А это практически ничего.
— У нас нет времени изучать всю историю, но могу сказать тебе вот что. Светлые демоны воевали с тёмными сто тысяч лет. Наши боги наперегонки собирают души, и это означает, что ты — заманчивая мишень для демонов теней.
По её спине пробежали мурашки. «Так вот что такое тот спящий в комнате напротив?»
— Что делает их тёмными? Они более злые?
— Нет. Просто так вселенная поддерживает магию в балансе — равное количество светлой и тёмной магии, как день и ночь. Нейтральны только фейри. Тебе нужно знать одно — ты можешь убить теневых демонов определённым оружием, особенно тем, что сделано из железа. Его надо зачаровать правильным заклинанием.
Урсула подавила дрожь, думая о спящем мужчине наверху и о древней магии, исходившей от него электризующими полночными завитками.
— И некоторые из этих теневых демонов могут нацелиться на меня сегодня вечером?
— Возможно. И вот поэтому тебе надо научиться драться с ними, — он достал из кармана маленькую стеклянную баночку с янтарной жидкостью, затем носовой платок. Он налил немного масла на ткань. — Я смажу твой меч маслом Зорнхау. Эта мазь защищает клинок от повреждений. Также не даёт тебе серьёзно навредить своему оппоненту, значительно понижает шансы случайного резкого выпада.
Кестер протянул руку к мечу, и Урсула передала ему рукоятку. Он протёр лезвие тканью, держа Хондзё с небрежной уверенностью, которая говорила о том, что он умелый мечник. Как только катана заблестела золотом, он передал её обратно Урсуле.
— Только не забудь хорошенько вытереть меч, когда мы закончим. С таким маслом сталь бесполезна.
Отступив в центр комнаты, Кестер достал из ножен на талии свой меч. Это был тот же клинок, который Урсула использовала в сражении с болотной тварью, и он уже блестел янтарным маслом.
— Готова?
Урсула сжала катану, расставив ноги в бойцовской стойке.
— Действуя, как сам будешь готов.
Кестер совершил бросок, и его меч ударил по её клинку как клык ядовитого змея. Урсула ловко отбила его атаку, но он отступил назад прежде, чем она успела атаковать сама. Она танцующими движениями подбиралась ближе, ища возможность, но он уворачивался, держась вне пределов досягаемости. Их мечи схлёстывались, но Кестер даже не вспотел.
Он напирал, совершая удары.
— Я говорил с Зи о твоей встрече с Хьюго.
— О? — очевидно, Кестер планировать дополнить их схватку болтовней.
— Она сказала, что ты спорила с ним о купальниках, — его тон был чем-то средним между шуткой и обвинением. Урсула замахнулась катаной, но он легко парировал. Он пытался выбить её из колеи, поднимая сейчас эту тему.
— Да, Хьюго говорил, что расстался со своей девушкой, потому что…
Но прежде чем он успела изложить сексистское отношение Хьюго к женским купальникам, Кестер её перебил:
— Мне плевать, что он сказал. Я к тому, что тебе надо заманивать людей. Заставлять думать, что они могут тебе доверять, и что им хочется тебе угодить, — он взмахнул клинком, и Урсуле пришлось метнуться в сторону, чтобы не нанизаться на него как шашлык.
— Кажется, ему понравилось, когда я сказала, что предпочитаю плавать голой.
Урсула заметила проблеск интереса в глазах Кестера. В эту игру с отвлечением могут играть двое. От её внимания не ускользнуло то, как его глаза при любой возможности задерживались в вырезе её майки.
— Голой? — он парировал удар, и на его лбу выступил лёгкий слой пота. — Вот как? Тебе нравится ощущение воды на твоей обнажённой коже?
«Ты его подловила, Урсула. Продолжай».
— Да, и мороженое я тоже ем голой, потому что мне нравится, когда оно тает и капает на мои груди.
«Неа. Это просто странно. Очень, очень странно».
Странно или нет, но Кестер запнулся. Пока он потерял равновесие, Урсула атаковала. Он увернулся, но кончик катаны всё же задел его рёбра.
— Туше, — Кестер вытер кровь, выступившую в прорехе рубашки, и пососал палец, затем снова поднял меч. — Мы ещё не закончили.
— Тебе добавки надо?
Его меч схлестнулся с Хондзё.
— Вы с Хьюго начали не с той ноги, — он начал кружить вокруг неё, в его глазах сверкал огонь.
— Это какой-то допрос?
— Да.
Кестер сделал вид, будто нацеливает удар на её голову, а потом ударил по коленям. Урсула едва успела отбить атаку, рубанув катаной вниз. Он снова оказался вне досягаемости для контрудара. Она не поспевала за ним.
Его огненный взгляд был гипнотическим.
— Чтобы преуспеть как адская гончая, тебе надо быть одновременно сталью и шёлком, оружием и очарованием. Ты не всегда можешь добыть подпись силой. Иногда надо заманивать должника, убеждать, что в его же интересах отписать его душу.
Урсула пырнула катаной, но он увернулся.
— Думаешь, я на такое способна?
— Зи сказала, что социальные навыки у тебя такие же изящные, как у слона в посудной лавке.
«Ну. И. Сучка».
— Полная хрень, — с уверенностью сказала Урсула, но в глубине души знала, что он задел нечто больное. Через сколько приёмных семей она прошла? Четыре? Пять? Она сбилась со счёта. Даже близкие люди говорили ей то же самое.
В её разуме прозвучал голос Руфуса: «Если честно, ты просто жалкая корова, которая ничего в жизни не может добиться». Пустота переполнила её грудь. Хуже всего было осознание, что этот недостаток характера мог объяснить её амнезию. Может, она была какой-то магической отверженной? Её вынудили забыть прошлое, а потом изгнали, потому что она никому не нравилась? Возможно ли, что её никто никогда не любил?
Урсула почувствовала, как глаза щиплет от слёз. «Чёрт возьми, Урсула. Не плачь. Не плачь. Только не перед Кестером». Ей надо доказать, что у неё имелись и навыки, и подходящий характер, чтобы быть адской гончей, иначе можно забыть про самосохранение.
— Тогда… — Кестер поднял ладонь, затем положил меч на мат, показывая, что игры с мечами поставлены на паузу. — Докажи это.
— Доказать что?
Кестер посмотрел на неё так, будто она забыла принять свои таблетки.
— Докажи, что знаешь, как очаровывать людей. Выглядеть дружелюбной.
Она помрачнела.
— И как я должна доказать это?
— Ну, для начала не делай такое лицо.
Она опустила Хондзё и выпрямилась. Слегка выпятила грудь, улыбнулась, склонила голову набок.
— Намного лучше, но твоя улыбка не выглядит искренней. Тебе надо успокоить его. Не дать запаниковать.
Урсула ощутила, как в груди поднимается знакомый жар. Сначала ей пришлось заставлять людей отписывать их души. Вдобавок ей надо обрекать их на такую судьбу, напевая колыбельную и воркуя, пока они подписываются на вечный ад? Как же сильно она в итоге будет ненавидеть себя, если станет такой? Но она не