Читать интересную книгу Летать так летать! - Игорь Фролов

Быстро разгрузили борт, складывая имущество в кучу прямо на стоянке возле контейнера. Досмотровый взвод уже пылил к вертолету. Борттехник, увидев, что двое солдат-помощников с голодными глазами стоят возле кучи и уходить явно не собираются, прогнал их.

— Слушай, Феликс, — сказал он лейтенанту М. — Мы сейчас улетим, и ты провернешь полезную операцию. Возьмешь один тюк с постельным бельем и незаметно сунешь его в контейнер. Если пехотинцы при погрузке спросят тебя, что и где, все вали на меня — улетел, мол, не знаю, не ведаю. Потом отнесешь в комнату. Представляешь, теперь мы на весь год обеспечены чистыми простынями, а грязные будем на тряпки рвать.

Лейтенант М. молча выслушал и кивнул. Борттехник Ф. улетел на караван в хорошем настроении, предвкушая вечернюю баню и сон на свежей простыне.

Когда пара вернулась, вещей на стоянке уже не было, лейтенанта М., естественно, тоже. Борттехник Ф. заглянул в контейнер — тюк там не наблюдался. «Уже унес в модуль», — подумал лейтенант Ф. и, улыбаясь, пошел домой.

— Ну, где? — спросил он, входя в комнату, у лежащего на кровати лейтенанта М.

— В Караганде! — злобно ответил лейтенант М. — Ничего не получилось.

— Что, застукали, что ли?

— Да при чем тут это! — махнул рукой лейтенант М. — Ну не смог я, понимаешь, солдатиков ограбить!

ТЕРРИТОРИЯ АЛЛАХА

…Тут в комнату вошел лейтенант Л., который вместе с лейтенантом Ф. летал на караван ведомым.

— Что такие грустные, дурики? — весело спросил он.

Лейтенант Ф. рассказал коротко и возмущенно о том, как они лишились новых простыней.

— Не могу я солдатиков ограбить! — передразнил лейтенант Ф. — Да уже завтра эти простыни в шиндандском дукане будут!

Лейтенант М. лежал на кровати и молча смотрел в потолок.

— Подумаешь, беда какая, — сказал лейтенант Л. — Я сегодня нашел и потерял намного больше. На этом драном караване, между прочим…

…На караван они вышли быстро — выпали из ущелья прямо на караванный хвост.

— Останови его, — сказал командир борттехнику Ф.

Борттехник положил длинную очередь вдоль каравана. Погонщики засуетились, верблюды, наталкиваясь друг на друга, останавливались.

Ведущий сел. Пока досмотровый взвод выгружался, караван снова колыхнулся и двинулся огромной гусеницей.

— Ну, что за непонятливые духи! — сказал командир. — Успокой ты их!

Борттехник Ф. снова дал очередь — так близко к каравану, что пыль от пулевых фонтанчиков брызнула на штаны погонщиков. Караван замер, переминаясь. На него накинулись солдаты — ощупывали людей, стоявших с задранными руками, били прикладами по тюкам.

Ведомый, барражирующий над ними, сказал:

— Там в ущелье мешочек валяется — что-то скинули бородатые. Присяду, посмотрю?

— Только осторожненько и быстро…

Ведомый присел недалеко от мешка, одиноко лежавшего в пыли. Борттехник лейтенант Л., прихватив автомат, побежал к мешку.

— Бегу и думаю, — рассказывает лейтенант Л., — а чего это я бегу, мало ли что там? А что, если в мешке мины? Не зря же скинули! Останавливаюсь, поднимаю автомат, прицеливаюсь метров с пяти, нажимаю на спуск. И вот, когда пули уже отправились в полет, до меня доходит, какой я идиот! Кранты! — пронеслось в голове. И, если б вы знали, как обидно мне стало — помереть вот так, от собственного идиотизма! Пули вошли, что-то звякнуло, жизнь перед глазами понеслась. Стою — даже упасть не догадался. Но время идет, мешок лежит, я жив. Подхожу, развязываю, а там — чайники! Пять маленьких металлических чайников, три пробиты моими пулями. Покопался еще, достаю сверток, раскрываю, а в нем — ох, до сих пор сердце екает! — толстая пачка долларов!!! Ну е… Я сразу вспомнил того бубнового туза в Чирчике — сбылось, думаю! Сунул сверток в карман — и назад. Доложил: так и так, одни чайники. Вы как раз караван шмонать закончили. Взлетели и домой. Летим, а я пачку в кармане щупаю, ликую — ну не меньше десяти тысяч! Начал думать: везти их в Союз контрабандой или на чеки менять? Всю дальнейшую жизнь распланировал. Правда, очко играть стало — сейчас, думаю, на гребне удачи и завалят — недаром же туз бубен выскочил на вопрос — собьют ли меня? А тут все сошлось. Вот я перепарашился, пока назад перли. Прилетели, еле дождался, когда летчики ушли. Достаю, разворачиваю трясущимися руками и вижу: стопка зеленых листков, в формате стодолларовых купюр — один к одному, но с арабскими письменами, да еще сшиты по одному торцу — молитвенник! Как я там проглядел? Уж лучше бы пару целых чайников взял — две тысячи афошек![11] А вы тут по каким-то простыням грустите…

— Значит, тебе сегодня досталось Слово Божие, — сказал лейтенант Ф. — Покажи хоть, как оно здесь выглядит.

— Да выкинул я это слово, — махнул рукой лейтенант Л. — В окоп с гильзами.

— Ну и зря! — вдруг вскочил лейтенант М. — Как мусульманин должен заявить, что здесь мы находимся на территории Аллаха. И если он посылает тебе свое Слово, а ты его выкидываешь, то тебе, — переходя на крик, закончил Феликс, — действительно кранты!

— А туз бубен — не обязательно деньги, — добавил лейтенант Ф. — Это — ценные бумаги вообще…

Лейтенант Л. растерянно перевел взгляд с одного на другого, хлопнул себя по лбу и, пробормотав: «Вот, блин!», выбежал из комнаты.

ПЕРЕМИРИЕ

15 января 1987 года. На утреннем построении до личного состава было доведено, что в ДРА объявлена политика национального примирения.

— С сегодняшнего дня война окончена, — сказал замполит (в строю прокатился смешок). — И нечего смеяться — устанавливается перемирие, а это означает, что мы зачехляем стволы. Плановые задания выполнять продолжаем, но первыми огня не открывать. (Строй возмущенно загудел.) И нечего возмущаться — это приказ командующего армией!

Борт № 10 был запланирован на ПСО.[12] По вчерашнему плану пара «свистков» должна была отработать бомбами по обнаруженному складу боеприпасов, но сегодня, в связи с внезапным перемирием, она была переориентирована на воздушную разведку.

Вылетели в район работы за полчаса до «свистков»,[13] добрались, заняли зону ожидания над куском пустыни между гор, пустились галсировать, не приближаясь к горам. (Эскадрилья Швецова, в отличие от предшественников, быстро «упала на предел» — летали в нескольких метрах над землей — «стингеры» не захватывали цель ниже 30 метров, опасность от стрелкового оружия возрастала, зато была скорость, маневренность и полная зарядка НУРСами четырех или даже шести блоков.)

Примчались «свистки», отщелкали и умчались, издевательски пожелав «вертикальным» доброго пути домой.

— Торопиться не будем, — сказал командир ведомому. — Местечко хорошее для коз — надеюсь, с ними у нас перемирия нет?

Пошли вдоль узкого речного русла, надеясь выгнать из прибрежных кустов джейрана. Увлекшись, приблизились к горам. Вдруг впереди, на выходе из ущелья, показалось облачко пыли.

— Командир, машины! — сказал правый. Он достал бинокль, высунулся из блистера, пересчитал. — Пять крытых грузовых. Что будем делать?

Командир поднял вертолет повыше, запросил «точку»:

— Пыль, я — 832-й. Наблюдаем пять бурбухаек.[14] Идут груженые. Азимут 60, удаление 90. Надо бы досмотровую группу прислать…

— 832-й, вас понял, — ответила Пыль и замолчала.

Молчание было долгим. В это время машины заметили вертолеты, повернули и пустились наутек, прикрываясь желтой завесой.

— Пыль, они нас заметили, уходят, — воззвал командир.

— Понял вас, 832-й, — проснулась Пыль. — Э-э, тут спрашивают, может, подлетите, посмотрите, что везут?

— Да вы что, перегрелись? — возмутился командир. — Кто еще там спрашивает? Я «свистков» обслуживал, у меня один доктор на борту — его, что ли, высадить с уколом? Пришлите группу или разрешите работу — бородатые едут на полных бурбухайках вне разрешенных дорог, да еще и убегают.

— 832-й, — строго сказал чужой голос, — ПЕ-РЕ-МИ-РИ-Е! Аккуратно надо. Без лишнего шума…

— Клали они на ваше перемирие! Так мне работать или нет?

— Ну, это, — неуверенно сказала Пыль, — на ваше усмотрение, 832-й. Но только если они первыми начнут…

— Вас понял, Пыль!.. — И, выдержав секундную паузу: — Да они уже начали!

ТОВАРИЩ ПУЛЕМЕТ

1

Раннее, очень раннее утро. Опять ПСО. Пара пришла к месту работы, когда солнце только показалось над верхушками восточных гор. Борттехнику Ф. после подъема в полчетвертого и после плотного завтрака страшно хочется спать. Он сидит за пулеметом и клюет носом, Особенно тяжело, когда пара идет прямо на солнце. Летчики опускают светофильтры, а беззащитный борттехник остается один на один со светилом. Жарко. Он закрывает глаза и видит свой комбинезон, который он стирает в термосе. Горячий пар выедает глаза…