У российских императоров были свои предпочтения в том, что они понимали под отдыхом. Поэтому положение и возможности российских монархов превращали отдых в самостоятельную сферу дворцовой жизни и обслуживавшей ее инфраструктуры.
Те или иные формы отдыха российских монархов, безусловно, оказывали влияние на российскую аристократию, делая их модными среди петербургского бомонда. В результате российская аристократия, вольно или невольно, начинала отдыхать именно в императорской манере.
Следует также иметь в виду, что на формы отдыха накладывали отпечаток традиционные сезонные переезды российских императоров из одной резиденции в другую. Как правило, зиму российские императоры проводили в Петербурге, в Зимнем или Аничковом дворцах. Только с 1881 по 1894 г. Александр III зимой жил в Гатчине, периодически переезжая в Аничков дворец. Весной семья могла несколько дней прожить на Елагином острове, а затем во второй половине мая переезжала в Царское Село. В июле с наступлением летней жары, переезжали
на «море» – побережье Финского залива в Петергофе. В конце июля – начале августа мужчины либо переселялись в Красное Село, где начинались традиционные маневры, либо регулярно ездили туда из Петергофа259. Осенью вновь наступал черед Царского Села, где жили до глубокой осени, возвращаясь в петербургские резиденции только в конце октября – начале ноября. Со времен Александра II осенью в бархатный сезон царская семья стала периодически выезжать в свою крымскую резиденцию – Ливадию.
Хобби
Одной из форм отдыха российских монархов было то, что сейчас называется «хобби». Этим разнообразным занятиям, дающим возможность отвлечься от череды бесконечных дел, они посвящали определенную часть своего времени. Характер подобных увлечений очень разный. Почти обязательное хобби, связанное с расширением коллекций Императорского Эрмитажа и Кунсткамеры. Но наряду с такими весьма «затратными» увлечениями появлялись и пустячные (собирание коллекций марок и монет), они-то более рельефно выявляют личностные особенности российских императоров.
В 1822 г. император Александр I устраивает Ферму в Царском Селе. Для этого он выписал быков и коров тирольской, венгерской, швейцарской, английской, голландской, холмогорской и малороссийской пород (всего 62 головы) и 100 мериносов – овец с однородной тонкой шерстью белого цвета. Конечно, он сам не занимался уходом за племенным стадом, но с удовольствием посещал Ферму и гордился тем, что сукно его мундира выработали из шерсти «его» мериносов260.
Жена Николая I императрица Александра Федоровна, страстно любя живопись и поклоняясь таланту Рафаэля Санти, могла позволить оформлять свои покои картинами из Эрмитажа. Периодически их заменяли новыми работами, которые императрица хотела видеть на своей «половине». Но так как даже императрица не считала себя вправе оставлять картины на своей половине «навсегда», то Николай I «заказал для нее копии тех картин, которые она особенно любила»261.
Экспонаты эротической коллекции императоров: табакерка из слоновой кости (Западная Европа, XVIII в.) и акварель Н. Богданова «Обнаженная пастушка, обнимающая герму Приапа» {Россия, 1880-е гг.)
В свою очередь Николай I положил начало «мужской» коллекции приватного собрания предметов эротического искусства. Пикантное увлечение в той или иной степени продолжили Александр II, Александр III и Николай II. Результатом этого увлечения стало формирование обширной и уникальной «эротической коллекции», включавшей в себя как гравюру и живопись, так и декоративную пластику.
«Первая охота»
Со времен Московского царства охота считалась самой достойной формой проведения времени для российских монархов. Регулярная охота на зверя и птицу была не только древнейшей составляющей повседневной жизни русских царей и императоров, но и традиционным отдыхом. Как и любая другая царская забава, охота имела своих страстных поклонников. С одной стороны, из российских монархов XIX – начала XX вв. к охоте спокойно относились Александр I и Николай I. С другой стороны, их преемники Александр II, Александр III и Николай II – страстные любители охоты.
У каждого из них имелись свои охотничьи предпочтения. Так, Александр II с молодых лет привык ходить на крупного зверя. Достаточно рано его начали приучать к охоте, которую он полюбил на всю жизнь. По свидетельству воспитателя цесаревича К.К. Мердера, он уже в десятилетнем возрасте владел техникой ружейной стрельбы. С 13 лет охотился на уток и зайцев, в 14 лет впервые принял участие в охоте на волков, а в 19 лет убил своего первого медведя262. Именно при Александре II медвежья охота вошла в моду при Императорском дворе.
В коллекции Гатчинского арсенала хранится коллекция охотничьих рогатин, с которыми Александр II мог лично ходить на медведей263. Этот вид охоты всегда считался весьма рискованным. Александр II не раз подвергал свою жизнь реальной опасности. Во время охотничьего сезона 1872 г. произошел достаточно серьезный эпизод. Охота проходила в Малой Вишере. Раненый медведь бросился на Александра II, и только меткость унтер-егермейстера И.В. Иванова и расторопность рогатчика спасли жизнь императору. Позднее Иванова наградили специально отчеканенной в единственном экземпляре золотой медалью на Владимирской ленте с надписью «Благодарю», а рогатчика – медалью «За спасение».
Император Александр II в лесу разговаривает с крестьянами.
К. Лебедев
Александр III, так же как и его отец, был страстным охотником. Он рано включился в эту царскую забаву. Еще мальчишкой он охотился на птицу, а юношей – уже на более серьезную дичь. 20-летним юношей охотился на медведей. В 1860-х гг. Александр II охотно брал с собой подросших сыновей на охоту. В апреле 1865 г. на одной из «высочайших охот» великие князья Александр и Владимир Александровичи убили по первому медведю264.
Особенно ценил Александр III охоту в Беловежской пуще. Именно там для императора в 1880—1890-х гг. построили новый дворец, единственный новый дворец за все 13 лет его царствования. Следует отметить, что Беловежская пуща как охотничий заказник использовалась с начала 1860-х гг. На его территории для организации поистине «царской охоты» десятилетиями проводилась селекционная работа.
При Александре III в Беловеж завезли зубров с Кавказа. Еще в 1870-х гг. поголовье зубров в Беловеже составляло 400–500 голов. Зимой зверей подкармливали.
Следует отметить, что и для самого царя, и для его окружения существовали довольно жесткие неписаные правила охоты. Так, запрещалось стрелять по зубрихам, лосихам, диким козам, маткам оленей и ланей. Конечно, бывали и ошибки. Когда министр Императорского двора и близкий соратник Александра III граф И.И. Воронцов-Дашков по ошибке застрелил зубриху, то Александр III счел своим долгом сделать ему резкое замечание. Опасаясь гнева царя, несмотря на очевидный риск, охотники старались подпустить зубров как можно ближе, чтобы не допустить ошибки «с полом» животного265.
В императорском имении на территории Царства Польского, Спале, разрешалось бить только тех оленей, у которых насчитывалось не менее 10 отростков на рогах. Можно представить, что испытывали охотники, обязанные в стрессовых ситуациях отличить зубриху от самца или успеть посчитать отростки на рогах у матерого оленя, мчащегося на них. Тем не менее результатом последовательной селекционной работы и довольно строгих правил охоты стало то, что к концу XIX в. поголовье зубров в Беловежской пуще составило уже 1400–1600 голов. И это несмотря на достаточно внушительные итоги каждой из царских охот. Например, в последнюю осень императора Александра III в 1894 г. Беловеже убили 36 зубров, 37 лосей, 25 оленей, 69 козлов266. При Николае II размах царских охот полностью сохранился. Так, осенью 1897 г. в Беловежской пуще царственные охотники и их гости (всего 15 человек) убили больше 100 зубров267.
Существовали и свои внутренние традиции. Например, в Спале охотники, убившие первого и последнего оленя за охотничий период, должны были разом выпить рог шампанского, вмещавшего целую бутылку268.
Николай II, так же как отец и дед, стал страстным охотником. Он охотился везде, где появлялась такая возможность. В своем дневнике он непременно фиксировал свои охотничьи успехи. В 23 года 8 декабря 1891 г. цесаревич Николай Александрович убил двумя пулями своего первого лося: «Радость была огромная, когда я его повалил!»269
Император Александр III на охоте в Беловеже. 25 августа 1894 г.
Акварель М. Зичи
Активно охотились и в пригородах Петербурга. О размахе «пригородных» охот дает представление дневник Николая II, в нем он тщательно фиксировал спутников по охоте, ее обстоятельства и итоги.