грусть.
— «Не принадлежат мне по праву!» Гм! Он мне нравится, — пробормотал старик. — Скреттон!
— Я, сэр, — отозвался письмоводитель, отворяя дверь.
— Напишите чек на пятьсот фунтов на предъявителя и принесите мне для подписи.
— Хорошо, сэр.
— Сегодня или завтра я должен быть на разборе?
— Сегодня, в семь часов вечера.
— Как фамилия господина, который обратился ко мне?
— Бозенкуайт, сэр.
— Директор Ост-Индской компании?
— Да, сэр.
— Гм; это годится.
Глава XXV
На следующее утро Никлас с сыном ушли из гостиницы рано, чтобы явиться на свидание вовремя.
В конторе их встретил письмоводитель и отворил перед ними дверь в кабинет, где сидел адвокат в очках и читал письмо.
— К вашим услугам, молодой человек. Я думаю, это — Никлас Форстер? — сказал он, отрываясь от письма и не поднимаясь со стула. — Как поживаешь, брат?
— Ты мой брат Джон? — спросил Никлас.
— Я — Джон Форстер, — был ответ.
— Ну, в таком случае я рад видеть тебя. — И Никлас протянул руку, которую Джон пожал, сказав «Гм».
— Молодой человек, вы опоздали на десять минут, — прибавил он. — Я сказал: ровно в час.
— Да, к сожалению, — ответил Ньютон, — но на улицах так много народа, и отец так часто останавливался.
— Зачем?
— Переговорить с теми, кто его толкал. Он не привык к этому.
— Скоро привыкнет. Брат Никлас… — начал было адвокат, но заметив, что оптик взял его часы и рассматривает их, переменил вопрос: — Брат Никлас, что ты делаешь с моими часами?
— Они очень грязны, — ответил оптик, продолжая осмотр. — Их нужно разобрать.
— Нет, — возразил Джон.
— Не бойся, я сам их разберу и вычищу даром.
— Нет. Мои часы отлично идут, когда их не трогают.