Вот и получилось, что отсутствие последовательного и проработанного в деталях плана, недостаток специальных знаний, неразбериха в руководстве привели к тому, что корабли строились плохо. Согнанные со всей России крестьяне жили и работали в тяжелейших условиях. Они не понимали, за что им такая напасть, и на энтузиазм Петра отвечали повальным бегством. Строители-адмиралтейцы погрязли в воровстве и приписках. Суда строились из сырой, только что срубленной древесины под открытым небом. Железные крепления часто заменялись деревянными. Так что стоящие на верфях готовые корабли оказались фикцией - их надо было переделывать заново.
Австрийский посол Гвариент, следивший из столицы за воронежским "прелараториумом", доносил императору, что Петр "занят исключительно переделкой и перестройкой кораблей. Дорого построенные корабли дурны и скорее годятся под купеческий груз, чем для военных действий".
Наводя порядок на стройке в Воронеже, Петр все время оборачивался на Карловицы, беспокоился, как идут дела на переговорах. Сохранилась запись, что еще до начала декабря Петр из Воронежа писал Возницыну на Карловицкий конгресс. К сожалению, ни само письмо, ни его содержание до нас не дошли.
И все же, какая связь между Воронежем и Карловицами? Самая прямая. Ведь от Возницына, от того, заключит он мир или нет, в значительной мер.о зависела судьба воронежского флота: будет он использован в деле или останется гнить на приколе.
ГЛАВА XII ПОДАРОК К РОЖДЕСТВУ
Рано утром 2 декабря 1698 г. ускакал в далекую Москву гонец, увозя возницынские послания. А уже на следующий день Прокофий Богданович начал плести свою сеть. Посников едет к Маврокордато и по поручению посла задает ему как будто наивный вопрос: есть ли де у них, турок, склонность говорить о мире? Обескураженный Маврокордато повторяет, что без отдачи приднепровских городов они на мир не пойдут. Но, рассуждая, сколь велики трудности к такому миру, он "напомянул о малом перемирии".
Этого, очевидно, и ждал Возницын. Поклевка была уверенная, и турки, видимо, крепко сидели на крючке. Тогда Прокофий Богданович сйова посылает Посникова спросить (будто бы не его, Возницына, это была идея), что за перемирие предлагают турки, на сколько лет и не стоит ли самим послам съехаться, чтобы все это обсудить? Маврокордато ответил письмом: перемирие на два года со взаимным обязательством унять от всяких нападений татар, с одной стороны, и русских подданных с другой.
Это уже был искомый компромисс, приемлемый как для русских, так и для турок. Вместо мира - двухгодичное перемирие. Завоеванные территория Азов и приднепровские земли - фактически остаются за Россией, но юридический их статус будет определен на последующих переговорах.
Говоря языком азбучной дипломатии, позиции сторон наконец сошлись в некоей точке "В".
А _ А1 _ А 2 _ А3 _ В _ Б3 _ Б2 _ Б1 _ Б
Дело сделано. Теперь нужно было обстоятельно доложить положение дел самому царю. "Всемилостивый государь мой, - начал Прокофий Богданович донесение, помеченное 9 декабря 1698 г. - Бог преблагий здравие твое, государя милостивого, да укрепит во многие лета..." А далее правдивый, самокритичный, как бы мы сказали сегодня, отчет о выполнении им директив.
Возницын пишет, что "не возмог" выполнить государев указ о заключении вместе со всеми мира на основе "кто чем владеет". Не удалось ему исполнить и другое, полностью противоположное царское предначертание - не допустить заключения мира вообще.
"А чтобы у всех миру не было, и того не допустить, не мочно того было сделать: работал и работает, свидетель тому Господь Бог".
Зато теперь проглянула возможность выполнения третьего указания царя - достижения "малого перемирия". Он и раньше высказывал эту идею, однако турки тогда "не восхотели". Потому и сейчас "труждается, чтобы учинить перемирие" на год или полтора, или на два, боясь того, чтобы одним в войне не остаться...
Конечно, осторожничает Прокофий Богданович. Но иначе нельзя - мало ли как на переговорах дела новернутся, а он нахвастает, Но вывод делает правильный, картину рисует четкую, достоверную. Турки, пишет он, всеконечно от поднепровских городов не отступают, так же и без дачи хану казны не помирятся. А на союзных нельзя надежды иметь - все согласились, только ждут теперь подтвержденную цесарскую грамоту.
"Мнится мне, что у немец больши желание их есть, дабы его царское величество с турки остался в войне, нежели в миру".
Все правильно доложил, не написал только хитрый Прокофий Богданович, что уже за два дня до этого он послал Маврокордато письмо на латыни с текстом проекта перемирия на два года. В нем два условия - обоюдный отказ от набегов и продолжение переговоров о вечном мире или о длительном перемирии. А на следующий день грек ответил, что согласен с этим. Только просил: пусть переговоры эти будут в Константинополе.
Теперь, пожалуй, можно было и закрепить достигнутое.
* * *
10 декабря состоялся четвертый "съезд" с турецкими послами. Разговор начинался издалека. Возницын выдвинул старые предложения, изложенные в ноябрьских статьях. Турки их отвергли: о том, дескать, уже говорили и нет ли иного способа?
Тогда Возницын сказал, что если на этих условиях сейчас нельзя прийти к вечному миру, то в надежде на нем надобно учинить на малые годы перемирие.
Это был, как творится, ход конем. Поэтому турки долго советовались между собой, а посредники молчали. Затем турки ответили, что добро и благословенно то предложение. Однако каким образом, на чем и на сколько лет будет учинено это перемирие?
Возницын (помолчав немного): Перемирию быть на полтора-два года... (и изложил условия, о которых два дня назад втихомолку договорился с Маврокордато).
Турки: Зело добро. Но лучше на два года и при условии, что для переговоров о вечном мире русские пришлют своих послов в Константинополь.
Возницын: О том мне невозможно сказать, потому что его царского величества намерений не могу знать через послов или своих или через какое посредство о миру радеть изволит...
Тут и случился инцидент, который показал истинное отношение посредников к заключению перемирия между Россией и Турцией. Видимо, обозначившаяся договоренность была для них неожиданной и не входила в их планы. Но слово Прокофию Богдановичу:
"Тогда злояростным устремлением молчав и чернев и краснев, миогой испустил свой яд аглинской посол и говоршг уже-де это и незиамо что, что и послов в Царырад не послать! Пусть от сего числи в три месячна изволил бы его царское величество дать знать: желает ли быть в миру и на чем? И как пришлет послов своих? Да и пго надобно постаиовить, чтобы России вновь городов не делать, и никаких крепостей не обновлять и не починивать".
Такое поведение никак не вяжется со степенным обликом лорда Вильяма Пэджета, которого кавалер Рудзини рисует человеком сухим и довольно сдержанным в словах, а главное - обладающим большим дипломатическим опытом... Но что не случается на переговорах! Да ведь и дело-то не в поведении. Ультиматум-то был предерзостный! Его заявление о запрещении строить и ремонтировать крепости - нож острый в спину России. Захватив Азов, она его как раз и укрепляла. Вот тебе и посредники... Но Возницын самообладания не теряет. Он как бы игнорирует англичанина.
"Великий и полномочный посол, видя наглость и делу поруку, говорил галанскому послу, чтобы он... того унял, а ему сказал, что ему так говорить и дели терзать не пристойно".
Но как бы там ни было - джины выпущен из бутылки. Турки сразу же ухватились за слова англичанина. И началась баталия. За спорами чуть не потеряли обозначившуюся договоренность. Посол английский, отбросив всякие приличия, страсти разжигал, туркам "наговаривал, пригибаясь к ним, шептал" советы. А как стали постановление записывать, то английский секретарь в то письмо множество непристойных слов включил. Но Возницын твердо стоял на том, что записано должно быть лишь то, о чем общее согласие имеется.
Первым сдался Маврокордато и вычеркнул из текста непристойности английские. Передал запись Петру Посникову. "Дохтур", прочитав, сказал: ничего лишнего нет. Видно, сработала приватная договоренность с Маврокордато.
* * *
Теперь время терять было нельзя. 12 декабря Возницын посылает турками "образцовое договорное письмо" о перемирии на два года. Они согласились сразу, но с добавлениями: крепости не ремонтировать, а для заключения мира отправить послов в Константинополь.
Прокофий Богданович твердо отклоняет эти добавления и снова выигрывает. Недели не прошло, как турки передали свой проект. В нем только два положения:
1. Перемирие на два года, во время которого "да перестанет всякая брань и война, и рать, и сражеиие. И обоюду отдаляется и истребляется враждебные дела".
2. Взаимный отказ от набегов.
Других условий нет: ни о запрете строительства крепостей, ни о посылке послов в Константинополь. Этой уступкой по спорным вопросам была, по существу, достигнута окончательная договоренность между Россией и Турцией в Карловицах.