В этот раз мы подошли к Химстанции с другого направления. Здесь речка извивалась между бетонными отстойниками, большая часть которых пустовала. Хотя некоторые наполняла жижа, и мало кто хотел познакомиться с ней поближе. Даже в самую безветренную погоду маслянисто поблескивающая поверхность была подернута мелкой рябью. Иногда что-то плеснется, разбегутся вокруг волны – и снова только рябь. Нехорошие истории рассказывали об этом месте…
Мы ступили на территорию Химстанции через дыру в сетке-рабице. Впереди тихо булькало и хлюпало. Дорожки между корпусами густо заросли кустарником, от асфальта осталось черное крошево в траве. Из-за бетонных строений наползал липкий, холодный туман – там начинался Могильник.
Пригоршня шумно дышал и все поправлял лямки рюкзака. Соваться в Могильник ему совершенно не улыбалось, как, впрочем, и мне. К сожалению, другого пути к Котлу нет – теперь, после исчезновения телепорта на Мертвой Базе.
– Где они? – в третий раз спросил напарник. Траву покрывала роса, ноги вымокли чуть не до колена. Слабо пахло влажной землей и остро, едко – химикалиями.
Я уже собирался сказать ему, чтобы прекращал дергаться, как тут же из кустов прямо перед Пригоршней высунулся паренек в пятнистой шапочке и какой-то странной цветастой одежде, с разукрашенным пятнами краски лицом.
– Сюда давайте, – деловито велел он. – Сколько можно топтаться…
Никита подпрыгнул от неожиданности и прикусил язык. Пацан скрылся обратно в зарослях, да так ловко, что всколыхнувшиеся ветки не издали ни звука. Я раздвинул куст и обнаружил в нем открытый люк. Присев на корточки, увидел скобы в полукруглой стене шахты. Вентиляция? Запасной выход? Но откуда выход?
– Кто это был? – Никита склонился надо мной, разглядывая ход. – Впервые вижу.
– Аналогично. – Я ногой потрогал скобу, проверяя на прочность, и начал спускаться. Рюкзак с трудом пролез сквозь люк, но в шахте места было побольше.
– Так на фига ты вниз полез? Мало ли кого этот перец здесь поджидал?
Я задержался, из люка торчала только моя голова.
– Никита, приходи в себя уже. Про Лесовика ты точно слышал, мог бы догадаться. И если свидание нам назначили спецы, значит, они давно в курсе, что мы здесь. Давай за мной.
Напарник еще потоптался, осматриваясь и подозрительно бурча. Когда, едва не ободрав ладони о ржавые скобы, я спрыгнул на влажный бетонный пол, сверху на меня посыпалась рыжая труха. Вскоре напарник уже стоял рядом, крутя головой.
Коридор с полукруглым сводом уходил в обе стороны, под потолком тянулись лампы дневного света – естественно, не горевшие. Со свода капало, по стенам сверху вниз протянулись ржавые потеки.
– Вон он! – ткнул напарник в левый коридор.
Там и вправду маячил силуэт Лесовика, делая призывные жесты. Мы двинулись в ту сторону.
Впереди зажегся фонарик, мы с Пригоршней включили свои. Еще одна шахта – только на этот раз мы карабкались вверх. Вылезли в большом гулком зале с окнами под потолком. Серый свет лился сквозь замызганные стекла – там, где стекла еще оставались, конечно. День обещал быть пасмурным. Чуть не половину зала занимали металлические стойки с облупившейся синей краской, по полу тянулись шланги, вдоль противоположной стены рядами стояли покатые автоклавы. Подозрительного вида лужи наляпаны тут и там. Я принюхался – вроде соляра. Но кто может быть уверен в Зоне, что вещи являются тем, чем кажутся? На всякий случай обогнул одну, подходя к фээсбэшникам и парню в камуфляжной шапочке, стоящим у стены. Никита шагал следом, недовольно сопя. При виде спецов в нем опять поднялось возмущение.
На близком расстоянии было видно, что Лесовик никакой, конечно, не пацан. Впечатление создавалось за счет круглого румяного, безусого лица. Уже в двух шагах отчетливо различались морщины вокруг живых синих глаз, складки у крыльев носа. Ну и невысокий рост дополнял общую картину. А на самом деле ему было… Я мысленно почесал в затылке. За сорок, а точнее не определишь. Никто не знал возраст Лесовика, но все слышали о нем, как о тертом бывалом проводнике, который многие опасные места знал лучше кого бы то ни было, и даже к Могильнику ходил не один раз. Так что выбор Озеровым проводника меня устраивал.
Лесовик осклабился и подмигнул. Его мешковатая камуфляжная куртка со штанами были расшиты коричневыми, зелеными, желтыми тряпочками, лицо покрыто мазками краски тех же цветов, калаш на плече тоже украшен пятнами. От черенка деревянной ложки, заткнутой за разгрузку, к петле тянулась веревочка.
– Ну, что теперь? – неприветливо спросил Пригоршня, скидывая рюкзак возле сидящего на корточках сержанта. Вещи спецов были сложены рядом. Я кивнул Озерову, тот сдержанно кивнул в ответ. Здоровяк Бугор что-то обсуждал с мрачным снайпером и украинцем-сержантом возле канистр с химикалиями, молодого Юлы нигде не было видно.
Озеров подозвал сержанта:
– Керзон, проведи для новичка краткий инструктаж.
– Стало быть, краткий инструктаж для новичков, – повторил сержант, поворачиваясь ко мне. – Пригоршня, ты ж и так при делах? Тогда слушай сюда, Химик, ты у нас штатский, буду учить тебя нашим знакам, чтобы ты в полевой обстановке знал, что тебе командир приказывает…
Я прервал его:
– Ладно, не надо умничать. Я военный корреспондент, работал в горячих точках. Я не просто снимал там, у меня несколько статей по тактике малых групп, методах ведения боя в условиях гор и…
– Хорошо, тогда ты понимаешь важность дисциплины в боевых условиях, – довольно резко перебил Озеров. – И понимаешь, что вы оба теперь поступаете под мое командование как полноценные участники боевой группы.
– А я видел твои статьи, – хмыкнул Керзон.
Я ласково улыбнулся ему, перевел взгляд на Озерова и заговорил:
– Майор, я в ваши ряды не вступал и не собираюсь. Ты меня зацепил, только поэтому я иду с вами. Пригоршню вы заставили, ладно. Мы идем вместе. Но мы с напарником – не вояки. Дисциплина в бою – хорошо, я согласен, без этого никуда. Но не более того, ясно? В остальное время мы с Никитой сами выбираем, как поступать, куда ногу ставить.
Озеров окинул меня взглядом, от которого стало немного не по себе. Не угрожающий, но меня словно взвесили, обмерили и определили мне вполне конкретное место в этой жизни – и место это было не очень-то большое и важное.
Пригоршня, приоткрыв рот, внимательно слушал нас. Бугор со снайпером прервали спор, подошли ближе.
Но майор продолжать не стал. Отвернувшись, словно и не было этого диалога, взялся за рацию и отрывисто приказал:
– Юла, меняй позицию. Мы выходим, прием.
Он явно принял к сведению мой ответ, но что решил в итоге, так и не озвучил. Фирменный стиль? Дезорганизовать, сбить с толку, чтобы в дальнейшем легче получить контроль? Непрост, непрост майор, правильно я его вчера оценил. С таким каждую минуту надо быть начеку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});