Правитель Итерри окаменел от невероятной догадки. Нет… Нет! Не может быть! Дедовский артефакт потребовал, чтобы Ковентина пришла за ним?!
И что было бы дальше? Она взяла бы его… А потом? Отнесла… Гароа?
Невероятно! Неужели дед предполагал, что созданный им оберег, которого никто в крепости и в глаза не видел, не перейдёт младшему внуку так, как он рассчитывал?! А потому вписал в этот оберег заклинание, призывающее родителей исполнить долг наследования?!
Правитель Итерри облизал губы.
Что ж. Оберегов и сильных артефактов в крепости всегда будет много.
Если дед так плохо думал о своём старшем сыне – как о крохоборе, надо немедленно отдать Гароа этот артефакт.
Магическая «верёвка» давно пропала из виду. Правитель Итерри ещё немного постоял перед стеной с магическими ценностями, а затем проделал сложный ритуал, в результате которого на его ладони появилась маленькая круглая шкатулка. На этот раз он даже не попытался открыть её. Просто отвернулся от стены, в которой осталась пустая «клетка», в которой ранее хранилось неведомое никому сокровище.
Почему «петля» появилась именно сейчас?
Правитель Итерри вздрогнул. Браслет на запястье сообщил, что его ищут на нижних этажах. Непроизвольный вздох удивил его самого: неужели дед прав – и он в самом деле скуп настолько, что не хочет отдавать законному владельцу причитающееся ему наследство?
- Как ты себя чувствуешь? – бесстрастно спросил он Ковентину, которая уже не сидела, вцепившись в края скамьи, а стояла у окна, следя за прихотливой игрой налипающего на стёкла снега.
- Нам придётся отдать этот артефакт? – почти равнодушно спросила она, не обратив внимания на его вопрос.
И что-то дрогнуло в сердце правителя Итерри. Он сам научил свою жену спокойно и выдержанно воспринимать происходящее. Но почему-то сейчас это выглядело так, будто с ним говорил запорошённый снегом обломок льда.
Может, поэтому он предложил жене руку и повёл её вниз, одновременно прижимая к себе маленькую шкатулку.
* * *
Гароа лишь мельком увидел старшего брата в бешено танцующих и мгновенно рассыпающихся снежных вихрях во дворе оружейных мастеров. Астигар сражался против вампиров вместе с каким-то худосочным бойцом. Гароа даже удивился: он уже знал о друге Астигара из людей и сейчас решил было, что это и есть тот самый Колдо, из-за которого отец кривил губы при упоминании его имени. Но новое появление из разгулявшейся метели боевой парочки – и Гароа обнаружил, что у нынешнего напарника старшего брата по-детски округлое лицо, слишком нежное для взрослого бойца, несмотря на то что оно перечёркнуто кровью и грязью, как у всех. Кажется, девушка?..
Но долго наблюдать за братом и его напарником Гароа не мог. События кипели вокруг него не слабей бушующего снежного бурана. Всё чаще падали сверху вампиры с переломанными крыльями либо из-за прилипшего к ним влажного снега. Озлобленные неожиданным союзником эльфов и людей – резким, непредсказуемым ветром и густым снегом, вампиры, забыв о боли, а может, именно из-за неё, накидывались на первых попавшихся эльфов или людей и сразу лезли к горлу. Ведь заживляемость у них жёстко подскакивала, едва крылатая тварь добиралась до чужой крови.
Чуть только Гароа сообразил, куда бежать и кому помогать, как с крыши, под которой он стоял, шваркнулась крылатая тварь. Наверное, вампир был ранен, потому как свалился он мешковато, и тут же даже Гароа расслышал треск рвущегося кожистого крыла и визг от боли. Тем не менее, Гароа опомниться не успел, как тварь мотнула уродливой башкой и с кровожадным воплем кинулась на него.
Он плохо запомнил, как с него сбивали крылатого оборотня. Была драка, в которой он внезапно понял о себе, что слишком чувствителен к запахам, а от визжавшего вампира воняло переваренной кровью и почти лошадиным потом. От последнего хотелось пасть на колени и хорошенько вытошнить…
Но эльфа всё же выдрали из лап вампира – истерзанным и хромающим: после первого же броска крылатой твари Гароа упал вместе с ним рядом с наковальней и повредил ногу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Потом свои оборотни взвалили Гароа на плечо: один побежал с живой ношей, второй сопровождал на всякий случай – в конце концов, несли раненого сына правителя.
Подземные коридоры мелькали один за другим, одинаковые по форме и разнообразные лишь благодаря тем живым существам, которые в них прятались.
На полпути он оклемался от шока и попытался заставить оборотней поставить его на ноги – то бишь на землю. Он забыл, что оборотни волки обычно подчиняются приказам беспрекословно. А им был дан приказ отнести и оставить Гароа в крепости. Так что, несмотря на его недовольное ворчание, оборотни мчались далее.
Они доставили Гароа в крепость, в нижний двор, где он не успел оглядеться, как был пойман эльфами-целителями и принудительно усажен на когда-то декоративные скамьи. Здесь его обследовали сразу двое целителей и отошли от него лишь спустя долгое время, оставив его сидеть перевязанным и опять-таки недовольным. Он попытался снова сбежать в подземные коридоры, но, приглядевшись к работе целителей, приглядевшись к тому, сколько беженцев требует помощи, решил остаться.
Когда Гароа учился магии, его главной особенностью был дар целительства. Не всё ли равно, где драться с вампирами? Драться против них на поле боя, неся смерть? Или в мирном жилище, унимая боль раненых? Поэтому сейчас он легко вошёл в команду эльфов, которые бегали от одного живого, но пострадавшего существа к другому, не обращая внимания, кто перед ними – эльф или человек.
На бегу от одного раненого к другому младший сын правителя, которого признали только первые два мага-целителя, помогшие ему, постепенно обзавёлся холщовой сумкой, а в ней – всеми необходимыми для целителя предметами.
Возле одной из лавок он столкнулся с беременной женщиной, за которой хвостиком ходила девочка лет четырнадцати. Может – старше, может – наоборот, младше. Не разбирался Гароа в детях или подростках.
Женщина же, несмотря на признаки того, что беременность её вот-вот подойдёт к своему логическому завершению, довольно деятельно помогала целителям и раненым. Сначала, заметив её, Гароа работал неподалёку от неё и приглядывался к ней. Нет, он её не знал. Потом отметил, что работает она не столько деятельно, сколько яростно и не щадя себя. Отметил глубокие тени под глазами, подсказывающие, что она много плакала. «Наверное, потеряла кого-то из родных, - с сочувствием подумал Гароа. – Не мужа ли?»
Девочка бегала не просто хвостиком за ней. Когда обе оказались в пределах его слуха, он разобрал, что девочка уговаривает женщину уйти в покои, которые им предложили. «Покои?! – изумился Гароа. – Отец отдал им гостевые апартаменты? Но кто они в таком случае?»
К раненому человеку, который лежал прямо на земле и только мычал от боли, Гароа и неизвестная женщина-эльф шагнули одновременно. Подняли глаза от раненого, и Гароа кивнул, после чего легко поднял раненого и положил его на лавку.
- Спасибо, - прошептала женщина. – Дальше я сама. – И обратилась к девочке: - Триста, принеси чистой воды. У меня закончилась.
- Зато есть у меня, - неожиданно сказал Гароа, когда девочка отошла так, что не услышала бы его слов.
- Хотите оставить мне? – устало спросила она.
- Хочу, чтобы вы немного отдохнули.
- А я и отдыхаю, - резко ответила она.
Он чуть не спросил: «От чего? В такой тяжёлой работе?»
И понял без вопроса. Она устала эмоционально от своего горя, от своего положения. А физическая работа заставляет её забывать о проблемах.
Гароа молча поставил кувшин с чистой водой возле лавки с раненым. Усадил в его ногах женщину и быстро проверил, что нужно сделать, чтобы раненый не выл от боли. Женщина молча наблюдала за его работой, как он чистил раны, как аккуратно, чтобы не пролить, заливал их настоями, а потом перевязывал…
- Вы сами с повязками, - выговорила она. – Вы… дрались с вампирами?