Для таких больных проблема в том, что инфекция почти неизбежна, а из-за огромного количества принятых гормональных препаратов иммунная система сильно ослаблена.
Но выбор был невелик – риск операции или костыли. Джек заявил:
– Лучше сдохнуть на операционном столе, чем гнить на костылях!
Операции пришлось делать две, после первой произошло то, чего так боялись – развилась инфекция, и Джек даже впал в кому. Но на Земле не существовало человека, который хотел бы жить сильней, чем этого хотел Джон Фицджеральд Кеннеди. Он выкарабкался из комы, приглашенный для соборования священник не понадобился.
Вторая операция понадобилась, чтобы заменить вставленную металлическую пластину, до которой добралась инфекция. Полгода в больнице… Страшные боли и почти никакой надежды. Такое выдержит не каждый.
Джек выдержал.
Я была рядом – читала, переводила, что-то писала под его диктовку (в таком состоянии Джек писал книгу, за которую потом получил Пулитцеровскую премию!), даже обрабатывала и перевязывала рану. Медсестра научила меня, как обращаться с этой дырой в спине. Никогда бы не подумала, что способна на такое, но любовь может заставить делать и не такие вещи…
Рядом были и остальные Кеннеди. Мне казалось, что я стала своей, что Джек оценит мою самоотверженность и готовность сделать для него все, что угодно. То ли я перестаралась, то ли Джеку просто надоела такая всеобъемлющая забота, но он высказался об этом достаточно прямо.
Мало того, стоило Джеку почувствовать себя несколько лучше, как этот ловелас принялся флиртовать с медсестрами. Для меня это был первый удар, и удар чувствительный.
Выйдя из больницы, Джек снова занялся политикой. Он не послушал отца и ввязался в заведомо проигрышные выборы в 1956 году, решив стать вице-президентом. Демократическая партия посчитала сенатора слишком молодым для такой роли и не выдвинула его. Это спасло остальную карьеру Джека.
Он улетел зализывать раны на яхте в Средиземном море, а я родила мертвую девочку. Тогда наш брак едва не развалился совсем. Спас его Джозеф Кеннеди, обещав мне, что стану первой леди и что Джек-президент не будет смотреть на женщин даже просто из-за нехватки времени.
Согласно всем правилам настолько больной человек должен бы встать на костыли, сесть в инвалидное кресло или хотя бы заняться своим лечением очень серьезно. Любой, но не Джек. Правила существовали для других, для тех, у кого были в запасе годы жизни, у Джека их не было.
С позвоночником, скрепленным металлической пластиной, принимающий немыслимое количество лекарственных препаратов ежедневно, откладывающий в сторону костыли только для того, чтобы выйти к ожидавшим его людям из кабинета или выступить на митинге, Джек стал тридцать пятым президентом Соединенных Штатов Америки! Стал вопреки всему – страшным диагнозам, невыносимой боли, молодости, тому, что католик и ирландец.
Самый молодой, самый красивый, самый обаятельный, самый героический… президент.
Но болезням безразлично, чье тело они терзают, они никуда не отступили. После эйфории победы наступили черные будни. Немного помогла облегчить боль доктор Джанет Тревэлл. Она прописала поддерживающий корсет, специальную вставку в левый ботинок и стала колоть обезболивающие мелкими дозами прямо в мышцы спины.
Ее девизом было: разгрузить! Благодаря Джанет у нас появилось кресло-качалка, в таком сидеть легче.
Это помогло, но ненадолго. Мышцы спины, поддерживаемые корсетом, деградировали, что ухудшало положение позвонков. Кроме того, она ничего не могла поделать с развивающейся болезнью Аддисона. Кортизон просто разрушал скелет Джека. Долго так продолжаться не могло.
Чтобы подстегнуть свой организм и хоть ненадолго забыться, Джек начал принимать препараты доктора Макса Джекобсона, прозванного «Хорошее Самочувствие». Ни для кого не было секретом, что входит в состав его препаратов, на уколах и таблетках доктора сидела половина самых известных личностей. Джекобсон давал амфетамины, попросту наркотики. Сочетание с большим количеством болеутоляющих вызывало быстрое привыкание.
Это действительно чудодейственное средство, чтобы взбодриться, но его с каждым разом нужно все больше, а потом нужны снотворные, чтобы заснуть, а потом снова средства, чтобы взбодриться… и так возникал порочный круг.
У Джека именно это и произошло, не в силах терпеть боль и нуждаясь в постоянном подхлестывании, он подсел на препараты Доктора Хорошее Самочувствие, теперь Джекобсон ездил за президентом повсюду, делая и делая уколы. Это был прямой путь к гибели. Сочетание несочетаемого, отчасти разрушенный позвоночник, не отступающая болезнь Аддисона, из-за лечения которой разрушался весь скелет, и всевозрастающие дозы обезболивания и амфетаминов были настоящим самоубийством. Но у Джека просто не оставалось выбора.
И этот человек умудрялся вовсю крутить мимолетные романы, занимаясь сексом даже в стенном шкафу, если другого места не находилось!
Возможно, состояние Джека смог бы улучшить и даже в какой-то степени улучшил другой специалист. Президента осмотрели терапевт Белого дома Джордж Беркли и хирург-ортопед Крауз. Крауз потребовал снять корсет и отправил Джека на тренажеры для разработки мышц спины.
Это помогло, от болезни Аддисона тренажеры, конечно, не избавляют, но спине Джека стало намного легче.
В 1963 году показалось, что все может наладиться, я снова была беременна, Джек достаточно успешен как президент, но потом мы потеряли Патрика, а потом я потеряла веру в то, что Джек может измениться…
Он встретил меня в аэропорту, держа детей за руки. Еще полгода назад большего счастья быть не могло – Джек с детьми меня встречает. Он никогда этого не делал. Впервые за десять лет совместной жизни Джек встречал меня из поездки, впервые ждал.
На лице радость, в глазах почти слезы.
– Джеки, как я соскучился!
Несколько месяцев назад я бы поверила, расплакалась в ответ, бросилась на шею, забыв о его больном позвоночнике. Я бы поверила в то, что пробила невидимую стену между нами, добилась его любви.
Несколько месяцев назад…
Но не теперь.
Теперь я хорошо знала, что это ненадолго, лишь до тех пор, пока Джек не получит своего, пока не поймет, что привязал меня к себе прочным канатом снова.
Что ему нужно? Привязать меня крепче, чем двое малышей, которых я обнимала, невозможно. Зачем Джеку нужна я сама? Как женщина? Увы… Даже если сегодня это так, завтра все вернется на свое место, будут новые и новые измены, в том числе в моей собственной постели, будут новые унижения. Он Кеннеди, а потому никогда не поймет, что гордо держать голову поднятой при огромных рогах слишком тяжело.
Я уже научилась себя вести, держала удар, была безумно рада детям, да и самому Джеку, все равно любила этого непостижимого человека, но теперь это была моя и только моя любовь, я больше ни на что не надеялась. Когда-то Джек отгородился от меня прозрачной стеной, пробить которую за десять лет мне так и не удалось, ни пробить, ни достучаться до его сердца, ни даже просто докричаться до его чувства самосохранения.
И мне не осталось ничего, как воздвигнуть такую же стену со своей стороны, чтобы защитить свое сердце. Ни уйти от Джека, ни даже перестать его любить я не могла – у нас дети, я многим обязана ему и привязана сердцем, но я почувствовала себя в состоянии отделить себя от Джека. Никто из тех, кто не испытал моего состояния и моих чувств, не поймет, как это возможно. Поверьте, это так.
Я решила, что отныне и до моей смерти никто и никогда больше не узнает о моих чувствах, и в первую очередь Джек. Решила существовать с ним в параллельном мире, за той самой прозрачной непробиваемой с его стороны стеной.
Удивительней всего, что Джек это мгновенно почувствовал, в первую же минуту, когда я обняла его и детей. Растерянное «Джеки…» было тому свидетельством.
– Что такое? Я слишком загорела? Кажется, нет. И не растолстела, напротив, в Маракеше мне удалось подтянуться.
В машине он тихонько сказал:
– Ты очень изменилась…
– Нет, ты просто плохо меня знаешь. Вернее, не знаешь совсем и никогда не пытался узнать. Но это неважно. Что там у тебя запланировано на ближайшие месяцы? Мне нелегко будет войти в ритм после отдыха, но я постараюсь. Ведь я пока еще твоя жена.
– Пока?!
– Да, пока ты президент, тебе нужна супруга для приемов и визитов.
– Джеки, я…
Я просто посмотрела ему в глаза:
– Все, что я писала в письмах, правда, там ни слова лжи о моем к тебе отношении. Но это теперь только мое дело, Джек.
– Ты нужна мне…
– Конечно, ведь предстоят еще выборы? Ты решил баллотироваться второй раз? Президент не может не иметь очаровательной, умной супруги и прелестных детей, верно? Я помогу, но и только. День твоей второй инаугурации будет последним днем нашего брака. Наши с тобой отношения закончились, когда я увидела в твоей спальне очередную любовницу, хотя… начинались ли они вообще? Отныне мы только партнеры, Джон Фицджеральд Кеннеди, только партнеры.