Читать интересную книгу Сталь (СИ) - Саммер Катя

Глава 31

Аврора

Я все еще плаваю где-то между сном и реальностью, когда думаю о том, что мне давным-давно не снилось ничего настолько спокойного. Я будто романтическое кино посмотрела — да, то самое со счастливым концом и ванильным послевкусием. И я не припомню подробностей. Детали с пробуждением быстро ускользают от меня, но там точно была я, Егор и его пес Боинг. Нам было очень хорошо вместе.

Ерунда, да?

Не без труда проскользнув сквозь сонную дымку в мыслях, я медленно открываю глаза и сладко потягиваюсь на кровати. Вижу, как в комнату забираются тусклые лучи солнца, слышу пение пташек и чувствую движение сзади. Стоп, что? Почти не дыша, я поворачиваю голову и в один миг вспоминаю все.

Твою ж мать!

Я отскакиваю от Егора, разлегшегося на три четверти кровати, одним каким-то, пожалуй, даже цирковым прыжком и, перевалившись на другой бок, конечно падаю на пол.

— Ау! — больно ударившись локтем, шиплю я и потираю предплечье. А еще тайком поглядываю на мужчину в моей кровати, с которым у нас недавно был секс. Три раза, если быть точнее. За один день. Или час. И каждый из них я, между прочим, без труда кончила. Так, может… разбудить его сейчас?

Дурная, нет!

Ладно, не больно-то и хотелось, — быстро отбросив случайно заблудшую мысль, договариваюсь я сама с собой и беру в руки телефон, чтобы увидеть время — половина пятого утра. Да, хорошенько мы так вчера отключились.

На экране бесконечным списком горят десятки пропущенных, но я разом смахиваю все уведомления — не сейчас. Вздрагиваю, когда живот издает истошный вопль, который мог бы разбудить и роту солдат, но не Егора, чьи смольного цвета кудри горят контрастом на моих белоснежных подушках. Он всегда просыпался от первого перезвона будильника, но в остальное время спал как убитый — это я хорошо запомнила, так как сама обычно вскакиваю от любого движения.

Я выдыхаю долго и медленно, пока воздух в легких не заканчивается, потому что эти отсылки в прошлое расшатывают нервы, и тащу себя на кухню — нужно поесть, чтобы как-то функционировать сегодня. Творог, бутерброд с сыром и яйцо — все по стандартной схеме, но я задерживаю взгляд на оставшихся продуктах и решаю ни с того ни с сего приготовить сырники. Да, для Егора, ну а что? Если я так проголодалась, представляю, как, очнувшись, озвереет его желудок.

К шести, разобравшись с готовкой и приведя себя в порядок, я вызываю такси и собираюсь на работу — лучше там что-нибудь полезное сделаю, чем по квартире буду на цыпочках ходить. Не дай бог еще Сталь проснется, а моя ванная комната, не ремонтированная с прошлого века, точно не выдержит наших споров. Поэтому я быстро прыгаю в удобные туфли и просто надеюсь, что Егор догадается захлопнуть дверь, когда решит уйти.

А вдруг не уйдет?

Всегда уходит. Он всегда находит что-то важнее меня.

Но возвращается же!

Ну на это мне нечего возразить.

С началом рабочего дня на радио я всех избегаю — здороваюсь, если говорят со мной, и тут же теряюсь в коридорах, ссылаясь на срочные дела. Женя, наверное, единственный меня понимает и не лезет, тем более часть истории он и без интервью знал. Он оставляет мне кофе у микшерного пульта и улыбается через стекло. Другие же громко шепчутся — если это вообще шепотом можно назвать — и невежливо тычут в меня пальцами.

Обратная сторона славы, черт бы ее!

Я запираюсь в студии и сажусь на свое законное место, которое повадился занимать придурок Лазарь со смазливым лицом тринадцатилетнего Джастина Бибера и в теле не очень спортивного парня под тридцать — как по мне, так он слишком щуплый.

Кто-то просто любит побольше мышц, да?

Намек понят-принят, и мой ответ положительный. Правда, я об этом до недавних пор не догадывалась.

Перед самым эфиром, когда я, дважды проговорив всю разминку, допиваю кофе, а Лазарь косится на занятый стул с презрением, меня вызывают к Жанне Борисовне. Этого, конечно, следовало ожидать, но не за пятнадцать же минут до начала шоу?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я шагаю по коридору, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, и это, судя по облепившим меня взглядам, напоминает мне позорное шествие Серсеи Ланнистер. Правда, у нас одни тру́сы работают: только ловлю этих шпионов, так те сразу отворачиваются и тихо-мирно возвращаются к копировальным аппаратам и компьютерам. Лишь особо дерзкому парню из отдела пиара, который мне открыто ухмыляется, я демонстративно показываю средний палец. Пусть и дальше держатся на расстоянии — меня устраивает.

Не устраивает только недовольное лицо гендиректрисы, к которой я без стука и ожидания под дверью врываюсь в кабинет, но ей с ним — с лицом в смысле — даже пластика не поможет.

Наш разговор выходит коротким и скандально громким — я думаю, все, кто грел уши, по достоинству оценили представление, но я в этом не виновата. Не я первая начала. Никто не заставлял принудительно отправлять меня в отпуск. Без официальной на то причины. Как поясняет Жанна Крыса-Борисовна, в связи с большим количеством вопросов и претензий со стороны руководства к программе, в которой я приняла участие. Мол, выявившиеся подробности моей личной жизни могут неблагоприятно повлиять на судьбу и имидж радиостанции, если Аврора-оказывается-всем-известная-Невская продолжит выходить в эфир в «Good morning show».

Но все мы знаем, какому именно руководству я костью поперек горла встала.

— Вы нашли прекрасный повод, — хмыкнув и плюнув на все, я разворачиваюсь задницей к великому боссу и иду доигрывать акт.

О, это будет феерично! Если от меня хотят избавиться, то я заставлю их запомнить сегодняшний день надолго.

Вернувшись как раз вовремя, я едва ли не с ноги открываю дверь в студию. Лазарь конечно же — сволочь такая — умостился в моем кресле и раскачивает спинку, но именно сейчас я ничуть не возражаю. Ее уже дважды чинили. А стоит покрутить всего один болт, который держит основу, и распрекрасный стул опять развалится. Что, собственно, я и делаю, нависая над Лазарем, пока Женя дает нам минутную готовность — откручиваю болт.

— Если ты еще хоть раз попробуешь меня перебить, — отвлекаю я внимание Лазаря угрозами, и мне самой нравится, как звучит мой скрипучий низкий голос, который я слегка сорвала на Борисовне, — я засуну этот микрофон тебе в зад. Уяснил? — повторяю его любимое словечко, он им вечно бросается. — И обещаю, что тебе это не понравится.

Тот от удивления распахивает мелкие поросячьи глазки — оказывается, они у него есть. Я же чинно-благородно и с гордой осанкой занимаю место за своим столом и вывожу компьютер из режима ожидания, а затем, сыграв на клавиатуре привычную комбинацию кнопок, показываю Жене класс.

Я готова.

Ну, наверное, не нужно быть пророком, чтобы догадаться: прямо в разгар программы, в очередной раз раскачав стул до предела, Лазарь ломает его и вместо пламенной речи, падая, орет благим матом в микрофон. Колесики так забавно разъезжаются в разные стороны, сидение падает назад, а Лазарь с ним — еще и бумаги, разложенные по стопочкам, утягивает за собой.

В результате этот идиот сидит на полу, потирает ушибленное бедро и испуганно хлопает глазами. Я же ничего не комментирую, просто улыбаюсь ему. Правда, слишком явно и широко. И только по прошествии десяти секунд тишины в эфире да танцев с бубном Жени за стеклом я закатываю глаза и продолжаю вести передачу как ни в чем не бывало. Ну а что? Я давала всем возможность прочувствовать этот момент!

Вот только мое замечательное настроение быстро улетучивается, когда дозвонившийся на радио парень вместо того, чтобы передать приветы, спрашивает меня, правда ли я лежала в психушке и как мне там понравилось. В общем, мои нервы все-таки сдают, и эфир заканчивается полным провалом, когда я тупо сбрасываю слушателя и договариваю до положенного тайминга заученным текстом. Хотя, уверена, для публики выйдет вполне приличной шоу с перчинкой, которое еще долго будут обсуждать. И которое, без сомнения, нарвется на парочку крупных штрафов за мат и молчание в эфире, правда, мне, представьте, уже плевать.