Читать интересную книгу Богатая белая стерва - Владимир Романовский

— Слушай, — сказал он. — Ты не представляешь себе, как это важно.

— Важно? Для кого?

Он не ответил.

— Роб, дорогой мой, не будь таким смешным. Сперва ты подвергаешь опасности свою карьеру, и мою тоже, явившись ко мне в отель. А теперь ты хочешь, чтобы я помогла твоей карьере? Никакой логики. Дурной тон.

— Дело очень личное, Лора. Честно. Я не настаиваю, чтобы ты мне поверила, но было бы приятно.

— Тебе дадут повышение?

— Лора, я думал, ты меня хорошо знаешь.

— Я-то?

— Да, ты.

— Семь лет назад, — сказала она спокойно, не меняя позы, одну ногу подогнув под ягодицы и качая второй, — ты арестовал моего отца, чтобы расстроить нашу с тобой помолвку. Помнишь?

— Не я, так другой бы его арестовал.

— Но арестовал-то именно ты.

— У меня был приказ.

— Ты хотел его арестовать.

— Лора, Лора! — он чуть не взвыл. — У тебя в любовниках был психотерапевт, что ли? Что ты плетешь!

— Но ведь правда же! — она вытянула обе ноги, будто приглашая его ими полюбоваться, а затем положила ногу на ногу. — Мы оба знали. Мы не созданы друг для друга. Тебе не нужна женщина, которая видит тебя насквозь, и которой это нравится. А мне не нужен мужчина, которого нельзя контролировать. Моего отца я едва знала. Видела его два раза в год. Твое… участие… в его… э… падении, скажем так — было просто предлогом.

— Замечательно, — мрачно сказал Роб. Он пододвинул кресло к дивану и сел в него, глядя Лоре в лицо. — Давай не будем из-за этого ссориться сейчас. Столько лет прошло.

— Перестань двигать мебель и скакать по помещению, — сказала она. — Я просто напоминаю. Наши пути разошлись. Я уехала в Сейнт-Луис. Я встретила Тито. Как-то вечером он напился и попытался меня изнасиловать. Я показала ему несколько вещей, которым ты меня научил. Сломала ему запястье. Это произвело на него такое большое впечатление, что он тут же решил на мне жениться. А ты тем временем продолжал переделывать мир.

— Переделывать мир?

Он пожал плечами. Не стоит преувеличивать.

— Ты ведь в глубине души эпикуреец, Роб. Ты посмотрел вокруг и обнаружил, что в мире нет места эпикурейцу без дохода. Ты хотел, чтобы мир тебя принял. Мир отказался. Тогда ты решил, что переделаешь мир в соответствии с твоими вкусами. Ты принял участие в военных действиях. Дело не выгорело, получилось не то, чего ты ожидал. Ты присоединился к федералам. Вот, в общем, и все, переделыватель мира.

Она снова скрестила ноги. Инстинктивно, подумал он. Да, редкая женщина. Красивая, в средиземноморском стиле, самая чувственная женщина из всех, кого он встречал. Велик соблазн. Он любил ее когда-то, и даже теперь мог легко представить ее у себя в объятиях снова, мог вообразить, как вдыхает ее запах, ласкает, прикасается губами к уникальному существу, квинтэссенции сильной женщины. В ее окружении нежных любовников не было. Мужчины, к которым она привыкла, были все как один грубые, костные, мужланистые, с детства усвоившие простую истину — к женщинам следует относиться чуть презрительно, даже в постели. Некоторые женщины предпочитают такой подход, и живут себе счастливо, во всех смыслах. Лора в число таких женщин не входила. Ее сложная, утонченная, темного оттенка сексуальность не понималась и не принималась мужчинами ее круга — отсюда распутство, постоянный поиск и, кстати сказать, бурный роман с Робом тоже, тогда, семь лет назад. Связь их была очень несовершенной, часто извращенной и сочащейся убийственной враждебностью вне постели, и даже иногда в постели, но очень, очень полнокровной. Но поддаться сейчас импульсу было бы равносильно вторичному попаданию в ловушку. Они слишком хорошо друг друга знали, и, удовлетворенная, страсть их наверняка тут же превратилась бы в неприязнь. Он помнил их стычки по утрам, каждое утро, скандалы, крики, яростные споры, не нуждавшиеся в предлогах, и полуденные драки, дававшие всему району пищу для разговоров, и синяк у Лоры под глазом, и шрам у него, Роба, на предплечье, результат удара наотмашь мясницким ножом — нет уж. Хватит. Не надо такого.

Не говоря уж о том, что женщина, управляющая криминальным синдикатом из постели агента ФБР — абсурд.

— В одном ты права, — сказал он.

— В чем же?

— В данный момент в мире нет организации достаточно молодой и динамичной, чтобы мир этот изменить.

— ФБР не подходит? — спросила она участливо.

— ФБР совершенно точно не подходит, — сказал он.

Мы слишком хорошо натренированы, подумал он, ставя стакан на низкий столик и пряча руки в карманы. Обычные люди не нуждаются в чрезмерном трейнинге, или в тщательной промывке мозгов. Тупице говорят, что он борется за правое дело, что перспективы прекрасные, и что бывают и хуже работы, даже в области служения обществу, и тупица верит. Но элитные части состоят из людей сложных, а сложные нуждаются в психологической подготовке больше, чем остальные. Тот, кто выживает, становится сверхчеловеком — не в самом лучшем смысле. Мы приучены игнорировать все, что к нам непосредственно не относится. Можно у нас под носом намеренно и напоказ делать из человека кровавое месиво — мы и глазом не моргнем. Пропадают и продаются дети, преступность процветает и приносит выгоду несмотря на розовую статистику, большинство популяции ютится в жутких хибарах, влиятельные люди спокойно убивают ближних, и им это сходит с рук, родившиеся в неудачных обстоятельствах и плохо воспитанные убивают ближних просто от скуки, но пока у нас нет приказа, мы не двинемся. Будем сидеть в двух шагах на скамейке и спокойно наблюдать. Касательно же моей собственной личной ситуации — я не могу сейчас уйти в отставку.

— Я не могу уйти в отставку, — сказал он. — Когда-нибудь я, наверное, обзаведусь семьей, остепенюсь, просто чтобы узнать — а как это? Но не сейчас. Дело Уайтфилда существует, и оно не закончено.

Она кивнула.

— И никогда не будет закончено, — сказала она.

— Официально — может и не будет. Никаких улик, которые можно было бы предъявить на суде. Даже если бы я нашел улики, дело бы не открыли повторно. Слишком много важных людей замешано во все это, и все бы пострадали, и так далее. Но официальная часть меня меньше всего волнует.

— Ну, хорошо, — сказала она. — Теперь я запуталась. Вроде бы, дело, о котором ты говоришь, к Сейнт-Луису не имеет отношения. Что это такое — дело Уайтфилда? О каком деле речь?

Он подошел к портативному бару и налил себе еще.

IV.

— Ладно, — сказал он. — Секретная информация. Надеюсь, ты понимаешь и не разгласишь.

Она хмыкнула.

— Десять лет назад Уайтфилд убил человека, — сказал Роберт. — Списали на самоубийство. Положили под сукно. Теперь слушай. Я должен что-то сделать по этому поводу перед тем, как уйти. У меня с Уайтфилдом личные счеты. Дело вел именно я. Крышку захлопнули до того, как мне удалось что-то раскопать. Затем… Лора, я…

— Продолжай, коли начал.

— Я встретился с Уайтфилдом. Не помню, о чем я его спрашивал, и чего я, собственно, от него добивался. Может, я просто хотел, чтобы он мне во всем признался. Или же я хотел, чтобы он мне объяснил, зачем он это сделал. Может, у него были веские причины, я бы понял. В любом случае я бы не стал заниматься делом дальше. Честно. Не собирался. Знаешь, что он сделал? Он рассмеялся мне в лицо. Сидел, сидел, и вдруг рассмеялся. Глядя на меня. Я до сих пор помню этот смех.

— Кого он убил?

— Уолша.

— Подожди-ка…

— Да?

Она снова подняла указательный палец, призывая его к молчанию. Поколебалась.

— Да?

— А почему я должна тебе помогать? — спросила она игриво. — Что мне за это будет?

Он улыбнулся неуверенно. Она засмеялась.

— А ну сядь! — велела она. — Не зли меня. Рассержусь. — Она ушла в спальню и вернулась с портативным компьютером. — Иди сюда, — сказала она.

— Ну, а…

— Раз это так, [непеч. ], важно для тебя лично и все такое. Почему, интересно, когда мужики мерятся [непеч. ], я всегда оказываюсь в это замешана, а? Козлы.

Некоторое время они сидели рядом на диване, просматривая информацию и пытаясь не возбуждаться.

— Откуда у тебя все эти данные? — спросил Роб хрипло.

— У Франка был тайник.

— И что же?

— А у меня страсть знать больше, чем другие.

Текст и фотографии. Еще текст. Транскрипты телефонных разговоров. Фотографии. И, вдруг — вот оно.

— Мамма мия, — сказал Роб.

— Франк знал об убийстве. Когда ты мне сказал, я сразу об этом подумала. Все становится на свои места.

— Не только знал. Когда он понял, что Уайтфилд заберет у него строительство, он…

— Он собирался шантажировать его информацией.

— Не собирался, а именно шантажировал. Поэтому Уайтфилд его убрал. В остроумии ему не откажешь. Ни твои горлохваты, ни мои ухари до такого не додумались бы. А так все просто! Дай мстительному Финкелстайну возможность бежать, и первый человек, за которым он погонится — тот, кто его подставил.