— Подонок! — процедила сквозь зубы Йел. Сделав неожиданный выпад, она нанесла своему врагу удар ногой по голени. В тот же момент Дэвид бросился впереди попытался вырвать у верзилы нож. Воспользовавшись моментом, Йел извернулась и сумела вырваться на свободу, но громила одним ударом отбросил ее к противоположной стене. Повернувшись к Дэвиду, он отработанным приемом карате заставил его упасть на колени.
Дэвиду показалось, все тело его горит как в огне. У него перехватило дыхание, тошнота подступила к горлу. Все-таки ему удалось кое-как подняться на ноги, опираясь на стол.
И тут он, как и два других человека, находившихся в номере, заметил на полу камень Леви. Он выпал из кармана у Дэвида и теперь сиял, словно маленькое солнышко, рядом с одной из сандалий Йел.
Прежде чем верзила успел протянуть к нему свою ручищу, Йел быстро нагнулась и схватила камень. Дэвид тем временем ухватил попавшуюся ему под руку металлическую багажную сетку и нанес громиле удар по голове. Тот упал на ковер, словно поверженный слон.
— Йел, как вы? — спросил Дэвид, вновь обретший способность нормально дышать и говорить.
— Я буду чувствовать себя лучше, когда мы выберемся отсюда. — Она прижала руку к ранке на шее и поморщилась, почувствовав, что из нее идет кровь. — А как вы? Он вам ничего не сломал?
— Точно не знаю. — Дэвид содрогнулся. — Но сейчас лучше об этом не думать.
Слабо улыбнувшись, Йел отдала ему драгоценный камень. Он положил его в карман и услышал, как камень слегка стукнулся об агат, лежавший на прежнем месте.
— Надо сначала посмотреть, нет ли у него чего-нибудь, что может нам пригодиться, — решил Дэвид, опускаясь на колени рядом с поверженным врагом.
Согласно водительскому удостоверению штата Нью-Джерси, верзилу звали Джеймс Джилис.
— Документ может быть поддельным, — заметила Йел. — Если передать его Ави, он сможет установить, кто послал этого ублюдка.
— Вы очень полагаетесь на Ави, не так ли?
— Мы давно знакомы, — ответила она, просматривая бумажник верзилы. — Он поступил в МОССАД в том же году, что и мой муж.
— Муж? — переспросил Дэвид, заметивший какой-то предмет, спрятанный в одном из носков налетчика.
— Мы были женаты всего три месяца, а потом его убили при выполнении задания. У нас даже медового месяца не было.
Дэвид почувствовал острое сочувствие к молодой женщине, но сказать он ничего не успел, поскольку извлек маленький пистолет из носка Джилиса, и оба они занялись его находкой.
— Я не рекомендую пытаться пронести эту штуку через контроль, — сказала Йел. — Лучше дайте его мне.
Она вынула из пистолета патроны и спрятала их под матрасом, затем осмотрела вторую ногу Джилиса и извлекла из второго носка карту Таро.
Она показала ее Дэвиду:
— Взгляните, это та же самая карта. Только номер на обороте другой.
Действительно, на карте значился номер 1098. Но этим можно будет заняться попозже.
Теперь же следовало попытаться выведать кое-что у Джилиса.
— Йел, принесите стакан холодной воды из ванной, — попросил Дэвид.
Разорвав простыню со своей постели, Дэвид быстро связал руки и ноги верзилы.
— Готово? — спросила Йел, возвращаясь со стаканом.
— Давайте, — ответил Дэвид.
Она облила Джилиса водой, но он только слегка дернулся, даже когда Дэвид несколько раз ударил ею по лицу со словами «Проснись, белобрысый». Он так и не открыл глаз.
Йел опустилась рядом с ним на колени и приложила ладонь к его горлу.
— Пульс слабый, — заметила она. — Он придет в себя еще не так скоро, а мы не можем позволить себе роскошь ждать.
Пока Йел одевалась, Дэвид положил водительское удостоверение верзилы и карту таро в свою дорожную сумку. Прежде чем уйти, они еще раз осмотрели номер.
На экране телевизора турецкая команда спасателей извлекала тела погибших из-под завала в районе землетрясения.
Джилис застонал, но остался лежать в той же позе. Дэвид хотел подойти к нему, но Йел удержала его:
— Дэвид, прошу вас, у нас нет времени.
Конечно, она была права. Он мог пролежать без сознания и несколько часов, а за это время полицейские объявления привлекут внимание охраны в аэропорту не к кому-нибудь, а к самом Дэвиду.
Он осторожно отворил дверь. В коридоре никого не было.
Они не могли оттуда видеть притаившегося в вестибюле здоровенного пуэрториканца, который следил за эскалаторами на тот случай, если Дэвиду Шеферду и Йел Харпас удастся как-то ускользнуть от Джилиса.
— Вот вам и современные технологии! — Хатч зло поднял солнечные очки на лоб и остановился перед прилавком, за которым стоял дюжий клерк компании «Чарлиз конвенниенс», пока Стаси изучала сласти, выставленные на витрине.
— Да уж, — поддержал тот, жуя табак. — Эти лесные пожары нас достали. Матушка-природа всегда одержит верх над техникой.
— Это уж слишком. Вы что, хотите сказать, что в Флагстафе не осталось ни одного работающего сотового телефона?
— Именно это я и хочу сказать, мэм. Возьмите хоть «АТ и Т», «Веризон», «Сингьюлар» и все прочие. Никто из них сейчас не принимает никаких сигналов.
— А на всех проводных линиях «пробки» — слишком много народу хочет поговорить, — заметил коричневый от загара незнакомец. Стаси с любопытством посмотрела на его черные ботинки, выглядевшие как настоящее произведение искусства.
Хатча мало интересовал незнакомец, он следил за Стаси, за входной дверью, а также за дорогой. Никто не следовал за ними, с тех пор как они выехали из его домика в Ореховом ручье. Не появилась и команда охраны, которой следовало ожидать в любую минуту. Он не знал, каким образом должна произойти их встреча, но у него не оставалось выбора: надо было уходить от пожаров.
— А если у кого-то чрезвычайные обстоятельства? — Голос Меридит стал очень высоким, даже визгливым.
— Во всем мире сейчас чрезвычайные обстоятельства, мама, — вставила зардевшаяся Стаси. — Разве ты не смотрела телевизор?
Клерк усмехнулся и пошел отпускать сладкую вату и чипсы двум паренькам, ожидавшим у кассы.
Хатч взвесил свои возможности. Ему оставалось только связаться с Дэвидом и состыковаться с охранной командой, как только они снова окажутся в безопасном месте.
— Пойдемте, леди, — сказал он. — Мы найдем другое место, чтобы позвонить бабушке и поздравить ее с днем рождения.
Стаси с удивлением уставилась на него. Затем она опустила глаза, видимо, поняв, в чем дело. Бедный ребенок! Она на какое-то время все же забыла, что с ними происходит. Она была достаточно зрелой для своих тринадцати лет, но все происходящее было чрезмерным для нее. За короткое время он понял: она впечатлительный, сочувствующий всему миру, напуганный и при этом очень милый ребенок, пожалуй, слишком открытый для этого мира.