Читать интересную книгу Эра надежд - Андрей Величко

Торжества по случаю унии оказались весьма бледными – парадное заседание в парламенте, где мне выделили место в самом дальнем уголке, прямо-таки на галерке, и королевский обед в Кенсингтонском дворце. Никаких народных гуляний или там военных парадов не было.

В конце обеда ко мне подошла Сара Черчилль и передала, что завтра королева приглашает меня на файв-о-клок, то есть полдник, за которым ее величество желало бы обсудить важные вопросы.

Глядя на подругу королевы, я думал об именах этих дам. Вот Саре, например, гораздо больше подошло бы имя Анна. Или вовсе Прасковья. А ее величество – это же натуральная Сара! Ей бы еще соответствующее отчество наподобие Моисеевны, и был бы полный ажур, даже фамилии Рабинович не нужно.

Заверив гостью, что моя светлость счастлива, я решил еще раз обновить в памяти доклады отца Юрия про текущий расклад в кругах английской правящей элиты, то есть взаимоотношения между тори и вигами.

Помню, в самом начале наших отношений с Англией я долго пытался запомнить, кто же из них консерваторы, а кто либералы, изобретал какие-то мнемонические правила, пока не понял очень простую вещь. Эти партии изначально выражали интересы входящих в них семей, и не более того. Поэтому те, кто сегодня поддерживали консервативные течения, завтра вдруг начинали заигрывать с так называемыми диссидентами, а их оппоненты в ответ вопили о нарушении вековых устоев. Как правило, членами партий люди становились по факту рождения, но и тут встречались исключения. Например, тот же Мальборо, который уже успел стать герцогом, в начале своей карьеры был явным тори, потом переметнулся к вигам, а сейчас, кажется, задумывал обратное телодвижение. Впрочем, в данный момент его в Лондоне не было, он громил французов в Германии.

Вообще-то в Англии, конечно, была очень правильная партийная система. Потому что везде эти самые партии выражают именно интересы узкой группы влиятельных лиц, но иногда трудно понять, кто же именно дирижирует из-за кулис вдруг выскочившим откуда-то народным трибуном. Ну, а тут люди пока еще не маскировались всякими декларациями и программами, только и всего.

При встрече с королевой я, как всякий воспитанный человек, начал беседу с заготовленного заранее комплимента, успев подумать, что, пожалуй, "цветущая свежесть" в нем явно лишняя, да и половина прочих эпитетов могут вызвать сомнения. Не приняла бы их дама за издевательство! Ведь на вид это типичная старая еврейка, да к тому же явно больная.

– Ах, оставьте, – слабо махнула рукой Анна, – если бы вы сказали подобное лет двадцать назад, я бы еще могла поверить в вашу искренность, но сейчас… Лучше скажите, как вам удается столь молодо выглядеть в ваши годы? Ведь вы же, кажется, ровесник недавно почившему Вильгельму?

Эх, подумал я, знала бы ты, какое событие я отмечал в одиночестве, не считая связи по радио с Ильей, полгода назад! Если иметь в виду не даты, а реально прожитые годы, мне стукнуло сто лет. И подтвердил:

– Да, почти ровесник, самую малость постарше. Как удается? Секрет, в общем-то, довольно прост. Активный образ жизни, физические упражнения на свежем воздухе, регулярное тесное общение с женами, отсутствие вредных привычек, морские прогулки и сбалансированное питание без излишеств – вот и весь набор.

Далее беседа плавно перетекла на состояние здоровья королевы. Она страдала артритом, а умереть ей, насколько я помнил, предстояло от подагры. Кроме того, время от времени Анну начинали мучить мигрени.

Про артрит я мог рассказать ей и сам, на основании своего опыта в том мире. Подагры, правда, я там приобрести не успел, но теорию все-таки как-то знал, так что где-то минут пятнадцать разъяснял даме важность соблюдения диеты, а под конец пообещал помочь лекарствами, в том числе и против мигрени. Сам же прикидывал – как бы поделикатнее задать основной вопрос. С чего это она вдруг озаботилась правами своего ни разу не виденного младшего брата Яши Стюарта?

С Вильгельмом в этом отношении было проще, он сам всегда сворачивал беседу на то, что в данный момент считал самым важным. Но потом обязательно освещал и те проблемы, которые, по его мнению, интересовали меня. Что характерно, король почти не ошибался. Разумеется, не было никакой гарантии, что он говорит правду. И уж тем более всю правду, но по крайней мере я ставился в известность, что в данный момент считает ей английский монарх. А эта – она что, пригласила меня только для того, чтобы поплакаться про здоровье? Меньше надо шоколада жрать, хоть и любишь его, а то дело может не ограничиться только подагрой.

Но, как оказалось, Анна считала вопросы престолонаследия и собственное здоровье взаимосвязанными.

– Понимаете, – пояснила она, – я вовсе не надеялась и не собиралась стать королевой, ведь Вильгельм не производил впечатления тяжело больного. И то, что так получилось, я воспринимаю как последний шанс свыше. Мне предоставлена возможность достойно завершить свою жизнь, чтобы без страха предстать перед высшим судом. Говорят, вы очень сведущи в медицине. Можете сказать, сколько мне осталось?

Разумеется, я мог. Поэтому взял королеву за левую руку и задумчиво уставился в потолок. Ничего интересного там не наблюдалось, так что на всякий случай посчитал пульс. Когда за тридцать секунд набралось тридцать восемь ударов, я опустил взор и сообщил:

– Если вы ограничите заботу о своем здоровье теми мерами, кои предпринимали до встречи со мной, то вам осталось жить семь лет.

На лице дамы проступило разочарование, причем какое-то смешанное. Ну да, она боялась услышать "помрете через полгода", но втайне надеялась на заверения типа "да вам еще лет двадцать нечего беспокоиться". А тут ни то, ни се.

Я давно заметил, что, как правило, чистая правда нравится людям куда меньше, чем отступления от нее, причем, что удивительно, в любую сторону. И, значит, надо внимательно рассмотреть голографическую карточку, которую Мосли вернул отцу Юрию. На предмет – получится ли у меня еще одна замена батареек? Визитка-то явно создавалась как одноразовая. И если возникнут сомнения, заказать доставку из Австралии второй. Но пока не помешает попытаться пробудить в даме какие-то надежды.

– Возможно, вы в курсе, что его величество Илья Первый приглашал Вильгельма посетить Ильинск, – начал я. – Но, к сожалению, государственные дела, кои он самоотверженно взвалил на свои плечи, не позволили королю столь надолго покинуть Англию. Я же не всегда могу в нужный момент оказаться рядом, что и сказалось не так давно. Или вспомним историю с Карлосом Вторым – мне ведь удалось буквально вытащить его с того с того света. Но, к сожалению, в дальнейшем обстоятельства потребовали моего присутствия в Австралии. Так что подумайте, я официально приглашаю вас от имени его величества. Разумеется, какая-то медицинская помощь может быть оказана в ближайшее время, и она будет оказана, но возможности медсанчасти моего крейсера сильно уступают тем, что есть в Ильинске. Опять-таки хоть я, скажем без ложной скромности, кое-что понимаю в медицине, за океаном есть специалисты несравненно более высокого класса, к каковым, между прочим, относится и наш император. Относительно же Джеймса Стюарта – пока могу сказать только то, что в недавно состоявшейся беседе я именовал его исключительно "ваше величество". Как вы наверняка догадываетесь, для этого нужны достаточно веские основания, и они у меня есть.

Поздним вечером мне пришлось отвлечься от размышлений на английские темы, потому как из Донецка пришла радиограмма. В ней сообщалось, что Петр осадил Нарву, и, по данным разведки, на помощь осажденной крепости спешит шведский король во главе отборного двадцатитысячного отряда.

Глава 17

Ночная метель кончилась, и Карл Двенадцатый считал, что это неплохо. Да, теперь, скорее всего, не удастся повторить прошлую победу под Нарвой, когда под прикрытием летящего в лицо русским снега шведам удалось подойти незамеченными на тридцать шагов. Но король допускал, что теперь русские могут быть готовы к такому развитию событий, и внес соответствующие коррективы в свои планы.

Еще год назад ему стало ясно, что Россию нужно как можно быстрее выводить из войны, потому как, имея за спиной такого врага, думать об окончательном завоевании Саксонии не приходилось.

Карл умел рассматривать явления в динамике и понимал, что может означать наблюдаемое в Ингрии развитие событий.

Самое начало нового века – русских войск там вообще нет. А те, что есть у Петра, правильнее было бы назвать сбродом.

Семьсот четвертый год – войска уже есть, и их довольно много. Правда, в основном это все тот же сброд. Но ведь среди него нашлось три полка, которые несколько дней успешно оборонялись против превосходящих сил шведов! А русская артиллерия…

Поначалу артиллеристы воротили нос от трофейных чугунных пушек, но потом убедились, что их не разрывает и от полуторного заряда, а стреляют они дальше и точнее, чем бронзовые шведские. И лафеты у них удобнее. Сейчас в Швеции наладилось производство таких пушек, а лафеты даже были немного улучшены.