В своем рапорте он перечисляет некоторые цели, подвергшиеся ударам Ju-87: «Корабли в порту и в море. Города и деревни, особенно на пересечении важнейших дорог. Транспортные колонны, железные дороги, мосты. Зенитные батареи, прикрывающие аэродромы, штабы, артиллерия. Отдельные танки и автомобили, группы войск и укрепления».
В отношении методов атак немецких пикировщиков он отмечал, что удары наносились силами не менее эскадрильи. «Однако количество самолетов могло сократиться до одного, что чаще всего происходило на коммуникациях». Уэйвелл также добавляет: «Пикировщики обычно атаковали предварительно обнаруженные цели вслед за самолетами-разведчиками или в тесном взаимодействии с наземными силами. Вражеские ударные группы, очевидно, имеют хорошую радиосвязь с авангардами войск и самолетами-разведчиками».
Войска Уэйвелла понесли большие потери во время эвакуации морем, так как «Штуки» занялись войсковыми транспортами. Были потоплены «Хеллас», «Пеннланд», «Сламат» и «Коста-Рика». Погибли также эсминцы «Дайамонд» и «Райнек».
История повторилась в более крупных масштабах на Крите. После подготовительных ударов пикировщиков немцы выбросили на остров воздушный десант, и англичане снова были вынуждены поспешно эвакуироваться морем. На этот раз солдат вывозил весь Средиземноморский флот, которому пришлось вступить в жестокую схватку с пикировщиками Ju-87. Накал борьбы достиг апогея. Королевский Флот потерял 3 крейсера и 6 эсминцев потопленными, 3 линкора, 1 авианосец, множество крейсеров и эсминцев получили повреждения. Этот страшный список потерь мог оказаться более впечатляющим, если бы не подготовка вторжения в Россию. Немцы начали спешно перебрасывать подразделения пикировщиков на север.
Заметные потери войска союзников на Крите понесли потому, что пилоты пикировщиков начали применять импровизированное приспособление, а на выдумки офицеры Люфтваффе были горазды. Требовалось увеличить поражающее действие бомб при использовании против живой силы. До взрыва бомба зарывалась в грунт, который поглощал большую часть осколков. Тогда летчики изобрели приспособление, которое сделало бомбы гораздо более смертоносными. Это были так называемые «Стержни Динорта», названные по имени командира 2-й эскадры, потому что работы начались по его инициативе. Рассказывает Фридрих Ланг:
«Стержни Динорта» были введены в середине мая 1941 года на аэродроме Молаи, где базировалась I/StG.2 под командованием подполковника Динорта. Требовалось заставить бомбу взорваться до того, как она уйдет в грунт, чтобы ударная волна и осколки действовали более эффективно. Сначала проводились эксперименты с ивовыми прутьями длиной 60 см, которые устанавливались в носовой части 50-кг бомбы. Испытательный полигон, отмеченный белым брезентом, представлял собой пшеничное поле с разбросанными по нему редкими оливковыми деревьями. Мы могли легко замерить глубину кратера и определить разлет осколков по скошенной пшенице.
Но ивовый стержень не сработал. Он ломался и не взрывал бомбу. Следующие испытания были проведены с круглым металлическим стержнем. Он тоже не оправдал ожиданий. Стержень немедленно входил в грунт, и бомба опять взрывалась слишком поздно. Мы добились успеха лишь с третьей попытки. На конце металлического стержня был приварен металлический диск диаметром 8 см. Теперь бомба взрывалась в 30 см над грунтом. Осколки разлетались во все стороны, как нам и требовалось. Сначала стержни изготавливались в нашей походной мастерской, и мы впервые применили их во время высадки на Крит. Позднее было налажено их промышленное изготовление под названием «Стержень дистанционного взрывателя», или «Стержень Динорта».
Когда последние потрепанные корабли Королевского Флота ушли с Крита в Египет, использовавшиеся на Балканах пикировщики начали готовиться к переброске с солнечных греческих островов на границу России. Это были I/StG.77 и III/StG.77 из Румынии, I/StG.2 и III/StG.2, I/StG.3 и ядро II(Schlacht)/LG.2 из Болгарии и II/StG.77 из Австрии. Однако пикировщики Мальке все еще действовали со своих баз в пустыне.
«31 мая моя группа получила задание атаковать корабли к югу от Крита. Мы вылетели из Ираклиона на Крите в 6.05, но все британские корабли оказались отведены за пределы нашего радиуса действия. Мы не увидели ни одного военного корабля. Наконец, на самом пределе дальности полета мы заметили в дымке большое торговое судно. Атака! Когда во время пикирования я снизился до 4000 футов, то заметил красный крест на палубе судна и сразу отдал приказ всем своим самолетам: «Не бомбить — госпитальное судно — выравниваться». Мы вернулись на базу, не сбросив бомбы. Я гадал тогда и гадаю сейчас, а не было ли это «госпитальное судно» использовано в качестве войскового транспорта при эвакуации союзников с Крита? Однако оно не стреляло по нам, и мы не сбросили на него бомбы. По крайней мере, я полагаю, что его капитан напился вдрызг, когда мы улетели, не атаковав его судно».
После Крита оставшиеся на Средиземноморском театре пикировщики полностью переключились по поддержку войск Роммеля, наступающих на восток к египетской границе. Войска Оси осадили Тобрук. Снабжать гарнизон пришлось поредевшему Средиземноморскому флоту, и «Штки» воспользовались представившимся шансом. Начались массированные атаки гавани Тобрука, которые проводили II/StG.2, I/StG.3 и итальянская 96-я группа.
В период с 11 апреля по 24 июня на укрепления Тобрука было проведено не менее 46 налетов пикировщиков. В каждом налете участвовало различное число самолетов, иногда 3–6, но их количество доходило и до 40–50. Самые крупные налеты были проведены 29 мая и 2 июня 1941 года, в них участвовало по 60 пикировщиков. Всего «Штуки» совершили 959 самолето-вылетов. Англичане заявили, что сбили не менее 54 самолетов. Зенитчики приобрели огромный опыт отражения атак пикировщиков, хотя это им дорого обошлось. Теперь британская армия начала всерьез относиться к угрозе пикировщиков. Неопытные артиллеристы проходили специальную подготовку, которая помогала им не впадать в панику при налете Ju-87.
«Во время атаки пикировщиков на позицию тяжелой зенитной батареи наступает критический момент, когда артиллеристы должны решить: бежать ли им в укрытие или нет. Первый пикировщик появляется над ними на высоте 4000 футов. Частая стрельба из орудия в этот момент может заставить самолет сбросить бомбы преждевременно, а следующие за ним — задержать атаку. Полное молчание в такой момент, если расчет падает на землю, позволяет каждому пикировщику спокойно выбрать цель и атаковать с высоты 500 футов. Тогда и только тогда будут уничтожены орудия и командные посты, а люди погибнут».
Различное отношение и различные результаты были показаны во время двух атак «Штук». 27 апреля 50 Ju-87 атаковали зенитную батарею, по крайней мере, по 12 самолетов на каждое орудие. Два орудия были накрыты прямыми попаданиями. При анализе атаки выяснилось, что:
1. Во время захода по пикировщикам стреляло только одно орудие, и то неэффективно. С позиции другого орудия пикировщиков вообще не видели, пока вокруг не начали рваться бомбы.
2. Пикировщики заходили со стороны солнца, один за другим, не пытаясь атаковать с разных направлений.
3. После взрыва первой же бомбы личный состав бросился в укрытия.
4. Пикировщики смогли положить практически все бомбы на позиции батареи.
Атаки пикировщиков против кораблей, снабжавших гарнизон, были не менее эффективны. 29 апреля было потоплено вооруженное досмотровое судно «Чакла», затем «Сидонис». 4 мая получило попадание госпитальное судно «Капрера». Гельмут Мальке вылетел на задание во главе 12 Ju-87, и рассказывает, почему это произошло.
«История началась с телефонного звонка. Во второй половине дня 4 мая мне позвонил офицер управления полетами и сообщил: «Разведка обнаружила большое судно, около 10000 GRT, приближающееся к Тобруку с востока. Немедленно взлететь и потопить его». Я спросил: «Что за судно? Транспорт?» Я не верил, что такой большой корабль отправится в Тобрук после всех наших атак против кораблей в этом районе. Это могло быть госпитальное судно под Красным Крестом. Офицер управления переговорил с экипажем самолета-разведчика. Он звонил при мне. Летчики не видели красных крестов на судне. Я спросил: «Был ли корабль выкрашен в белый цвет с зеленой полосой вдоль ватерлинии?» Да, так и было. Я сказал, что это является отличительным признаком госпитальных судов, поэтому находящиеся в воздухе истребители попросили точно установить, что за корабль обнаружен. Офицер управления сразу связался с ними. Примерно через 12 минут пришло сообщение от истребительного патруля: «Когда мы приблизились к судну, нас обстреляли из зениток». Поэтому я сказал: «Если бы это было настоящее госпитальное судно, он не стреляло бы. Если мы снова получим приказ, то мы полетим». Я получил нужный приказ, и мы взлетели.