Он не был Атиллой, Долбаным Ханом Оборотней.
Лоб Каллума покрылся морщинами — верный признак разочарования, — и он обратил внимание на Девона:
— Хочешь, чтобы она осталась живой?
— Да, сэр.
— Тогда врежь ей. Посильнее! Бросься на нее на полной скорости. Не сдерживайся. Она должна знать, что ты бьешь в полную силу.
Девон кивнул.
— Это приказ. Начали снова, вперед!
От слов Каллума моя кожа запульсировала. Я вздрогнула. Потом все кончилось, но я все еще чувствовала отзвуки приказа альфы, они проходили через Девона и доносились до меня через связь с ним.
Самок надо защищать, а вожаку повиноваться.
Весьма затруднительно для Дева, который, в отличие от меня, не обладал человеческими качествами и моей способностью — есть ли связь или нет — принимать собственные решения, даже когда Каллум пытался навязывать свою волю.
Девон, с дергающимися губами, снова взял меня в захват, и я сделала единственное, что смогла на ходу придумать, чтобы облегчить ему чувство вины и настроить на схватку по-настоящему.
— Армани — это для маменькиных сынков, а если в фильме ничего не взрывается, то это не кино вообще.
Ты попала, Бронвин. Слова прямо для драки.
Я на полсекунды отвлеклась на слова Девона, прозвучавшие у меня в голове, но едва его рука сжалась вокруг моего горла и желание вздохнуть стало невыносимым, внутри меня что-то щелкнуло.
Драться.
Драться.
Драться.
Выброс адреналина — непонятно откуда. Стало холодно, в голове прояснилось, но на каком-то подсознательном уровне поняла, что мои яростные движения кому-то, наблюдающему со стороны, могут показаться дикими. Я вырвалась из захвата Девона, отскочила назад и еще до того, как в моей левой руке появился нож, правой сделала выпад прямо в сердце нападавшему.
Девон увернулся, отбил лезвие и снова схватил меня. Я изогнула левую руку, направив нож к его груди. Издав нечеловеческий рык, Девон резко ударил меня, и я упала на землю. Он бросился на меня, прижимая к земле, и потянулся зубами к моей шее.
Я откатилась в сторону, прижимая ноги к груди, и резко ударила его ими в грудь. Он не колыхнулся.
Западня.
Кровь.
Драться.
ВЫЖИТЬ.
От силы этого приказа мир вокруг меня завращался медленнее. Это слово — выжить — толчками прошло через мою кровь, подобно тому, как воздух, слишком долго сдерживаемый в легких, вырывается наружу. Я не видела ничего, кроме всеобъемлющей кроваво-красной пелены перед глазами. Через секунду Девон уже придавил меня к земле, а еще через мгновение я впилась зубами ему в шею. Он отпрянул, а я смогла дотянуться рукой до лежавшего на земле ножа, который — еще до того, как я поняла, что со мной происходит, — метнулся прямо к сухожилию, к ноге Девона.
Деталей я не замечала — в груди встал комок, и поле зрения сузилось. Я знала только одно — мне нужно драться.
Брин, стоп! Голос Каллума-альфы рассердил меня, и я замотала головой, пытаясь освободиться от него, но он зазвучал снова, еще громче. И настойчивее. И, что странно, теперь это был больше голос Каллума-друга, чем Каллума-альфы. Бронвин, ПРЕКРАТИ.
Я так и сделала. Остановилась. Пелена перед глазами рассеялась. И, только застыв с занесенной рукой, я осознала, как близко я была к тому, чтобы перерезать лучшему другу ахиллесово сухожилие.
Потрясенная, я сидела, не шелохнувшись, а Девон, глаза которого стали расширяться и желтеть, затряс головой, очищая сознание и выталкивая прочь своего зверя. Первым из нас двоих очухался Девон, и, протерев руками глаза, все еще обведенные по краям красным ободком, он наклонился вперед, выдохнул мне в лицо и, подражая моему жесту, стукнул меня кулаком в лоб.
— Армани, — сказал он раздраженно, — это для джентльменов.
Я хотела ухмыльнуться, но с ножом в руке у меня это как-то не получилось. Девон не был человеком. Все равно, что бы я ни сделала, его раны затянулись бы быстрее, чем у меня сошел синяк, упади я утром с кровати. Напугало меня совсем не то, что я почти сделала. Меня напугало то, что я не осознавала, что делаю это.
Что со мной случилось? Чем я была?
— Эта связь изменила меня? — Слова вылетели изо рта быстрее, чем вопрос сформулировался у меня в мозгу. — Что ты сделал со мной, когда пометил меня? Что я сделала с собой, когда впустила Стаю в… сделала это… я что…
— Ты человек, Брин. Связь соединила тебя с нами — она меняет образ твоих мыслей, и она меняет образ мыслей Стаи о тебе, но никаких физических последствий это не влечет.
— Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что это меняет образ моих мыслей? — спросила я. — Я только что носилась здесь, как Тарзан — дитя джунглей. Только не говори мне, что это нормально.
Не говори мне, что это свойственно человеку.
— Брин, Эли связана со стаей, один раз — через Кейси, и еще раз — через меня. Ты когда-нибудь видела, чтобы она на кого-нибудь бросалась, как Тарзан — дитя джунглей, или кто-нибудь вроде этого?
Эли могла с малышней препираться — это у нее получалось очень неплохо, — но физически она была не очень сильна. Бойцом она не была, это верно. И тем не менее я легко могла ее представить вступающей в смертельную схватку с любым обром и побеждающей его.
И потом, моя связь со стаей была раскрыта. У Эли, наоборот, закрыта.
Прищурившись, я взглянула на Каллума:
— Ты клянешься, что не изменял меня?
Он кивнул:
— Ты, моя дорогая, осталась точно такой же, какой была всегда.
Я тоже кивнула в ответ, но что-то такое было в глазах Каллума — зрачки вибрировали, то увеличиваясь, то снова уменьшаясь, — и мне очень хотелось понять, что он на самом деле имел в виду, сказав это.
Но вдруг Каллум затряс головой, словно животное, пытающееся отогнать муху, и он сказал два слова, которые с возрастом я стала ненавидеть сильнее всего:
— Еще раз.
Тренировка. Школа. Тренировка. Сон. Водные процедуры. И все сначала.
Утро за утром, ночь за ночью — дни шли за днями. С Девоном я дралась, используя серебряное оружие. С остальными — стальное. Домой приходила вся покрытая синяками. Обры приходили домой, истекая кровью. И почему-то каждый раз, когда я дралась с одним из них, я чувствовала, что моя связь со Стаей становится еще теснее. Узы, связывающие нас, крепли, и, несмотря на то что эти тренировки были не чем иным, как простыми драками, которыми обычные волки развлекаются в щенячьем возрасте, именно схожесть с ними и таящаяся в них энергия усиливали мое чувство принадлежности к Стае и изводящее душу тревожное ощущение того, что я была одной из обров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});