Читать интересную книгу Серая гора - Джон Гришэм

— Разве мы собрались на охоту?

— Нет, это для самообороны. Тут кругом полно медведей. Она засомневалась, не зная, можно ли верить его словам. Несколько минут они шагали по тропинке, давно заросшей и еле видной в траве. Она поднималась в гору, тонула в зарослях сассафраса, багряника, тиареллы сердцелистой и красной смолевки — Донован указывал на эти растения и называл их, и ей казалось, что он бегло говорит на незнакомом иностранном языке. Ради своей спутницы он шел не слишком быстро, но Саманта понимала: Донован может вихрем взлететь на эту гору, если захочет. Вскоре она уже совсем запыхалась и вспотела, но старалась не отставать. Всем одиноким профессионалам в городе предоставлялось членство в спортивном зале. Но при этом выставлялись условия: все должно соответствовать правилам — и костюм для занятий, и определенное место, и время посещения зала утром, днем или вечером, чтобы как следует пропотеть и помучиться, держа себя в форме за 250 долларов в месяц. Саманту вскоре лишили членства из-за безжалостной политики «Скалли энд Першинг», где стремились выжать из сотрудника все соки, но она не слишком об этом сожалела. Теперь ее спортивные занятия свелись к долгим прогулкам по городу. Это, а также привычка мало есть не давали набрать лишний вес, но она пребывала далеко не в лучшей спортивной форме. Новые ботинки становились все тяжелее, жали все сильнее с каждым зигзагообразным поворотом тропинки по мере того, как они поднимались в гору. И вот они остановились на маленькой поляне и сквозь поредевший строй деревьев смотрели на длинную глубокую долину в окружении горных хребтов. Вид был просто потрясающий, и она обрадовалась остановке. Донован махнул рукой и сказал: — Это самые многообразные с биологической точки зрения горы в Северной Америке, они гораздо старше других горных хребтов. И служат домом для тысяч видов растений и диких животных, которых больше нигде не найти. Понадобилась целая вечность, чтобы они стали такими. — Последовала пауза, во время которой он продолжал любоваться окрестностями. А потом, подобно гиду, не нуждающемуся в понуканиях, продолжил: — Примерно миллион лет тому назад в горах стали формироваться угольные пласты. И это стало настоящим проклятием. Теперь мы разрушаем эти горы с непристойной поспешностью, чтобы добыть один из самых дешевых источников энергии, чтобы питаться и жить в тепле. Каждый человек в нашей стране расходует около двадцати фунтов угля в день. Я провел исследования по потреблению угля в каждом отдельном регионе. Известно ли вам, к примеру, что средний житель Манхэттена использует в день восемь фунтов угля, добытого открытым способом здесь, в Аппалачах?

— Нет, к сожалению, я этого не знала. А откуда берутся еще двенадцать фунтов?

— Из шахт глубокого залегания на востоке страны. Из Огайо и Пенсильвании, где уголь добывается старым способом. Где горы защищают, а не разрушают. — Он снял рюкзак, поставил на землю, достал из него бинокль. Потом поднес бинокль к глазам, обозрел окрестности и, видимо, увидел, что искал. Протянув бинокль Саманте, сказал:

— Вон там, на северо-востоке, еле различимые серые и желтые пятна. Она посмотрела в бинокль, навела фокус и сказала:

— Да, вижу.

— Это разработки Булл-Фордж в Западной Виргинии. Одна из крупнейших открытых шахт по добыче угля.

— Да, как раз читала об этом вчера вечером. У них там несколько месяцев назад были неприятности. Кто-то практиковался в стрельбе по шинам грузовиков. Он повернулся и с улыбкой посмотрел на нее.

— Выполняли домашнее задание?

— Привезла с собой ноутбук. Удалось найти в «Гугле» материалы местных газет. Очередная атака экотеррористов, верно?

— Ну, они это так называют.

— А кто они, эти ребята?

— Надеюсь, что мы так никогда и не узнаем. — Он стоял чуть впереди нее, по-прежнему всматриваясь в даль. Затем его левая рука сдвинулась на дюйм или два, инстинктивно потянулась к ружью с оптическим прицелом. Движение еле заметное, но Саманта его уловила. Они ушли с поляны и вновь начали подниматься в гору. Тропинка стала еле различима, и Донован, похоже, вовсе ее не замечал. Он передвигался от дерева к дереву, всматривался вперед в поисках известного только ему ориентира, поглядывал вниз, словно пытаясь измерить пройденное расстояние. Подъем становился все круче, у Саманты ныли бедра и икры. Дешевые жесткие ботинки жали уже совсем немилосердно. Она запыхалась и минут через пятнадцать спросила:

— А вы воды с собой не захватили? Подгнивший ствол поваленного дерева — самая подходящая вещь, чтоб хоть немного передохнуть. Они по очереди глотали воду из бутылки. Он не спрашивал, как она себя чувствует, она не спрашивала, как долго еще им придется лезть в эту гору. И вот, когда они немного отдышались, Донован заметил:

— Мы находимся на горе Дублин, на высоте примерно трех тысяч футов. А по соседству гора Энид, увидите ее через несколько минут. Если верить заявленным планам, через шесть месяцев компания «Стрейхорн коул» пригонит сюда бульдозеры, оскальпирует эту гору, уничтожит все эти прекрасные леса, разгонит всех животных и начнет взрывные работы. Они подали заявку на разработки, и она будет одобрена в самом скором времени. Мы боролись с ними два года. Но победителями вышли они. — Он махнул рукой в сторону деревьев и добавил: — И глазом моргнуть не успеете, как все это исчезнет.

— Но почему бы им хотя бы не вывезти выкорчеванные деревья?

— Да потому, что они злодеи, преступники. Стоит угольной компании получить зеленый свет, и она точно с цепи срывается. Им нужен уголь, только уголь, черт бы их всех побрал, а на остальное они плевать хотели. Разрушают и уничтожают все на своем пути — леса, поляны, диких животных. Переедут и раздавят любого, кто встанет у них на пути, — землевладельцев, местных жителей, людей из надзорных органов, политиков и в особенности активистов и борцов за сохранение окружающей среды. Это война, и компромиссов в ней не бывает. Саманта посмотрела на густой лес и удрученно покачала головой.

— Но это незаконно. Быть того не может.

— Законно, потому что не незаконно. Законность открытых разработок в горах оспаривалась в судах на протяжении многих лет, до сих пор ряд исков ждут рассмотрения. Но их ничем не остановишь.

— А кому принадлежит эта земля?

— Теперь компании «Стрейхорн», и мы вторглись в их владения. И поверьте, они будут просто счастливы схватить меня здесь за три дня до начала заседаний. Нет, не беспокойтесь, мы в безопасности. На протяжении ста с лишним лет этими землями владела семья Герман. Года два назад они продали землю, построили особняк где-то на побережье. — Он указал вправо и заметил: — Вон там, за холмом, примерно на полмили вниз, к долине, находится их старый дом. Семья прожила там несколько десятилетий. Теперь дом заброшен и пуст. Бульдозеристам понадобится часа два, чтоб сровнять его и хозяйственные постройки с землей. А под старым дубом, неподалеку от дома, находится маленькое семейное кладбище, вокруг каждой могилы низенькая, покрашенная белой краской ограда. Очень трогательное и старомодное. И все будет разбросано по долине — надгробные плиты, гробы, кости, все. Компании плевать, а Германы, видно, Достаточно богаты, чтоб забыть, где их корни. Саманта отпила еще глоток воды, попробовала пошевелить пальцами в жестких ботинках. Донован полез в рюкзак, достал два батончика с орехами, злаками и медом, протянул ей один.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— А Мэтти знает, что вы здесь? — спросил он.

— У меня сложилось впечатление, что Мэгги, Аннет, Барб и даже Клодель знают о каждом моем шаге и вздохе. Ну, как вы обычно говорите, «городок у нас маленький».

— Ничего такого я не говорил.

— Сегодня пятница, и дел в конторе немного. Я сказала Мэгги, что вы пригласили меня на экскурсию — полюбоваться здешними красотами. Вот и все.

— Прекрасно. Мы отправились на экскурсию. И Мэтти совсем не обязательно знать, куда именно.

— Она считает, что вы должны заняться подготовкой искового заявления. Чтобы выбить хотя бы немного денег для матери с двумя детьми. Он улыбнулся и откусил сразу полбатончика. Прошло не меньше минуты в молчании, и Саманта вдруг поняла, что от этих длительных перерывов в разговоре ей как-то не по себе. И вот наконец он сказал:

— Я очень люблю свою тетушку, но она мало что смыслит в судебных тяжбах. Я оставил ей этот маленький центр потому, что хотел заниматься большими делами, вести громкие процессы, добиваться грандиозных по значимости вердиктов, заставлять крупные угольные компании платить за свои грехи. У меня были огромные победы и оглушительные поражения, и, подобно большинству практикующих юристов, я все время живу как на качелях. То вверх, то вниз. Один год просто процветаю, на следующий разоряюсь. Думаю, вам это знакомо, еще с детства.