Читать интересную книгу Николай I Освободитель. Книга 6 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич

— Обычно, тебе наши советы не нужны, — младший брат нахмурился, встал, подхватил свой бокал, опрокинул его содержимое в рот и, поставив обратно на стол, добавил. — Уверен, что ты и сейчас с этой проблемой справишься без чужих подсказок.

После этого он попрощался и не дожидаясь ответных слов вышел из комнаты. Саша смотрел на все это широко раскрытыми глазами: его детство прошло в гораздо более спокойной семейной обстановке, чем мое или Александра. Смею надеяться, что родителями мы были куда лучшими чем Павел и мамА.

Александр же от всего происходящего только усмехнулся, не скрывая ехидного выражения на лице. Посидел несколько минут молча и тоже высказал свое мнение.

— Ты знаешь, Ники, тут я с Михаилом, пожалуй, соглашусь. Не по форме, а по содержанию, — брат тоже встал с кресла, подошел ко мне и на правах старшего и более опытного похлопал по плечу. — Ты у нас самодержец, тебе и решать.

Пока мы в Санкт-Петербурге проводили ревизию военных планов, а потом праздновали рождение первенца Михаила и Матильды, на другом конце света происходили, не побоюсь этого слова, исторические события. Из тех, что на долгие десятилетия вперед формируют облик человеческой цивилизации. Пусть даже только на отдельно взятом континенте.

В 1835 году закончилась наконец длившаяся, кажется, бесконечно война за независимость испанских колоний. Закончилась она совсем иначе нежели та, что имела место в моей истории. Испанцы с одной стороны признали появившиеся на карте Южной Америки государства, а с другой — сумели сохранить за собой два относительно приличных куска земли: Картахену с куском побережья вплоть до озера Маракайбо и провинцию Гуаякиль на Тихом океане. Не империя, над которой никогда не заходит солнце, конечно, но сильно лучше чем ничего.

Король Испании Карл V проявил несвойственное ему благоразумие — а скорее всего тут сыграло давление Лондона, которому Южная Америка была интересна в качестве торгового партнера, а бесконечные войны всех со всеми в этом разрезе изрядно мешали коммерции — и сделал то, что от него никто не ждал.

Признание отколовшихся колоний с одной стороны било по престижу королевства, как колониальной державы, а с другой стороны — а сколько того престижа-то осталось. А вот тайная субсидия выделенная дельцами из Сити — про которую мы все равно узнали, спасибо ребятам Бенкендорфа — в размере полутра миллионов фунтов, находящемуся в вечной конфронтации с кортесами королю была явно более интересна, чем не приносящие никакого дохода колонии. Мягко говоря не приносящие.

Сложно сказать, что именно повлияло на изменение истории. Учитывая тот бедлам, который творился в Латинской Америке последние 25 лет и мое плохое знание этих событий в моей истории, повлиять могло, наверное, вообще все что угодно.

Ну во-первых роялистов тайно поддерживала Россия. Мы снабжали — что особенно смешно учитывая полную заморозку дипломатических отношений между Санкт-Петербургом и Мадридом после занятия нами Фолклендов — воюющие на стороне метрополии силы деньгами и оружием. Опять же не потому что мы против независимых государств — с той же Мексикой вон нормально сработались — а чтобы островитянам и их англо-саксонским кузенам гадость сделать. Штаты-то и в этой реальности доктрину Монро объявили, правда, с учетом продвижения России в Северной Америке, выглядела эта декларация довольно жалко.

Во-вторых, Испания как не парадоксально, в этом варианте истории выглядела не совсем уж, разобранной на части страной. Итоговая победа Наполеона — «непоражение», назовем это так — немного успокоило европейские страны в плане революций и республиканских настроений в целом. Опять же июльского переворота во Франции тут не было, а австрияки свою попытку поменять власть успешно провалили. Все это отражалось и на настроениях в периферийных королевствах, одним из которых — вероятно сами испанцы с таким определением поспорили бы, но ладно, кому такие тонкости интересны — и была Пиренейская страна.

Ну и в-третьих, сыграл — опять же возможно это будет звучать контринтуитивно но тем не менее — радикально консервативный настрой самого Карлоса. Он был против любых либеральных реформ, за сильную власть и католическую веру, чем изрядно успокоил отдельные уставшие от постоянного бардака на континенте властные круги Южной Америки. Тем более что примеры Мексики, Бразилии и Аргентины, земли которых постоянно сотрясали всяческие восстания, и которые постоянно воевали между собой и с другими странами, показывал, что собственно независимость — вот сюрприз — далеко не всегда означает автоматическое наступления Царствия Небесного на Земле. Скорее наоборот.

Политическая же карта Южной Америки теперь выглядела несколько иначе, чем я ее помнил из своего 21 века. Вместо Колумбии была республика Новая Гранада в гораздо меньших по сравнению с моей историей границах. Венесуэла тоже лишилась своих западных владений, зато тут в ее состав входил кусок земли известный в будущем как Гайана. Эквадор потерял часть территории на побережье — ту самую провинцию Гуаякиль, оставшуюся под Мадридом — но, кажется, стал более «вытянутым» в глубь континента. Не уверен, но вроде этот аппендикс в будущем Бразилии принадлежал.

Ну и Перу с Боливией — которая как бы была раньше испанской провинцией «верхнее Перу» — остались с составе одной страны. Просто Перу. Не факт, что они продержатся вот так вместе очень долго, внутренних проблем как и во всех остальных странах имелось навалом, но на момент описываемых событий границы сложились именно так. Чили с Аргентиной вроде бы остались примерно в тех же пределах, что и в моей истории, а Парагвай был существенно больше. Но это как раз не удивительно, эта страна много потеряла по итогам знаменитой войны, до которой еще пару десятилетий.

Ах да, Панама отвалилась от Новой Гранады и объявила о независимости. Тут явно торчали уши одной островной империи, которая внимательно смотрела за строительством Никарагуанского канала и присматривала для себя альтернативные маршруты. На всякий случай. Учитывая, что этот самый Никарагуанский канал никто в реальности достраивать не собирался, англичанам можно было только пожелать попутного ветра в горбатую спину. Пускай начинают строительство в Панаме, посмотрим, на сколько их хватит. С местным-то климатом. Думаю, что не на долго.

Что касается нас, то мы до последнего старались сорвать подписание договора, устроили пару провокаций, нападений каких-то нанятых местных оборванцев, но в итоге англичане нас на этом поле откровенно переиграли. К сожалению, быть сильным везде Российская империя пока не могла, а Южная Америка для нас виделась откровенно не приоритетным регионом. Так что теперь никаких препятствий для экономической экспансии англосаксов на континент фактически не осталось, было понятно, что несмотря на удержанные за собой части территорий, совсем не Испания теперь тут будет главным игроком.

С другой стороны, кое-какие бонусы мы и тут смогли для себя оторвать. Например, мы договорились с правительством Уругвая об аренде куска земли недалеко от Монтевидео под военно-морскую станцию. Восточная Республика была фактически зажата между двумя самыми большими странами континента — Бразилией и Аргентиной — и разумно опасалась за свою безопасность, тем более что те же Бразильцы уже как минимум один раз пытались включить территорию Уругвая в состав своей империи. Пока неудачно, но перспективы — хоть я то знал, что Уругвай счастливо просуществует до самого конца человеческой цивилизации, отсюда из середины 1830-х это было совсем не очевидно — его оставались достаточно туманными.

Учитывая, что Бразилия плотно «лежала» под Лондоном — настолько, что даже в ущерб собственным экономическим интересам начала поджимать наш каучуковый импорт, — сотрудничество с нами для Уругвайцев стало вполне логичным шагом.

Впрочем ввязываться в полноценное морское противостояние с самой главной океанской страной в мире мы пока не торопились, и первый наш военный корабль отправился на место постоянной вахты в Уругвай только в следующем 1836 году. Им стал новейший 830-тонный парусно-винтовой корвет типа «Б» — «Бойкий». Его дальнейшие приключения, кстати, достойны отдельного рассказа, однако не будем забегать наперед.