напоминало предположения Верховного главнокомандующего от 11 августа; согласно им, три русские армии (XVI, III и XV) должны были в лоб атаковать варшавский передовой плацдарм; единственным отличием было то, что XV армия собиралась взаимодействовать с двумя остальными на севере.
По словам полковника Загорского, «все III и XVI армии большевиков должны атаковать варшавский передовой плацдарм 14 августа на рассвете», введя в бой по две дивизии в каждой линии. Кроме того, XV армия, наступая на Насельск, атакует с севера на юг участок Нарев — Буг — Зегже — Демблин. Командующий фронтом, под влиянием такого истолкования полученных данных, приказал ускорить контрнаступление 5-й армии и назначил его начало на утро 14 августа.
Точное знание сил русских, готовящихся атаковать с востока или северо-востока варшавский передовой плацдарм и Зегже — Демблин, тревога командующего фронтом при сообщении о скором наступлении противника, признание факта, что плохо организованный варшавский передовой плацдарм не сможет выдержать штурм красных дивизий, обращения к моей ответственности перед историей, если я проявлю колебания вопреки пожеланиям командующего фронтом атаковать, — все это застало меня врасплох.
Наступление 5-й армии было правильным и необходимым, это не вызывало сомнений, но приказ был отдан в момент лихорадочного нетерпения. Разговор на эту тему состоялся 13 августа, в 18 часов. Именно в этот час в армию поступил приказ командующего фронтом, предписывающий переход в контрнаступление.
Таким образом, переход 5-й армии в наступление на рассвете 14 августа был невозможен, несмотря на высшие соображения о времени и пространстве. Даже если бы армейский и дивизионные штабы работали всю ночь, приказ о наступлении не мог поступить в полки на рассвете следующего дня. А ведь тем тоже требовалось время на составление своих приказов и организацию атак.
Кроме того, крайняя нехватка снаряжения, особенно боеприпасов, о чем я уже говорил, к 13 августа не была еще в достаточной мере восполнена, что не было принято в расчет. Пришлось приложить много усилий, чтобы вооружить Сибирскую бригаду. Для Добровольческой дивизии и группы Зажицкого следовало со всей поспешностью везти боеприпасы из Кракова. Чтобы сделать части и соединения боеспособными, им следовало придать обозы и полевые кухни.
По этим причинам полковник Загорский еще накануне заверил нас, что контрнаступление 5-й армии, назначенное на 15 августа, не готово.
Прежде чем предпринять решительные действия, следовало дождаться сосредоточения главных сил 5-й армии в Модлине, чтобы иметь возможность атаковать. Однако 13 августа сосредоточение дивизий, переданных 5-й армии, не было завершено. Крайняя медлительность в формировании этой армии давала свои негативные результаты. Во время моего разговора с командующим фронтом многие дивизии еще находились на марше к местам своего сосредоточения, а после их прибытия в указанные места им требовалось еще двадцать четыре часа, чтобы подготовиться к бою. Добровольческая дивизия, присоединенная к группе Зажицкого, находилась в самом разгаре процесса реорганизации и перевооружения[42]; 17-я дивизия, измотанная и совершенно небоеспособная, медленно сосредотачивалась в Модлине вследствие задержки смены ее 1-й армией на участке Дембе — Зегже.
Итак, моя сдержанность основывалась на моем врожденном чувстве ответственности, а не избыточной любви к методичности и порядку, элементам, впрочем, играющим важную роль в разумной подготовке к сражению.
Фактор времени, на который справедливо обращали внимание командующий фронтом и его начальник штаба, имеет первенствующую важность во всех военных операциях. Он был главным для нас в сражении на Висле в 1920 г. Бездействие 5-й армии могло стать особенно пагубным перед лицом подавляющего численного превосходства противника и его победоносного до сего момента наступления. Лишь быстрая атака, внезапная, неожиданная, могла спасти положение армии и фронта.
Но армия неизбежно погибла бы, ей грозила непоправимая катастрофа, если бы ее еще слабые и дезорганизованные соединения были брошены в бой преждевременно, — ошибка, против которой так энергично возражал генерал Вейган[43], — если бы наступление не было должным образом подготовлено, а главное, если бы на первом его этапе не была обеспечена должная его мощь, а на последующих — последовательность действий, одним словом, если бы мы ограничились теоретическим признанием важности быстроты действий, не создав условий для его практической реализации.
Распыление усилий, разделение сил в нашем тяжелом положении было равносильно их постепенному истощению, их уничтожению без пользы; это означало отказ от любого оперативного плана. Начинать сражение, не проведя реорганизацию войск, даже не сосредоточив их, было абсолютно невозможно.
На полях сражений за Насельск и Плоньск должна была решиться судьба смертельной борьбы, начавшейся в первых числах июля на Северном фронте. Эта борьба велась с большим трудом, без надежды, в атмосфере проигранной войны. Сражения давались войсками, которые после огромных тягот многосоткилометрового отступления должны были без передышки контратаковать, не имея ни дня на отдых. Контрнаступление маневренной группы на Вепше, начатое 16 августа, должно было проходить в более легких условиях, вестись относительно свежими и численно превосходящими войсками, тогда как главные силы противника были остановлены на Северном фронте. Бросить нас без достаточной подготовки в решительное наступление было разрушением наших последних надежд.
Естественно, командующий фронтом не слишком досконально знал положение 5-й армии. Он видел ситуацию с точки зрения своего поста и своей ответственности, откуда вполне объяснимое расхождение между его взглядами и взглядами командующего армией. Командующий фронтом в первую очередь отвечал за безопасность столицы, падения которой должен был избежать во что бы то ни стало. Его особенно беспокоила атака советской XVI армии в направлении Радзымин — Прага, кратчайшей дороги, ведшей большевиков к Варшаве. Это направление было перекрыто действительно сильной армией генерала Латиника; его преграждал варшавский усиленный передовой плацдарм, а также за ним присматривали две полностью укомплектованные резервные дивизии — и тем не менее оно внушало генералу Юзефу Галлеру серьезные опасения. Ощущая слабость фронта своей 1-й армии, он торопил атаку 5-й армии, которая косвенно спасла бы Варшаву, сковав советскую XV армию, оттянув на себя главные силы советской III армии, если бы вступила в бой своевременно, и вообще облегчила бы положение остального Северного фронта. Этим объясняется приказ генерала Галлера ускорить ввод в дело 5-й армии, не дожидаясь завершения ее приготовлений.
Наше положение было тем более сложным, что сведения, полученные 13 августа, вроде бы указывали на то, что противник обходит 5-ю армию; они показывали возможность атаки советских XV и части III армий скорее на юго-запад или запад, чем на юг. Спокойствие, сохранявшееся на всем участке Модлин — Зегже, полное отсутствие большевистских патрулей на Буге подтверждали предположение, что этот фронт не будет атакован. Это увеличивало трудности задачи 5-й армии и ограничивало наши возможности в наступлении. Действительно,