все-таки магистр Линард необыкновенный. А вчера я бы наверняка написала страницы три, посвященных сомнениям: действительно ли он на мгновение потянулся ко мне или это только показалось? Да уж! Я представила, что было бы, если бы такой дневник попал в чужие руки.
Кошмар!
Нет, его следовало бы немедленно сжечь, сразу после того, как будет написана первая страница. Так что, пожалуй, хорошо, что я не веду дневника. Пусть даже в случае чего это затруднит поиски моего убийцы.
Ингареттин же дневник представлял из себя настоящую мечту расследователя. Я быстро пробегала глазами строчки.
«Виделась с Катриной, хотела обсудить с ней новый рецепт зелья для чистой кожи. Но это было почти невозможно. Кажется, единственная тема, на которую она хочет со мной разговаривать – это мой драгоценный братец, Орлен. Я уже даже сомневаюсь: она действительно дружит со мной или только притворяется, чтобы быть к нему поближе. Надеюсь, что первое. Потому что мы дружим с детства, и Катрина очень мне дорога. А еще потому, что Орлен – настоящий сердцеед. И девушки рядом с ним надолго не задерживаются. Сейчас он вроде бы ухаживает за той курносой блондинкой со второго курса. Или блондинка была на прошлой неделе? О, в его пассиях легко запутаться! Откровенно говоря, он меня пугает…»
«Сегодня удивила моя соседка Салерия. Постучала ко мне почти что в полночь. Я уже спала. Ей вдруг понадобился конспект. Поразительная бестактность!»
«В выходные собираемся с Виоланой поехать в город, пробежаться по магазинам. У бедняжки нет ни одного подходящего платья для бала. А ведь она первокурсница, это ее первый бал. Катрина сказала, что с нами не поедет, и кажется, обиделась. За что, спрашивается? Во-первых, присмотреть за Виоланой меня просила маменька, а во-вторых, я и сама хочу ей помочь. Я еще помню, как непросто быть первокурсницей. А Виолане, к тому же, особенно не повезло. Она учится вместе с Селестой Эльтид, и судя по тому, что я о ней слышала, это достойная сестра своего брата!»
Виолана… Ее я знала – мы учимся вместе и каждый день встречаемся в классах. Незаметная и тихая, как мышка. Даже удивительно, что я обратила на нее внимание, ведь мне удалось посетить не так уж много занятий. Почти сразу же, как только началась учеба, меня закрутил вихрь событий, которые в результате привели на койку в лазарете. Так что большую часть учебы я пропустила и даже с однокурсницами толком не познакомилась.
Нет, конечно, Селесту и ее компанию я отлично заметила. Трудно не заметить тех, кто не дает тебе прохода и постоянно пытается испортить тебе жизнь. А вот остальных – не очень. Хотя получается, Виолану-то заметила.
Я вдруг вспомнила, что весь вчерашний день она оказывалась рядом и пару раз на ее лице было такое выражение, словно она хочет меня о чем-то спросить. Да-да, точно, так и было. А я так усиленно раздумывала над тем, как проникнуть в комнату Ингаретты, что не обратила на это никакого внимания. А стоило бы.
Я взглянула на часы и подпрыгнула на месте. Времени совсем не оставалось. Я как-то уж очень зачиталась, а ведь надо было еще успеть на завтрак, иначе буду ходить полдня голодная, до самого обеда. А это рвения к учебе вовсе не прибавит. Оставлять дневник в комнате почему-то не хотелось, так что я быстро сунула его в сумку и понеслась в столовую.
Филая, Рилан и Орлен уже были там и явно с нетерпением меня ждали.
– Ты слышала про магистра Калмин? – тихо спросила меня Филая, когда я уселась за стол со своим подносом.
Вот ведь, а я только размышляла, как сообщить друзьям о том, что случилось и при этом умудриться не выдать, откуда я это знаю. Но у нас слухи расходятся быстро. Я коротко кивнула.
– Получается, самый подозрительный у нас теперь магистр Аберардус, – добавила я со вздохом.
– Это еще почему? – не понял Орлен.
– Ну очевидно же! Он преподаватель, ему было куда проще остаться с магистром Калмин наедине.
– Боюсь, что нет, – хмыкнул Орлен. – Не хотелось бы сплетничать, тем более, учитывая бедственное положение несчастной преподавательницы, но остаться с ней наедине было не так уж сложно.
Я бросила на него возмущенный взгляд. Это он, вообще, на что намекает? Не имеет же он в виду что-нибудь неприличное?
Но Орлен продолжил:
– Для магистра Калмин было очень важно, как бы это сказать… держать руку на пульсе. Знать все, что происходит в школе. В общем, она была знатной собирательницей сплетен.
Хм, а вот это был похоже на правду. Я вспомнила, какой допрос она мне учинила в мой первый день, когда я вышла из кабинета ректора. И как была недовольна, когда я отказалась отвечать.
– В общем, у нее тут было полно информаторов, – заключил Орлен. – И встречалась она с ними наедине, как вы понимаете. Так что наложить на нее проклятие мог кто угодно. А это значит, – Орлен развернулся ко мне и пронзил меня пристальным взглядом, – что дневник Ингаретты – по-прежнему наша главная надежда.
– Дневник? – удивилась Филая.
Неужели Орлен еще не рассказал?
– Дневник, – подтвердил он торопливо. – Катрина рассказала. И мы вчера его забрали у Ингареты из комнаты. Ну же, рассказывай, – обратился теперь уже ко мне. – Что там?
Я смешалась, ведь даже не успела все прочитать. Мне в одночасье сделалось ужасно стыдно, и я стала торопливо пересказывать все, то успела узнать.
– Она получила предложение руки и сердца… Но пока непонятно, от кого… С Катриной они часто оставались наедине, и не все там было гладко. А еще и соседка, та вовсе шастала к ней в комнату, как к себе домой, и не отличалась особой деликатностью, – затараторила я, но Филая меня остановила:
– Погоди, не тут же! – она оглянулась по сторонам. – Вечером соберемся вместе и будем читать. По очереди, вслух.
– Нет! – воскликнула я, вспомнив, как неделикатно Ингаретта описывала сердечную тайну своей подруги и как отзывалась об Орлене. Кто знает, что еще написано в этой тетрадке. – Это ведь дневник, личное! Мы не можем… – начала я, но Филая меня перебила:
– Сейчас это уже не важно. Мы должны понять, кто наложил темную метку. Ты одна можешь что-то пропустить. Как и я одна. Как и кто угодно один. А если мы прочитаем его все, шансов на то, что мы упустим какую-то важную деталь, гораздо меньше.
Я растерянно посмотрела на остальных. Неужели они все с ней согласны? Впрочем, на Орлена можно было и не смотреть: уверена, он только рад устроить