богомола, только не с несуразными длинными ногами, а с мощными членистыми конечностями, не оставляющими для жертвы шансов убежать от неминуемой гибели.
Мы и не бежали, так как смерть лучше и правильнее встречать лицом к лицу, а не получать ее в затылок, как последний плевок от судьбы вслед убегающему трусу. Пулеметы? Ну да, оружие мощное, но абсолютно бесполезное против стаи потолочников, возглавляемых своей маткой.
– Теперь я понимаю, что могла бы чувствовать живая устрица, которую подносят ко рту, – усмехнулся я.
– А ты неплохо держишься для того, кто уже без минуты труп, – одобрительно заметила Арина. – Люблю таких безбашенных, потому что сама такая. Был бы ты не ктулху… а, ладно. Ну что, сдохнем красиво?
И, дослав патрон, вскинула свой автомат, который в битве с приближающимся чудовищем был эффективен примерно как рогатка против крокодила.
– Да легко, – фыркнул Хащщ, перехватывая поудобнее свой «Корд».
Я было тоже собрался нажать на спусковой крючок и достойно уйти из этой жизни, но что-то меня остановило. Может, пресловутая сталкерская «чуйка», которая не атрофировалась вместе с другими моими суперспособностями? Хотя, если объективно, вряд ли это какой-то дар – скорее жизненный опыт, который подсознание применяет в случаях, когда не хочет, чтобы его носитель склеил ласты.
– Погодите, – сказал я, опуская пулемет. – Что-то не так.
– По привычке съел несвежую консерву? – с сочувствием в голосе произнес Хащщ. – Ну так ты теперь ктулху, пора уже забыть о человеческих привычках.
Но мне сейчас было не до его первобытного юмора, ибо поведение матки потолочников не укладывалось в рамки того, что я знал об этом хищнике из соседней вселенной. Сейчас она должна была или броситься на нас, защищая потомство, – или броситься на нас, чтобы банально пообедать, благо обед сам пришел в ее логово и ничего не имеет против того, чтобы его сожрали.
Но ужасная тварь бросаться явно не собиралась. Более того, двигалась она странно. Тяжело, словно лошадь, которая пытается тащить за собой перегруженную телегу.
Тут и до Арины дошло:
– С ней действительно что-то не так.
– Ага, точно, – отозвался Хащщ. – Ранена, что ли?
Нет, матка потолочников была не ранена. Она продолжала вытаскивать из темноты свое тело – и я увидел, что за ней тянется нечто, похожее на бревно, украшенное резьбой в виде сегментов.
– Мать моя Зона, – пробормотал я. – Она беременна. И рожает.
– Но не может разродиться, – добавила Арина. – Очевидно, что у этого вида способ размножения как у тараканов, и то, что у нее болтается сзади, это оотека с яйцами детенышей.
– Оо – чего? – не понял Хащщ.
– Контейнер с яйцами потолочников, – пояснила девушка. – И еще обратите внимание. Все эти ее детеныши, развешанные по стенам, это пока что не взрослые особи, а некая переходная стадия от яйца к полному созреванию.
– То есть от стен они отлепиться не могут? – уточнил Хащщ.
– Думаю, что нет, – мотнула головой Арина.
– Слава щупальцам, – выдохнул Хащщ, опуская пулемет. – А я уж на всякий случай жизни до свидания сказал.
– Теперь скажи ей «и снова здравствуй», – произнес я, задумчиво глядя на матку потолочников. – Получается, она пришла второй раз родить в наш мир, но что-то пошло не так. И заявилась она сюда не случайно.
– Верно мыслишь, – кивнула Арина. – Похоже, что источник интенсивного ионизирующего излучения помогает детенышам быстрее расти. В мире Кремля ядерная война была двести лет назад, и настолько мощные источники уже, наверно, не найти. Вот она и приползла сюда на свою голову. Ладно, опасности больше нет, пошли куда намечали. Вон наверху из той дырки в потолке лестница торчит, надеюсь, она не сильно проржавела и нас выдержит.
– Погоди, – сказал я. – А что с ней?
И кивнул на матку потолочников, которая остановилась возле светящейся кучи ядерных отходов и просто смотрела на нас.
– А что с ней? – удивилась Арина. – Она скоро сдохнет, и лично я не буду особенно переживать по этому поводу. Одним чудовищем меньше.
Я хмыкнул.
– Понятие «чудовище» относительное. Мы с Хащщем чудовища для большинства людей. Ты – чудовище для своего отца, вставшее на его пути. Лично я не убиваю чудовищ, которые не пытаются убить меня или причинить мне вред. В отличие от людей, которые, похоже, испытывают удовольствие, убивая других живых существ или позволяя им умереть вместо того, чтобы попытаться их спасти.
– Сильно сказал, – кивнул Хащщ. – Согласен. Молодец, Снар, не жалею, что я тебя не убил.
– Не поняла, – наморщила лоб Арина. – Уж не собираетесь ли вы помогать этой твари?
– Ты можешь не помогать, – пожал я плечами. – А я попробую.
– Мы попробуем, – уточнил Хащщ и первый направился к матке потолочников.
– А вы не думаете, что после того, как вы ей поможете, она вас сожрет? – в спины нам проговорила Арина.
– Я знаю, что добро наказуемо, – бросил я через плечо. – Но я тот самый дурак, который, зная это, все равно старается его делать по возможности. Ведь если его не делать, в мире вообще не останется добра – только грязь, жадность и ненависть. Не хочется мне жить в таком мире.
– И правда дурак, – пробормотала Арина – и я краем глаза заметил, как она направилась к лестнице. Ну, что ж, глупость, как и добро, – дело добровольное, и нельзя осуждать того, кто не хочет их делать вместе с тобой.
Мы с Хащщем подошли к тому, что торчало сзади у матки потолочников, – и, разглядев ее оотеку получше, синхронно почесали в затылках. У этого «бревна» диаметром со стиральную машину было решительно не за что зацепиться. Плюс она вся была покрыта толстым слоем слизи, вонючей настолько, что у меня аж глаза заслезились.
– Не плачь, – сказал Хащщ. – Мне тоже грустно от того, во что мы ввязались.
И тыльной стороной лапы вытер хлюпнувшие щупальца. После чего положил пулемет на бетонный пол и погрузил лапы в слизь. Я сделал то же самое с другой стороны.
– Тянем, – прохрипел Хащщ, из глаз которого катились крупные мутные слезы. – Твою ж маму… Блин… Воняет хуже дерьма моей бабушки…
– Боюсь предположить, зачем ты его нюхал, – прошептал я – голосовые связки перехватило от вонищи, и я даже хрипеть не мог. И вздохнуть боялся, опасаясь вырубиться от токсического отравления.
Мы честно напряглись, рванули «бревно» со всей дури, но особого толку от наших усилий не случилось – оотека мертво застряла в матке потолочников, которая после нашего рывка горестно вздохнула. Совсем как человек, осознавший неизбежность скорой мучительной смерти.
– Давай еще раз, – простонал Хащщ без особого энтузиазма.
– Давай, – просипел я. – Рванем – и сдохнем вместе с ней от удушья…
– Думаю, это