И когда радостные и немного охрипшие от постоянного подбадривания мы вышли на улицу, я даже не могла представить, что еще придумал для нас сегодня Калеб. Через полчаса, мы к моему удивлению приехали домой. В гостиной нас застала веселая Аланис, и заговорщицки переглянувшись с Калебом, повела меня на верх.
— У вас полчаса на все, — сказала она и втолкнула меня в ванну.
Она не знала, как быстро я умею мыться, мне хватило и десяти минут — мытье с остальными девочками из волейбольной секции не оставляло времени на долгое наслаждение горячей водой. Потому как нас было в секции порядка двадцати, а душевых кабинок было всего три. Волей неволей приходиться двигаться.
Когда я вышла оттуда, вытирая влажные волосы, она стояла возле кровати, на которой было разложено чудесное платье в стиле 50-хх, или как любила говорить Бет (при чем мечтательно закрывая глаза) в стиле винтаж, бордового цвета из бархатной ткани. С кружевным черным поясом, и кружевами возле декольте оно напоминало мне картины тех времен с красивыми актрисами, такими элегантно трепетными, что их хотелось бы защитить любому мужчине.
Не обращая внимания на мою скромность, незнакомые руки Аланис помогли мне одеться. А потом и причесаться, сотворив из моих волос блестящую волнистую массу, точь в точь как в фильмах 50-хх.
— Ну прям, как во времена молодости моей сестры. Помню, она была так красива, намного красивее меня, Алана или Аллета. Самая красивая, она умерла так рано, прямо, как и твоя мать.
Я хотела, уже было ее исправить, сказав, что Самюель жива, но вовремя спохватилась, вспомнив, что она говорит о Фионе.
Обув черные туфли с закругленным носком и твердым каблуком, я почувствовала себя не в своей тарелке. Умелый макияж, прическа и одежда, сделали меня старше на несколько лет, и при этом я не была похожа на себя — какая-то красивая и роскошная женщина смотрела на меня из зеркала. Голые плечи светились белизной, глаза горели синим, по сравнению с приглушенными тонами моей кожи, волос и платья.
На меня смотрела девушка из времен молодости Калеба — именно так в то время они должны были выглядеть.
Когда я спустилась вниз под воркование Аланис, доброй тетушки, которую я знала несколько дней, лишь ее руки удержали меня от падения, стоило моим глазам увидеть Калеба. Точнее не совсем Калеба, а Калеба Гровера, известного художника, которому никто бы, не дал 19 лет. Прекрасный мужчина, загадочный и неописуемо красивый, ждал меня внизу лестницы. Мое сердце заколотилось как сумасшедшее, стоило мне взглянуть в его глаза. Я даже не поняла, что делает Аланис, пока холодный незнакомый предмет не коснулся сначала моих ушей, а потом и шеи.
Калеб, улыбаясь на мою непонимающую улыбку, подвел меня к зеркальному буфету, в котором я вчера искала совпадение с чертами лица Джейсонда Деверо.
Незнакомка, которую я видела наверху несколько минут назад, теперь и вовсе перестала быть мной. Тяжелые холодные драгоценности сделали из меня совершенно чужую девушку. Я протестующе повернулась к Аланис, но она мягко перебила мои протесты.
— Это принадлежит теперь тебе, а раньше их носила Фиона. А до нее принадлежало моей матери.
Я нехотя погладила сверкающие камни, крупные рубины в обрамлении бриллиантов, и с тяжелым вздохом разрешила себе, походить в них, что и говорить, они безумно шли к платью!
— Любимая… — прошептал Калеб, и я поняла, действительно насколько хорошо выгляжу. У него просто не было слов сказать мне это.
— Думаю нам пора, — сумев преодолеть дрожь, ощутимую и мне, сказал Калеб.
Теперь мы ехали по улицам Чикаго не спеша. И всю дорогу Калеб не отпускал моей руки, а его глаза то и дело смотрели на меня, пожирали линию плеч, декольте, и я, как никогда раньше, ощутила, что имею над Калебом власть, не меньшую чем имеет он надо мной. Что сделали платье, пара туфель и прическа? Я стала, как никогда уверена в этот вечер.
Моя радость только увеличилась, когда Калеб остановил машину возле Drake Hotel — там на первом этаже есть заведение Coq d'Or, в котором вот уж несколько десятков лет играет лучший пианист города — Бадди Чарлз. Лучшее место, куда Терцо изредка водил Самюель, чтобы насладиться в обществе друг друга любимой музыкой Терцо. С ними я была там лишь один раз.
И если бы в другое время я с ревностью следила бы за тем, как Калеба провожают жаждущие взгляды женщин очарованные его красотой, то сегодня пришло время Калеба поволноваться. На меня то и дело кидали взгляды мужчины, и желание пригласить меня на танец наверное сдерживало хмурое лицо Калеба, с опасно мерцающими в темноте глазами. Что и говорить, официант шел к нашему столику, только после того, как менеджер каждый раз всовывал ему двадцать долларов.
Остальные дни прошли не так, как этот день, организованный для меня Калебом, но я еще долго была под впечатлением этого вечера, когда моя внешность неожиданно не уступала внешности Калеба. Этот день внес ощутимую лепту, в то дело, которое я называла «поисковая группа по поиску моего Я». Еще на несколько шагов за этот день я приблизилась к своей цели. И чем легче становилось мне, тем больше я доверяла Калебу.
Когда мы улетали в Англию, прощаясь с доброй Аланис, я как никогда была уверена в себе и своем завтрашнем дне.
За что наказуемы люди? За глупость? Нет, за самонадеянность!
Глава 6. Правду невозможно скрыть
Я нажимаю пальцами на глаза -
Это единственное,
Что способно остановить боль,
Которая соткана из всего,
С чем мне приходится сталкиваться.
Боже, это никогда не закончится…
Боль не останавливается,
Становясь только сильнее…
(Duality, оригинал Slipknot)
— Все к лучшему, — увещевал меня Калеб, но я никак не могла отойти от шока.
— Прат снова с нами? — спрашивала я себя, а может и Калеба, так как он странно и улыбчиво смотрел в мою сторону.
Голова медленно становилась чугунной, и боль знакомым отравленным ручейком проникала внутрь. Но я знала, что могу отрешиться от нее. В моей сумке лежало письмо Джейсонда, в котором он написал мне как лучше всего контролировать себя.
Я отвернулась к иллюминатору, чтобы скрыться от понимающих глаз Калеба, и хоть ненадолго расслабиться и суметь преодолеть боль, и ворох картинок, мыслей и воспоминаний, которые давили на меня со стороны сознания Калеба. Лучшим вариантом было просто заснуть, только в самолете это было просто невозможно, когда вокруг сидело множество людей, а также вампир, в сознание которого мне было попасть легче всего. Его ментальная сопротивляемость моему дару, была минимальной. Ну, хоть что-то у меня выходило хорошо!