Читать интересную книгу Упал, отжался! - Михаил Серегин

– Да я тебя... Сгною... – Лычко все-таки сумел отдышаться, но заботиться о своем уставшем сердце не желал. – Ты у меня... В этом дерьме... Утонешь... Вместе с ними! Понял? Не слышу ответа... Товарищ младший лейтенант!

Волков не торопясь покосился сначала на один погон, потом на другой. Для верности пересчитал звездочки на ощупь, убедился, что все на месте, и только после этого снизошел до ответа.

– Товарищ прапорщик, у вас что, со зрением плохо? Так я вам подскажу, где хорошие очки достать можно. А то и контактные линзы заказать – они, говорят, для военной службы удобнее!

Отутюженные адъютанты подхватили обмякшее тело и поволокли к «Волге». На место павшего генерала Лычко тут же выскочил другой генерал – несколько пошире в плечах и в талии, но всего с одной большой звездочкой на каждом погоне.

– Да вы... Лейтенант, вы как разговариваете со старшим по званию! Под трибунал захотели? Или в Чечню?

– Простите, гражданин генерал-майор... Да что вы все такие нервные, а? Вот были бы вы генерал МВД – тогда точно «товарищ»... – Старлей снял свой неизменный берет, аккуратно отряхнул, расправил и водрузил на полагающееся место. – Так вот, будете ненароком в Чечне – меня не забудьте пригласить, я вам интересные места покажу. Мы там много где побывали... Нам скоро обратно, так что милости просим, приезжайте к нам! А пока – разрешите продолжать дежурство? Вы уж не откажите в любезности, а то, сами знаете: караул – дело святое, часовой – лицо неприкосновенное, и все такое... А вы нам мешаете арестантов охранять. Может, вы им решили помочь бежать, а?

При этих словах сонно переминавшиеся за спиной командира разведчики напряглись, подобрались и положили руки на ремни автоматов. Генерал оценил размеры часовых, выражение их лиц и благоразумно решил не обострять ситуацию.

– Продолжайте, – кивнул он, махнул рукой к фуражке и развернулся, чтобы идти к машине. Дождавшись, пока все сопровождающие наперегонки двинутся к дверцам, он обернулся и негромко добавил: – Да, и еще, старлей... Зря вы с Лычко задрались, он злопамятный. А в Чечне я уже был, еще в первую войну. И зря вы так, честное слово. Я все понимаю, но... В общем, благодарю за службу!

– Служу Отечеству! – так же негромко отозвался Волков и четко откозырял. Автоматчики шумно вздохнули и расслабились. Уже вслед удаляющейся колонне начальственных машин старлей шумно вздохнул и пробормотал: – Вот такие нынче у нас проверки на дорогах! Ладно, химики, рассказывайте: за что вас так не любит этот... генерал с лычками. Что вы ему сделали и с чего это его так на говне заклинило?

– Да вот потому и... – начал было Валетов и замолчал. В конце концов, все случилось на международных учениях и вполне могло быть военной тайной. У нас, как водится, все секреты иностранцы и без того знают, а своим рассказывать не положено. Знакомиться ближе с ведомством майора Сытина у Фрола не было ни малейшего желания.

– Ладно, чего там, – вклинился менее благоразумный и предусмотрительный Простаков. – Дело-то житейское... То есть армейское... В общем, мы его в этом говне искупали. И его, и какую-то делегацию.

– Это надо уметь! – искренне восхитился Волков. – Ну-ка, давай подробно! Мне ваш командир что-то такое говорил, но времени расспросить не было! Давай, давай, не стесняйся! Спешить нам теперь некуда.

* * *

И в самом деле, спешить им было некуда. Никуда от них не делся и свинарник – то есть от химиков он никуда не делся, караул на гауптвахте сменили в тот же день. И суток не отдежурил Волков со своими орлами-разведчиками. Вообще-то дело это неслыханное, а в других обстоятельствах и вообще за ЧП сошло бы – менять вполне боеспособный караул, не дожидаясь вечернего развода. Однако желание начальника – закон для подчиненного, а оклемавшийся генерал Лычко высказывал свои пожелания местному командованию очень громко и вполне однозначно. Опять-таки, в другое время командование секретного объекта могло бы и ответно послать любое начальство, кроме своего непосредственного, но штука в том, что как раз это непосредственное и должно было вскорости нагрянуть. Лишней вони в этом случае не хочется даже химикам. И был старший лейтенант снят с дежурства, и вернулся к своим подчиненным, и был вместе с ними поднят по тревоге, и отправлен куда подальше, лишь бы с глаз долой – в бо-ольшой учебный марш по пересеченной местности. С полной выкладкой. Опять-таки, на все три дня, чтобы на глаза более не попадался.

А трое химиков без особой радости окунулись в неповторимую и густую атмосферу большого армейского подсобного хозяйства. То есть не самого большого, какое в нашей армии вообще бывает – в ней, если кто не знает, до сих пор кое-где целые военные колхозы встречаются. Нет, в Шиханах все было гораздо скромнее. Подсобка была ранга этак дивизионного, не больше. То есть свиноферма своя, коровок несколько, садик с ягодничком, огородик с разной зеленью, пара тепличек... ну, побольше, побольше, но и не пара гектарчиков этих тепличек, однозначно. Все это, как уж повелось в наши не самые развеселые времена, было построено давно и с тех пор пришло в некоторое запустение, но не слишком большое и тяжкое. Все-таки объект известный, на него и начальственный глаз чаще заглядывает, и иностранцы иной раз приедут... да еще и привезут с собой толстенький кошелечек, чтобы этот объект не сильно напрягался и не перевыполнял план по обеспечению работой ихних, иностранных, войск химзащиты.

В общем, приличное было хозяйство. Поприличнее даже, чем фермы того же до слез родимого Чернодырья. И с хозяином повезло. Заведовал местной подсобкой толстенький и почти пожилой старший прапорщик с простой русской фамилией Иванов. Лысоватый, широкий в плечах, он вовсе не желал допускать посторонних в свои бережно охраняемые владения. Однако – приказ есть приказ! – пришлось встретить троих разгильдяев, да еще и неизвестно откуда занесенных недобрым армейским ветром в химическую столицу. Как и каждый коренной столичный житель, старший прапорщик недолюбливал всякую пришлую лимиту и прочих понаехавших гостей.

– Значит, так, – хмуро оглядел он пришельцев из беззаконного мира, простирающегося за внешним периметром. – В теплицу не ходить, еще помнете чего, я уж не говорю, что жрать начнете. Увижу в саду – подстрелю на месте. Для начала мелкой дробью, потом картечью. Понятно? То же самое насчет огорода. Мне тут приказали вас в свинарник загнать, но я по рожам вижу, что все не деревенские, так что стадом я рисковать не буду.

– Обижаете, товарищ прапорщик, – прогудел Простаков. – Какой же я городской, ежели я вовсе в тайге вырос? И свиней мы не впервой видим...

– Ага, не впервой! – подскочил Иванов. – И всех на мушке, да?! Знаю я вас, охотничков... Вон, тут рядом деревенька есть, Ключи называется, так они уже не знают, чего еще придумать, чтобы таких раздолбаев у себя не видеть! То клубнику вытопчут, то огород обдерут, а теперь вообще коровы пропадать начали! Знаю я вас, волков двуногих! Это первое. А второе – запомните и не забывайте: я не прапорщик. Я – раз и навсегда, чтобы потом не повторялось, – СТАРШИЙ прапорщик! Только так, и никак иначе! Поняли? Нет, я вас спрашиваю?!

– Понятно, чего уж тут не понять... товарищ старший прапорщик, – за всех откликнулся все тот же Простаков. – Ну, а куда нам ходить-то можно? И чего тут делать нужно?

Почти минуту старший прапорщик пребывал в горестных и молчаливых раздумьях. Потом махнул рукой и принял решение.

– Вот так всегда – они понаедут, а у тебя хозяйство цинковым корытом накрывается... В общем, слушайте сюда. Свинки, если вы еще не знаете, не только кушают, но и куда-то это все из себя девать должны. Из-под них выгребать – это дело тонкое, нежности требует и умения, опять-таки, это я вам не доверю. А вот то, что мои работяги повыгребают, попадает в ямку – она за свинарничком, найдете, не ошибетесь. Вообще-то я завсегда все это дело оставляю на годик полежать и потом на грядочки раскладываю, но сейчас, мать ему в печенку, приезжает кто-то особенно важный. И меня, значит, просто обязали все добро ликвидировать, чтобы и следа не было.

Ну, старое-то у меня в ямках прикопано, и обойдется им это дело, а вот этого года все, как можно понять, открытое. На месте присыпать не выйдет, потому как все там еще жидковатое, и получится болото. Не приведи господь, проходящее начальство не туда свернет, это ж потом тягач вызывать придется, чтобы вытянуть, а мне помпотех его солярку до Нового года поминать будет. Поэтому сделаем мы так... – Иванов снова призадумался, вздохнул и продолжил: – Тут у меня за хозяйством рощица, а за ней, значит, полигон краем выходит. Угол глухой, с вышки не видно, поэтому сюды отродясь мало кто заглядывал. Так что роете вы там ямочку, где я вам покажу... От же черт, вручную не успеете, много надо... Ладно, подпрягу я вам трактор в помощь, он у меня с ковшом. Так вот, а когда ямка вырыта, в нее надо будет из старой ямки все переместить. Бадейкой начерпаете, на тележечку – и покатили, тут недалеко. Денька за два как раз управитесь, засыпем это все, задернуем, и не видно будет, а на тот год я как раз все и откопаю. Ясна вам боевая задача?