Читать интересную книгу Дипломатия Франклина Рузвельта - Анатолий Уткин

Главная жертва японской агрессии - Китай страдал, в частности, от нехватки военного оборудования и снаряжения. Он мог рассчитывать лишь на два канала их получения. С севера шла помощь из Советского Союза, на юге западные державы прокладывали путь через Индию - Бирму. С началом войны в Европе японцы поставили себе задачу перекрыть оба пути и окончательно покорить Китай. Японские войска оккупировали Южный Китай, захватив следующий по значимости за Шанхаем Кантон, блокировали все подступы к британскому Гонконгу, захватили остров Хайнань - сторожевой пост на входе в Тонкинский залив, острова Спратли, расположенные на пути к Филиппинам, Индокитаю, Таиланду, Борнео, Яве, Сингапуру. В июне 1940 года, когда Франция была поставлена на колени, японское правительство навязало Таиланду "договор о дружбе", который "гарантировал" территориальную целостность Таиланда штыками японских войск и предусматривал взаимные политические консультации.

Видя усиление японской активности, США стали ужесточать свои позиции. В 1939 - 1941 годах американское правительство отказалось признавать территориальные изменения, произведенные посредством силы. Из американских портов шла, пусть пока незначительная, помощь борющимся с японцами китайцам. Основная помощь чунцинскому правительству оказывалась посредством предоставления займов. Целая серия таких займов позволила открыть вышеназванную "бирманскую дорогу", через которую в Китай поступали стратегические материалы. Важно, однако, помнить, что одновременно США вели широкую торговлю с Японией, которой продавали исключительно необходимые ей металлом и нефть - главные сырьевые "предпосылки" ведения современной войны. Как уже говорилось, только в январе 1940 года президент Рузвельт получил полномочия ввести эмбарго на торговлю с Японией, но примечательно, что он не ввел эмбарго - закулисно это объяснялось страхом, что в ответ Япония постарается овладеть голландской Ист-Индией, а также неподготовленностью американской стороны и ее потенциальных союзников англичан, голландцев и китайцев.

Японская милитаристская верхушка была далека от такой осторожности, тем более, что мировые события, казалось, давали ей исключительный исторический шанс. Крах Франции и Голландии делал владения этих стран в Азии "лакомым куском", первостепенной целью японского агрессора; 15 марта 1940 года министр иностранных дел Японии Арита выразил заинтересованность японской стороны в месторождениях нефти и каучуковых плантациях голландской Ист-Индии (Индонезии). Американская сторона безо всякой отсрочки через два дня изложила свое мнение. Государственный секретарь К. Хэлл напомнил об обязательствах по соглашению Рут - Такахира от 1908 года и по договору четырех держав 1922 года о сохранении статус-кво в Азии. Высказывания Ариты квалифицировались американской стороной как посягательство на сложившийся порядок.

Острая фаза дипломатической борьбы на Дальнем Востоке наступила синхронно с кризисом в Европе, а именно в апреле 1940 года. Вслед за победами немецких армий, оккупировавших Данию, последовала оккупация Англией Исландии, принадлежавшей прежде Дании, и это создало тотчас же у Японии намерение получить под свой контроль голландскую Ист-Индию. В Токио видели, что удар немцев непременно придется на Голландию, и ее крупнейшая азиатская колония стала целью дальнейшей японской экспансии. Именно тогда в качестве предварительного шага, который, по замыслу Рузвельта, должен был показать серьезность намерений Соединенных Штатов, не желавших, чтобы Ист-Индия попала в японские руки, американский флот был послан на Гавайские базы.

Когда в мае 1940 года Германия оккупировала Голландию, и голландская Вест-Индия в Карибском бассейне попала под контроль Британии, Япония тотчас же поставила вопрос о голландской Ист-Индии. Токио потребовал от голландского правительства гарантировать поставки минимального экспорта сырьевых материалов, прежде всего нефти. На этом этапе Рузвельт видел, что у Соединенных Штатов не так уж много средств для противостояния планам Японии, если она действительно решится оккупировать голландскую Ист-Индию. Поэтому в конце мая Рузвельт говорит Моргентау, что он "предпочел бы сделать что-нибудь совместное с Японией, что-то вроде общего совместного договора по поддержанию мира на Тихом океане". По прямому приказанию, президента государственный секретарь Хэлл попросил ближневосточных экспертов госдепартамента исследовать все "отношения с Японией, чтобы узнать, в человеческих ли силах найти какой-либо подход к ним, чтобы сблизиться, а не скакать навстречу, как на бешеной лошади".

Немало новых проблем принесло для США поражение Франции.

Какой окажется судьба французского государства и что будет представлять собой новый режим в неоккупированной части Франции - эти вопросы были летом 1940 года для американского правительства неопределенными и таящими в себе неожиданности. Но не характер политической власти в расчлененной Франции интересовал Белый дом в первую очередь. Поражение Франции и приход к власти правительства, готового к большей или меньшей степени сотрудничества с оккупантами, были свершившимися фактами. Наибольшую остроту приобрел вопрос, который, следуя многовековой западноевропейской традиции, следует назвать вопросом о "наследстве". Двумя основными элементами французского наследства являлись обширная колониальная империя, разбросанная на двух материках и многочисленных островах, и французский военный флот, большая часть которого стояла в гавани Тулона и близ североафриканских баз.

Господство на морях, принадлежавших ранее англофранцузской коалиции, дружественной США, ныне исчезло. Прежняя самоуверенность уступила место мрачным перспективам. Пал "французский бастион"; более того, впервые в истории США окружающие континент океаны не только потеряли значительную долю своей защитной функции, но и могли служить плацдармом - если не прямого вторжения в США, то в окружающие страны Западного полушария. По мнению ведущего американского стратега, начальника штаба американской армии генерала Маршалла, если французский флот будет присоединен к немецким и итальянским военно-морским силам, то "Германия сможет изменить ситуацию в Южной Америке в течение нескольких недель".

Еще 17 июня, т. е. в день прихода к власти Петэна и передачи через испанского посла предложения о перемирии с Германией, американский сенат принял резолюцию, в которой говорилось, что Соединенные Штаты никогда не признают переход любой территории Западного полушария от одной неамериканской страны к другой. Акция сенаторов, еще вчера призывавших оставить европейские дела самим европейцам, не нуждалась в расшифровке: любое покушение на французские колонии в Америке будет рассматриваться как прямая угроза США. Берлин и Рим тотчас же были оповещены об этом акте американских законодателей. Получив поддержку конгресса в потенциально важном вопросе, Рузвельт продолжал лихорадочную активность, направленную на смягчение опасных для США последствий Компьенского перемирия. Первым на очереди был французский флот. Телеграмму Рузвельта (о том, что, отдав флот, Франция потеряет дружбу США) передали Дарлану - вице-президенту петэновского режима, когда тот направлялся на заседание совета министров. Американский представитель вызвал с заседания министра иностранных дел Бодуэна и вручил ему копию этой телеграммы. Несмотря на свое крайнее недовольство как ее содержанием, так и тоном, Бодуэн представил ее на рассмотрение совета министров, который вынужден был принять решение не сдавать флот ни при каких обстоятельствах.

Перед президентом Рузвельтом встала проблема аккомодации к огромной величины факту: исчезновению дружественной мировой державы и возникновению на ее обломках того, что слишком уж напоминало марионеточный режим - власть по воле немцев, власть, сотрудничающая с немцами.

Посла Буллита, как посредника и связующее звено между французским и американским правительством, в середине июня 1940 года заменил Дрексел Бидл. Двадцать четвертого июня К. Хэлл передал Бидлу приказ Рузвельта покинуть Францию и через Испанию проследовать в Англию, чтобы возобновить свою миссию посла при эмигрировавшем польском правительстве. Общая оценка мировой ситуации, а не моральные соображения или солидарность с Англией, продиктовала политический курс американского правительства в отношении Виши. Летом 1940 года разрыв связей с Виши означал бы усиление прогерманского крыла вишийской олигархии и ее открытый союз с Германией, делал не только континентальную Францию, но и огромный мыс Африки потенциальным форпостом вторжения в Америку.

Оккупационные власти "терпели" присутствие американского посольства в Париже до начала августа 1940 года. Четвертого августа представитель германского посольства не без удовольствия (сообщается в телеграмме) заявил первому секретарю американского посольства Мейнарду Барнсу, что позиция американских дипломатов в Париже "несколько деликатна, так как, строго говоря, Париж отнюдь не место для иностранных дипломатов - им надлежало бы быть при французском правительстве в Виши".