хотя бы половина мозгов, которыми обладали его дед и отец! Бедар знает, что я люблю этого мальчика, но…
Она оборвала эту мысль. Это была не вина ее внука, что он не был самым разумным молодым человеком, который когда-либо родился, и, возможно, это была, по крайней мере, отчасти ее вина, что он так легко попал в руки Жэйсина Сифарера. Она действительно любила его — действительно любила, — но всегда была… разочарована своей неспособностью заинтересовать его книгами, поэзией, историей, которые она и его дед — и, если уж на то пошло, его собственный отец — так любили. Возможно, он почувствовал это разочарование, решил, что это означает, что она его не любит, или — что еще хуже — что она плохо о нем думала. Может быть, именно поэтому его очаровательному троюродному брату было так легко втереться в доверие мальчика?
И не самое последнее, что этот скользкий ублюдок — герцог и так же богат, как беден Чешир, не так ли? — она задумалась. И он — член семьи, нравится мне это или нет. Каким-то образом весь этот брак сложился не так, как надеялись Стивин и Сейлис, и, о, как бы я хотела, чтобы не оказаться в положении, когда могла сказать им «Я же тебе говорила»! Но я действительно любила Патришу. Конечно, она тоже терпеть не могла Жэйсина. Короткая, нежная улыбка скользнула по ее губам. У Патриши всегда был хороший вкус, особенно для кого-то из Сифареров. Посмотрите, за кого она вышла замуж!
Улыбка исчезла так же бесследно, как и надежда, которую она когда-то лелеяла, что брак Патриши Сифарер с ее сыном Калвином может хоть что-то изменить в непреклонном противостоянии герцогов Рок-Коуст доминированию короны в Чисхолме. Единственным Сифарером, которого они в конце концов привлекли на свою сторону, была сама Патриша… и она погибла в той же дорожной катастрофе, которая парализовала Калвина и лишила его дара речи.
Иногда я задаюсь вопросом, что мы такого сделали, заслужив такую сильную ненависть Шан-вей, — с горечью подумала она. — Почему мир зашел так далеко со своего пути, чтобы уничтожить мою семью? Даже отец Карлтин не может мне этого объяснить! Это не значит, что мы не всегда…
— Извините меня, миледи.
Карил Ридмэйкир вскочила с кресла с проворством, не соответствующим ее семидесяти шести зимам. Она приземлилась по крайней мере в ярде от него и резко обернулась с колотящимся сердцем, чтобы посмотреть на голубоглазую молодую женщину, которой там просто не могло быть. Она открыла рот, но прежде чем она смогла заговорить — или позвать на помощь, — незваная гостья быстро подняла руку.
— Пожалуйста, миледи! — быстро сказала она с акцентом, которого никогда не слышали в Чисхолме. — Я друг. На самом деле, меня послала ее величество.
Леди Карил резко закрыла рот, увидев на своей невозможной гостье почерневшую кольчугу и нагрудник с черно-золотым кракеном и сине-белой шахматной доской. Тот факт, что эта незваная гостья была одета в доспехи имперской чарисийской стражи, ни черта не гарантировал, но об этом определенно стоило подумать.
— Друзья не проникают без приглашения в запертые комнаты в чужом доме, молодая женщина! — едко сказала она, вместо того, чтобы позвать на помощь.
Что могло бы быть так же хорошо для любых слуг в доме, о котором идет речь, — подумала она, когда ее пульс замедлился, увидев изогнутый меч и то, что должно было быть парой новомодных револьверов в кобурах на поясе незваной гостьи.
— Они так делают, если ее величество убедила их в важности установления контакта с вами так, чтобы никто другой об этом не знал, — почтительно сказала молодая женщина, и глаза леди Карил сузились.
— Это интересное утверждение. — Она накинула шаль на плечи. — Надеюсь, вы поймете, что я хотела бы получить подтверждение того, что это утверждение также правдиво. — Она улыбнулась без особого юмора. — Боюсь, в последнее время я стала несколько менее доверчивой.
— По словам ее величества, миледи, вы никогда не были исключительно доверчивы, когда дело касалось врагов вашего дома. — Улыбка молодой женщины была намного теплее, чем у леди Карил. — Она сказала мне, что ее отец часто говорил с ней о верности вашего мужа короне… и вашей тоже. На самом деле, — эти голубые глаза, такие темные, что казались почти черными в свете лампы, спокойно встретили взгляд леди Карил, — она просила меня передать вам свою надежду, что роковой кит все еще в пасти скального ящера.
Леди Карил на самом деле не пошевелила ни единым мускулом, но ее спина — такая же прямая, как горы Айрон-Спайн, среди которых она выросла, — казалось, слегка расслабилась. Она постояла еще несколько секунд, пристально глядя на незваную гостью прищуренными карими глазами. Затем она вернулась к своему креслу и властно указала на угол огромного камина в библиотеке.
— Встаньте так, чтобы я могла вас видеть, — сказала она, усаживаясь обратно в кресло, которое она так часто делила со Стивином. — Кроме того, — добавила она с небольшой кривой улыбкой, когда другая женщина повиновалась ей, — вам будет, по крайней мере, немного теплее!
— Да, миледи.
Леди Карил посмотрела на нее более внимательно. Чешир не мог позволить себе тратить первоклассное кракеновое масло на свои лампы, даже в библиотеке, и ее глаза были не моложе, чем ее возраст. Однако мозг, стоящий за ними, все еще был способен к тщательному наблюдению.
Другая женщина была, возможно, на пол-ладони ниже ее собственных пяти футов и семи дюймов, с необычайно темно-рыжими волосами, тронутыми каштановыми бликами. Она была стройной и грациозной, почти хрупкой на вид, но в ней не было ничего хрупкого. Она стояла очень прямо, несмотря на явно тяжелые