— Люблю тебя… — не имея сил сдержаться, прошептал он, ложась рядом с укутанной Марьяной и обнял, крепко прижимая к себе.
— Ненавижу, — всхлипывая, повторила она с закрытыми глазами.
И у него это в очередной раз отозвалось болью где-то в душе. Но Дамир все равно не собирался сейчас уходить. Слишком беспокоился, испуганный этим странным состоянием Мары. Поэтому лишь крепче обнял, поглаживая по спине, пытаясь так успокоить. Понимал, что возможно и лучше было бы ее оставить сейчас одну, но он не соврал, когда сказал, что не может…
Поэтому вновь и вновь гладил, слушая затихающие всхлипы. С болезненным ощущением внутри чувствовал шеей влажное лицо.
— Прости меня… За все прости, любимая, — со стоном проговорил Дамир.
— Ненавижу, — прошелестел еле слышный, неизменный ответ.
И она, наконец, затихла. Видимо, обессилев, уснула даже несмотря на его присутствие рядом. Но Дамир и тогда не ушел. Остался на ночь, правда, заснул только под утро, в который раз размышляя над всем. Над прошлым, настоящим. Даже над будущим. В очередной раз прокрутил в голове свои ошибки, горько кривя губы, убедился, насколько сильно ему нужна Марьяна. В который раз понял, что хотел бы провести с ней не один десяток лет…
Вот только пришло осознание и того, что, вероятно, ему придется отступить. Отпустить ее, как они и просит. Не потому, что он сдался. Нет, отнюдь. Просто сегодня он увидел, насколько больно Марьяне, насколько трудно ей терпеть его присутствие, как сильно она не доверяет, как глубоко в ней живет обида на него и боль. Нет, он обо всем этом и раньше знал, но глубина всех этих чувств открылась только сейчас.
Дамир с силой зажмурился, вспоминая ее искаженное лицо и понимая, что должен отпустить… Отпустить ее, исчезнуть из ее жизни, потому что только так он сделает ее счастливой. Не рядом с ним. Нет, он явно не может дать ей это ощущение.
«Отпустить… отпустить… отпустить…» — набатом билось в голове, заставляя его покрываться холодным потом и крепко, но по-прежнему бережно, чтобы не разбудить, прижимать ее к себе.
Впервые он поставил не собственное желание на первое место. А чье-то.
Даже если это решение будет убивать его.
Дамир с силой сжал зубы. И позволил себе маленькую поблажку — эту ночь. Он не уйдет ночью, позволит себе насладиться ее запахом, ее теплом, ее присутствием рядом. А утром… утром он скажет, что больше не будет ее беспокоить, сведет их встречи к минимуму, ограничив их только работой. Это тоже была маленькая поблажка для себя. Хотелось хоть изредка ее видеть, пусть и издалека, не имея никаких прав на нее…
С этими мыслями Дамир и уснул, хмурясь сквозь сон, но по-прежнему бережно обнимая Мару.
Глава 12
Марьяна уже давно проснулась, но глаз не открывала. Сначала, замерев, чувствовала его рядом с собой. Затем отчетливо слышала звонок его телефона. Она не открывая глаз знала, ощутила, как он поднялся, напоследок погладив по щеке.
— Да?.. — донесся из коридора его приглушенный голос.
И только тогда Мара открыла глаза, прислушиваясь к себе и слушая его разговор.
Голова была тяжелой, тело каким-то непослушным. То ли от выпитого алкоголя, то ли от слез, она не смогла определить. Но, тем не менее, она встала, нашла в шкафу какое-то домашнее платье, накинув на почти обнаженное тело, и медленно подошла к двери в спальню.
— Я понял… Да… Ему хуже? Насколько?..
После ответа собеседника, послышался тяжелый вздох мужчины и его глухой голос:
— Я приеду. Да, сейчас. Не уходите от отца до моего прихода.
Марьяна нахмурилась. О существовании отца у Дамира она знала, конечно. Но он при ней никогда не говорил особо о нем, никогда она не слышала, как они общаются. Это, видимо, было тогда не в ее «компетенции».
Правда, и сейчас он ведь не знает, что она не спит…
— Может, нужны какие-то лекарства? Врачи?
Снова после ответа Дамир вздохнул, и Мара отчетливо увидела, как напряглась его спина.
— Я понял. Ждите.
Дамир закончил разговор, сжав трубку в руках так, что побелели пальцы. И вдруг он хрипло заговорил:
— Выходи, я же знаю, что ты уже проснулась.
Марьяна, чуть помедлив, фыркнула, но шагнула. Дамир развернулся к ней и Марьяна глазам не поверила, увидев, каким обеспокоенным взглядом он в нее впился.
— Что?
— Как… ты себя чувствуешь?
— Нормально. И будет лучше, когда…
— Я уйду, — перебил он устало.
Марьяна неопределенно дернула плечами в ответ. Но, вообще, да, именно это и собралась сказать ему.
— Не переживай, сейчас уеду.
— Я не переживаю, — нахмурилась она, теперь уже очень-очень жалея, что вчера не сдержала себя, показала свою слабость, что в этом открылась ему.
— Верю, — он чуть улыбнулся одним уголком губ и скосил глаза на свой телефон, вновь нахмурившись и опять напрягаясь.
Марьяна опять увидела, как потемнели его глаза, и она была уверена, что там плескалось сейчас неподдельное беспокойство и боль. Но лишь сжала губы, не давая себе спросить, в чем дело.
— У меня отец, кажется, умирает… — вдруг хрипло выдавил он, нарушая неловкую тишину.
И посмотрел на нее так, что у нее дыхание перехватило. Нет, не от страсти, а от смеси тех горьких чувств, что там плескались. Она впервые его таким видела. И это открытие поразило. Потому что до этого Марьяна никогда не задумывалась даже, какой он сын. Не из-за безразличия, а потому что знала: в ту сферу его жизни ей путь закрыт.
Мара прочистила горло. Открыла рот, но так и не сообразила, что можно ответить на такое.
— Можно тебя попросить? — вместо нее вновь заговорил Дамир.
Она медленно кивнула.
— Съезди со мной…пожалуйста… Если тебе будет не трудно, — слова явно давались ему тяжело.
Наверное, поэтому и еще потому, что он вчера как-никак пробовал успокоить ее, когда ей было плохо, хотя именно он сам явился этому причиной, Марьяна подошла к Дамиру поближе, и заглянула в его глаза.
— Хорошо, — негромко и просто сказала она. — Подождешь, пока я соберусь?
— Да, — с нескрываемым облегчением кивнул он.
И Марьяна пошла в ванну, одновременно уверенная, что поступает хорошо и коря себя, что опять впутывается в его жизнь.
А Дамир… Дамир разрывался. Он помнил принятое вчера ночью решение. Но в тоже время знал, что сейчас она ему безумно нужна рядом. Поэтому позволил себе еще чуть-чуть отложить расставание.
* * * * *
Марьяна сидела на кухне, уставившись в кружку, и просто не знала, что делать. Что она здесь делает?
Нет, женщина не жалела, что решилась помочь, поддержать человека.
Нет, тут было другое — она просто не знала, что сейчас ей делать, куда себя деть, как именно сейчас поддержать Дамира.
Последний, кстати, сейчас был в комнате с отцом. Врач уже ушел, остались только они, да еще сиделка, которая на данный момент была в отведенной ей комнате.
А Марьяна вот сидела на кухне, размешивая и так давно растаявший сахар в кружке с чаем.
Так неловко ей давно не было. И вместе с тем, уйти она тоже не могла, отчего-то.
Поэтому и продолжала сидеть, перекручивая в голове «знакомство».
Отец Дамира Игнат, выглядел не просто стариком. От него исходила «болезненная» энергетика, он так смотрел, выглядел, несмотря на уход, что сразу становилось понятно: этот человек болен.
А сейчас и вовсе… Он самостоятельно почти не ходил, его кормить стали фактически с ложечки. Хотя до недавнего времени все еще не было так запущено.
А сегодня еще плюс ко всему и давление опустилось у старика так, что сиделка, перепугавшись, сразу вызвала даже не Дамира — врача. Тем более что вчера он умудрился еще и простыть, и еще вечером у него была достаточно высокая температура.
Марьяна вздохнула, вспомнив Дамира, его застывшее лицо во время дороги, ее неуверенное: «Все будет хорошо». Мара хорошо запомнила и промелькнувшую в глазах боль и горькую складку возле губ, когда мужчина зашел в комнату, увидев отца и вновь понимая, что он его не узнаёт.