Конечно же, это был не робот. Хотя некоторое сходство имелось – у существа такого же двухметрового роста тоже было шесть членистых ног, тело, состоящее из горизонтального и вертикального сегментов, и много передних конечностей. Но этих конечностей было больше, чем манипуляторов у робота – должно быть, не менее пары дюжин, зато они были уже; причем каждая из них представляла собой не руку, и даже не щупальце, а, по сути, гигантский палец, росший прямо из груди и имевший девять фаланг, каждая последующая короче предыдущей. Самая последняя фаланга оканчивалась коготком. Выше пальцерук сжимались и разжимались челюсти, сочетавшие в себе горизонтальные жвалы, как у насекомых – только в сотню раз больше – и вертикальное подобие зубастого клюва; когда этот клюв открывался, внутри видны были три червеобразных языка, которые расходились и соединялись, словно складываемые щепотью пальцы. Два круглых фасеточных глаза располагались выше челюстей и два – ниже. Бурое тело монстра покрывали крупные бородавки, меж которыми кое-где виднелись редкие волоски.
Но в первый миг людям было не до разглядывания всех этих подробностей. Все, что они видели – это обнаженное тело Валевского в когтях у чудовища и жуткие жвалы, склоняющиеся к беспомощной жертве. При этом пятью из своих пальцерук монстр держал какой-то предмет, почти прижимая его к запрокинутой голове человека; эта штука отдаленно походила на короткую, завязанную морским узлом двустволку, покрытую круглыми наростами, которые перемигивались разными цветами. Ламберджек замешкался, опасаясь попасть в Кшиштофа; «Стреляй же, Брюс!» – заорал Рональд, нажимая на спуск.
Луч вонзился прямо в левый верхний глаз; брызнуло что-то белесое, похожее на гной. Монстр взревел и отпрянул, а затем, выронив и жертву, и оружие, с неожиданной прытью унесся вглубь все еще темного коридора. Рональд рванулся было в погоню, но понял, что на своих двоих чудовище не догнать.
Сзади послышался топот бегущего человека. Брюс обернулся.
– Инга? Я же велел тебе сидеть в лаборатории!
– Сейчас я нужнее как лейтенант Астрофлота, чем как ученый, – ответила Инга, переводя дыхание. Она тоже была в скафандре и при бластере.
– Скорее, как врач. Займись Кшиштофом.
Инга присела над неподвижным телом физика.
– Кажется, вы подоспели вовремя. Жив, хотя и без сознания. И даже нет серьезных ран – так, несколько царапин. Похоже, у него просто шок. А это что за мигалка? – кивнула она в сторону инопланетного оружия.
– Не трогай! – воскликнул Брюс. – Мы видели, как он истязал Кшиштофа этой штукой. Так что все может быть куда хуже шока – неизвестно, что с мозгом и внутренними органами…
– Олаф, робота мне, быстро! Кшыся нужно в лазарет.
– Уже послал. 15-ой серии, так что с этой тварью не спутаете…
Вскоре подъехал, шурша колесами, медицинский робот, похожий на узкую платформу с манипуляторами по бокам. Манипуляторы бережно уложили пострадавшего на платформу; Инга сразу подсоединила оборудование.
– Основные показатели в норме, – сообщила она. – Нужно, конечно, дальнейшее обследование, но…
– Ребята, я снова засек этого ублюдка! – раздался голос Олафа. – Он рвется к реактору!
Двое мужчин тут же сорвались с места. Под потолком зажглись новые плафоны. Инга отдала приказание роботу и, секунду поколебавшись, побежала следом.
«По шестому коридору ближе, – напутствовал их Олаф. – Все же он недостаточно знает базу… Так, я восстановил контроль уже на 80 %… Думаю, к реактору он не успеет… Есть! Я отсек его! Он ломанулся назад… Все, готово! Коридор 7А, между пятой и шестой переборками. Скажите, когда будете готовы – я открою вам пятую».
Трое землян с бластерами наперевес выстроились перед переборкой. Теперь враг сам был в ловушке, которую пытался подстроить им.
– Надо взять его живым и допросить, – сообразил Ламберджек.
– А по-моему, лучше не рисковать, – возразил Рональд. – Мы ведь не знаем, на что он способен, пока живой. Вот когда сюда подоспеют основные силы Флота, можно будет думать о пленных.
– Без команды не стрелять, – упрямо приказал Брюс. – Открывай, Олаф.
Переборка пошла вверх, и за ней зацокали ноги монстра, устремившегося навстречу свободе; но, увидев вместо выхода вооруженных врагов, он попятился. Люди смотрели на него с удивлением – он был уже не бурый, а нежно-голубой, точно копируя цвет окружающих стен.
– Сдавайся! – крикнул Ламберджек, не особенно уверенный, что инопланетянин понимает английский – хотя, с другой стороны, в системах управления тот как-то разобрался… – Лечь на пол!
Монстр, как видно, принял другое решение и, расставив в стороны пальцеруки, с ревом пошел на людей.
– Стоять! – еще раз крикнул Брюс, но чудовище не послушалось, и в следующий миг Рональд открыл огонь. Полсекунды спустя к нему присоединились двое других.
Чудовище оказалось на редкость живучим. Под тройным огнем оно с ревом металось между стенами; даже уже лишившись половины ног, нескольких пальцерук, оставшихся глаз и одного жвала, все в бурой слизи, сочившейся из бесчисленных ран, оно все еще пыталось уползти от врагов в сторону шестой переборки, а люди шли следом, не переставая стрелять. Наконец по уродливой туше пробежали последние конвульсии, и она застыла. Рональд подошел вплотную и еще несколько раз выстрелил между выжженными верхними глазами.
– Это тебе за Хуана, скотина, – сказал он, опуская почти разряженный бластер и еле сдерживаясь от желания пнуть труп.
– Эй, ребята! – раздалось вдруг позади них, – Что тут творится, черт побери?
Они в недоумении обернулись. Это был Хуан Аргуэльо собственной персоной, и вид у него был заспанный.
– Так я не понял, ты разобрался с этой штукой? – настаивал Ламберджек.
– Как сказать, – смущенно ответил Петерсен. – Я не знаю, что это, зато точно знаю, чем оно не является. Это не оружие, не средство связи, не шпионское оборудование – вообще не что-то подобное.
– Как ты можешь это утверждать, если не знаешь, что это?
– Просто потому, что оно очень просто устроено. Там стоит примитивная схема, у которой в принципе не может быть никаких тайных функций. Но вот зачем нужна его явная функция…
В помещение столовой, где обычно проходили общие собрания, вошла Инга.
– Наконец-то! – обрадовался Брюс, выражая общее нетерпение. – Надеюсь, у тебя есть более определенные ответы, чем у Олафа.
Инга выглядела измученной и постаревшей – она провела без сна почти сутки, исследуя останки инопланетянина. Но вряд ли одна усталость была причиной ее сухого бесцветного голоса и официального тона.
– Это разумное существо инопланетного происхождения, – начала она. – Генетические связи с местными организмами отсутствуют.
– Да уж сами знаем, что местная эволюция не дошла даже до кишечнополостных, – проворчал Ламберджек.
– Органическое, с метаболизмом водно-кислородного типа, – продолжала Инга, не обращая на него внимания. – Позвоночное. С легочным и кожным типами дыхания. Во многих отношениях его биовид совершеннее нашего. Например, они не холоднокровные и не теплокровные, точнее, и те, и те. Пока в окружающей среде достаточно тепла, у них рептилоидный метаболизм, весьма выгодный энергетически – когда не нужно тратиться на поддержание постоянной температуры тела, достаточно есть раз в несколько недель. Когда же температура падает ниже критической, они перестраиваются на теплокровный режим. Кстати, их бородавки, точнее, пузырьки – это орган терморегуляции. Они заполняются воздухом, когда нужно удержать тепло, и жидкостью – когда отдать. А волоски – термо– и хеморецепторы. Они очень хорошо чувствуют состояние окружающей среды без всяких приборов. У них прекрасные способности к мимикрии. Они с равной эффективностью усваивают мясную и растительную пищу – у них просто два желудочно-кишечных тракта, собственно, поэтому такое сложное устройство челюсти – на самом деле там два рта. Их нервные клетки размножаются столь же успешно, как и прочие; в результате не просто их нервная ткань прекрасно регенерирует, но и объем мозга – точнее, трех связанных мозгов – постепенно увеличивается в течение всей жизни. Естественная продолжительность жизни, вероятно, не менее двухсот лет; при этом сначала процессы развития идут намного быстрее, чем у человека, но потом существенно замедляются, так что точные цифры без обследования особей разного возраста определить проблематично. По нашему экземпляру судить особенно трудно – требуются слишком большие экстраполяции, в том числе в области морфологии ряда органов, особенно репродуктивных…
– Что ты имеешь в виду? – спросил Рональд.
– Я имею в виду, Рон, что мы убили ребенка, – ответила Инга, выходя из официального образа. И после короткой паузы добавила: – Девочку.
Все ошарашено молчали.
– Сколько ей было? – спросил наконец Хуан.