Он был искренним, в конце-то концов, это он решился подойти ко мне в подъезде, даже после того, как узнал, что у меня есть ребенок.
Я места себе не находила, пока помогала Але с душем. Пока она чистила зубы. Пока я читала ей сказку перед сном. Все это время я держала телефон рядом, надеясь, что сейчас услышу, что его просто срочно вызвали на работу. И он не виноват. Ведь всем известно, что когда самолет поднимается в воздух, обязательно нужно перевести телефоны в авиа-режим.
Я не хотела и не могла верить в то, что он был всего лишь обычный обманщик, который исчез после того, как добился женщины.
Уложив Алю, я больше не могла сидеть на месте.
Взяла ключи и выскользнула на лестничную клетку в домашних тапочках. На часах была половина одиннадцатого.
В подъезде стояла оглушительная тишина. Я прикрыла дверь и спустилась по первому лестничному пролету. Замерла там, глядя на дверь его квартиры. Волнение скрутило желудок, а сердце с грохотом заколотилось в груди.
Перед смертью не надышишься.
Сбежала по ступенькам вниз и нажала на звонок, обмирая от страха.
В квартире по ту сторону двери прозвенела птичья трель. И оборвалась, когда я убрала палец.
Ну, вот я и сделала это.
Но почему никто не открывает? Я ведь видела свет в окнах.
Осмелела или обнаглела, не знаю, но позвонила еще раз. И еще! Нажала и не отпускала, слушая, как надрывается по ту сторону звонок.
Без толку. Андрей не отзывался.
Решил сделать вид, что дома никого нет? Это еще глупее, чем не отвечать не звонки.
Прямо в тапочках я решительно зашла в лифт, нажала на первый этаж и выскочила, как была в домашнем, на улицу. Отбежала от подъезда и запрокинула голову.
Света в окнах больше не было.
Но я ведь видела! Видела свет на кухне, хотя машины Андрея — во дворе на привычном месте так и не было.
***
Так был ли Андрей вообще дома или мне показалось?
Потопталась еще на улице, но так ничего и не выяснила, только замерзла. Вернулась в подъезд, дождалась лифта, вышла на своем этаже.
И споткнулась при виде мужчины, сидящего на ступенях.
— Андрей? — выдохнула я.
И тут же поняла, что обозналась. Мужчина, который обернулся, был на добрых лет тридцать старше Андрея, хотя что-то неуловимо похожее в их лицах все равно было.
Он мягко улыбнулся, сжав в руках перчатки.
— Нет. Меня зовут Станислав Николаевич. Я отец Андрея. А вы Соня?
Я кивнула, вне себя от страха. Руки сразу затряслись.
— Что с ним? Что случилось? Я звонила, но он не отвечал…
Отец Андрея опустил глаза.
— О боже! — ахнула я, прижимая ладони ко рту.
— Нет! Нет! — быстро ответил он. — Бог миловал, все обошлось. Но Андрей сейчас действительно в больнице. Он попал в аварию по дороге в аэропорт.
В аэропорт?… Так, значит, его все-таки вызвали на работу, а мне совершенно точно не стоило звонить ему и просить помощи осипшим от плача голосом… Это из-за меня.
Из глаз по лицу снова полились слезы.
— Заходите, — я с трудом достала ключи и попала в замочную скважину.
— Спасибо.
Отец Андрея разулся и повесил пальто. Теперь я видела еще больше сходств между ними двумя. Сын был точной копией отца, только шире в плечах, а еще у Андрея волосы немного вились, а у его отца на висках уже пробивалась седина.
— Проходите на кухню. Подождите немного, я проверю дочь.
Отец Андрея кивнул и даже не особо удивился. Значит, знал? Андрей сказал ему?
«Все обошлось» — это ведь значит, что он по-прежнему может разговаривать и все помнит? Я боялась услышать подробности и одновременно с этим боялась оставаться в неизвестности.
В детской, которую я сбежала, было по-прежнему темно и тихо, только отливали зеленью фосфорицирующие звезды на потолке. Стараясь приглушить собственные рвущиеся наружу рыдания, я приблизилась к кровати. Вслушалась в дыхание дочери — Аля крепко спала, обнимая щенка с розовым летным шлемом.
Кое-как утерев слезы, вернулась на кухню. Станислав Николаевич смиренно сидел за столом.
— Хотите чаю?
— Сядьте, Соня.
И правда, к черту чай.
Я послушно опустилась напротив, готовя себя к худшему. Я просто отвыкла верить в лучшее, и глаза нестерпимо жгли подступающие новые слезы.
Суровое лицо Станислава Николаевича как-то даже смягчилось, когда он глянул на меня и тут же отвел глаза в сторону.
— На вас лица нет, не пугайтесь так, Соня. С Андреем все будет хорошо. Его оставили в больнице на ночь из-за швов, но в целом он отделался только синяками, сломанным носом и рассеченной бровью.
Я судорожно всхлипнула. Слезы бесшумно покатились по щекам.
— Это я виновата, — выдохнула я. — Я позвонила ему так не вовремя!
— Он предупреждал меня, что вы будете винить в этом себя, — покачал головой Станислав Николаевич. — Послушайте, в этом нет вашей вины. И в вашем звонке тоже. Это только Андрею не стоило нарушать правила и пересекать двойную сплошную на опасном участке трассы.
— Скажите, я могу его навестить?
Отец Андрея вдруг снова поджал губы и сцепил руки перед собой на столешнице.
— Видите ли, Соня… Есть кое-что еще… Гораздо серьезнее. Почему я к вам и приехал.
— Боже, почему я не могу навестить его? Вы сорвали? И его травмы на самом деле куда опаснее?
— Нет, нет. Дело не в этом. Стал бы я шутить со здоровьем своего сына. Все так, как я вам сказал.
— Тогда что такое? Что с ним?
Станислав Николаевич посмотрел на меня в упор.
— Андрей женат.
Я забыла, как дышать.
Где-то за пределами моей кухни мир продолжал жить своей жизнью, но здесь, на восьми квадратных метрах моей кухни Земля сошла с земной оси. И полетела к черту.
Медленно закрыла глаза и снова открыла. Слезы высохли. Кажется, из моего тела выкачали весь кислород. Я сдулась, как резиновый шарик, проткнутый острой иглой.
Я ведь это чувствовала. Он, черт возьми, был слишком хорош, чтобы оказаться холостым. И все-таки оказался ненастоящим. А самым обычным лжецом, который пустился в загул, как только его жена…
Облизала губы.
— Вы сказали, что он попал в аварию по дороге в аэропорт, — произнесла я с трудом. Словно буквы были липкими ирисками, которые вязли на зубах. — Он, получается, ехал не на работу?
— Вы необычайно проницательны, — холодно улыбнулся этот чужой, по сути, мужчина. — Да, он ехал встречать жену из командировки. Ее не было в стране.
Теперь его голос был тверд и холоден, как кусок мяса из морозильника. А значит, ко мне его привело нечто иное, чем просто желание развеять мое беспокойство об Андрее.
— Пожалуй, я выпью что-то покрепче. А вы?
— Я за рулем. Спасибо. Но вы не стесняйтесь.
«Мартини» пришел твой час. Хотя у меня все еще есть то чертово белое вино для готовки в холодильнике. Вермуты, конечно, не пьют так, как водку, но я выпила первую рюмку именно так.
Андрей женат.
Мать вашу.
Слова скрипели на зубах, как пригоршня проглоченного стекла. А осколки резали изнутри то, что я столько времени пыталась залатать.
Я наполнила вторую рюмку под пристальным взглядом его отца. Решит, наверное, что его сын связался с какой-то алкоголичкой. Но какое дело, если его сын уже сделал наверняка достойный выбор? А еще какая разница, если Станислав Николаевич здесь явно не для того, чтобы дать нам свое благословение?
Я залпом осушила вторую рюмку.
— Почему же вы здесь, Станислав Николаевич? Если Андрей… Женат, — все-таки произнесла это вслух, чувствуя себя при этом фокусником, который пытался проглотить кинжал, но что-то пошло не так и острый клинок вспорол пищевод и шею.
— Моя жена очень хотела поговорить с вами. Но я решил, что поеду к вам сам. Постараюсь убедить вас не разрушать идеальную семью.
Жаль в «Мартине» так мало градусов. Я отодвинула стопку и сделала глоток прямо из горла зеленой бутылки. А чего мне терять? Это же не мой свекор, а я — не его невестка. В его глазах я — стерва и разлучница.