Читать интересную книгу Криминальная империя - Кирилл Казанцев

— Пошлите запрос, и вам придет однозначный ответ, — отрезал Игнатьев, которому отношение к нему следователя давно перестало нравится. А уж такой поворот в теме и подавно.

— Мне бы хотелось услышать ответ из ваших уст. А запрос — это бездушная казенная бумажка.

— Послушайте, Иван Трофимович! — лицо Игнатьева стало наливаться кровью. — Если вы мне не верите, подозреваете меня в совершении преступления…

— Какого преступления? — сразу ухватился за фразу Пугачев. — О каком преступлении вам известно?

— Вы что, забыли, что я в прошлом майор полиции, что у меня за спиной десятки лет работы в органах? Что вы меня на словах ловите? Я уверен, что совершено преступление, что это не случайное возгорание. Я ума не приложу, кто и почему это совершил, нет у меня никаких версий относительно мотивов преступления, но это не несчастный случай. И там погибли близкие мне люди!

— Не надо истерик, майор, — строго сказал Пугачев. — Держите себя в руках. И еще. Извините, но мне придется вас пока задержать. Вы не новичок, сами понимаете, какие существуют правила. Вы не местный, живете черт знает где, здесь проездом. И вы очень важное звено на сегодняшний день.

— Хорошо, — устало кивнул Игнатьев. — Ответьте хоть на один вопрос: все погибли, живых не осталось?

Иван Трофимович посмотрел Игнатьеву в глаза и отрицательно покачал головой.

В камере дежурной части Управления, которая в обиходе называется обезьянником, Игнатьев, обессиленный, сел на лавку и снова сжал голову руками. Какой-то алкаш сунулся было за сигаретой, но нарвался на такой взгляд, что решил убраться в дальний угол. Игнатьев сидел и твердил про себя только одно: «Я найду их, Сережка, найду! Я клянусь тебе, что найду!»

Кадашкин сидел в своей машине посреди поля, свесив ноги из кабины, и слушал рассказ Черепанова. Сергей Сергеевич пожевывал травинку, смотрел на далекое облачко в небе и старался, чтобы никто не заметил, что его временами передергивает. Но дослушать надо. И надо потом вопросы задавать, лично убедиться, что точно никаких свидетелей не осталось. Еще лучше было бы вчера пойти с ребятками Черепанова, но… Кадашкин передернул плечами и поморщился.

— Что, Сергей Сергеевич? — поинтересовался Черепанов, который наблюдал за шефом и эту реакцию заметил. — Что-то не так?

— Мальца-то зачем было душить, девочку спящую ножом тыкать? Удовольствие, что ли, получаете?

Черепанов некоторое время презрительно смотрел на Кадашкина. Этот человек ему никогда не нравился. Это было давно, лет, наверное, пять назад. Тогда Остапенко сказал, что подчиняться он будет теперь вот этому человеку и выполнять все его приказы. Черепанову новый босс сразу не понравился. Причем всем: и какой-то неопрятной внешностью, и тем, что губы всегда мокрые от слюны. И тем, что когда говорит, то склоняет голову, как будто поглубже в глаза хочет заглянуть. В душу. Психолог хренов!

И сейчас Черепанов специально все рассказывал в красках о том, как они все-таки выследили Садовскую, как ему доложили, что она в доме этого бывшего мента, который теперь подвизался частным детективом. Как сам Кадашкин тогда испугался, что она все расскажет и этот Никольченко мгновенно подключит все свои связи. И как Кадашкин, брызгая слюной, велел тут же собирать всех бойцов, отправляться туда в поселок и вырезать всех, чтобы никаких свидетелей.

Теперь сиди и слушай, ухмылялся про себя Черепанов, слушай, как основательно убивали людей в доме, как нашли Садовскую на втором этаже вместе с хозяином, как она визжала, что никому ничего не рассказала и не собиралась рассказывать, умоляла пощадить. А потом начала угрожать, что у нее высокие покровители, что им самим не жить, если только ее тронут.

— И кто же этот покровитель? — встрепенулся Кадашкин. — Она назвала?

— Да треп это все! — махнул Черепанов рукой, не поняв реакции шефа. — Нет у нее никого, уж вы-то знали бы. А насчет детей в доме — это вы зря. Ты же сам мне задачу ставил бойцов подготовить так, чтобы на любое задание с ними можно было идти и чтобы повязать их всех кровью. Вот и психологическая подготовка. И ответить за такое в случае чего придется очень серьезно.

— Типун тебе на язык, — проворчал Кадашкин. — Дальше говори. Никто из соседей в огонь не бросался, ничего не вытаскивал из дома?

— Нет, я человека оставлял, он до приезда пожарных там в толпе терся. Да и полыхало так, что к забору не подойдешь, не то что в дом лезть.

— Ладно, дело сделано, — кивнул Кадашкин.

Он уселся на сиденье, завел мотор и двинулся в сторону города. Сказать, что внутри у него остался неприятный осадок, — значит ничего не сказать. Кадашкина подташнивало, его трясло, как в лихорадке. Сволочь бритая, Череп долбаный! Надо было обязательно так красочно все рассказывать? И сам хорош, мог бы пресечь, так нет же, мы в крутое начальство играем, которому все нипочем.

Кадашкин старался не думать о том, что раньше ему не доводилось отдавать таких конкретных приказов, как вчера. Раньше он ставил задачу в общем: пригрозить, припугнуть так, чтобы человек до конца жизни икал, просто убрать. А вчера ему пришлось приказать убить абсолютно всех в доме, а дом поджечь. Так было проще все представить как несчастный случай. И что такого, что там были дети, злился на себя Кадашкин, я, что ли, в этом виноват? Я детей не приказывал убивать! Я не знаю, что они должны были сделать с детьми, не мое это дело, а их. Сука Череп! Специально ведь стал все рассказывать. Мстит, что меня ему в начальники Остапенко поставил. Вот ему бы и мстил, урод!

Недовольство не случайно переключило мысли на Остапенко, потому что сейчас предстояло ехать к нему с докладом. Вчера Кадашкин очень коротко сообщил, что нашли Садовскую, что он все дела с нею решит. Теперь придется рассказывать, как он все «решил», а в голове будет рисоваться картина, как эти уроды Черепанова убивали детей.

Обычная планерка прошла в положенное время. Вопросов накопилось в администрации много, и большая часть была связана с проблемами чисто юридического характера. Кадашкин вяло отвечал. Он с большим трудом заставлял себя сосредотачиваться на служебных делах. Все это не прошло мимо Остапенко, бросавшего на начальника юридического отдела хмурые взгляды. Нареканий сегодня по подразделению Сергея Сергеевича была масса. Наконец планерка закончилась, и сотрудники, с облегчением вдохнув, стали расходиться по кабинетам. Кадашкин, втянув голову в плечи, остался сидеть на месте.

— Ну, быстро! — рыкнул на своего помощника Остапенко. — Все провалил? Что за хрень творится? Что с Садовской?

— Да все хорошо, — пожал плечами Кадашкин и попытался улыбнуться. — Вовремя ребята сообщили о ней. Перехватили. Теперь никаких концов.

— Что-то темнишь, юрист! По роже вижу, темнишь! Рассказывай в деталях.

Кадашкин при словах «рассказывай в деталях» поежился. Он постарался взять себя в руки и отогнать ненужные и неприятные видения.

— Мы предполагали много мест, где она могла скрываться, — начал он рассказывать, — ну, и один парень ее засек. Она шла по улице поздно вечером со своим пацаненком.

— Судя по тому, как ты туманно выражаешься, откуда она шла, ты представления не имеешь?

— Мы пытаемся сейчас вычислить. Я уверен, что определим. И он сразу сообщил Черепанову, а Черепанов мне. Садовская добралась за это время до Кооперативного переулка, это бывший совхозный поселок, и вошла в дом. Я установил, что дом ее знакомого Никольского. Бывший работник милиции, сейчас предприниматель, оформился частным детективом несколько лет назад.

— Охренеть! И что?

— Все нормально, — сказал Кадашкин, не глядя на шефа, — я решил, что рисковать опасно. Никольский мог начать действовать сразу, звонить куда-нибудь, предупреждать кого-нибудь. Ну, я и приказал… всех, кто в доме… а дом потом поджечь, чтобы было похоже на несчастный случай. Но ее предварительно допросили! Она ничего никому не успела рассказать, боялась. Хотя Никольскому она, конечно, рассказала. Но теперь, — Кадашкин глупо хихикнул, — это уже ничего не значит.

— Я так понял, что и она осталась там, в доме?

— Ну да, — кивнул Кадашкин.

— Можно бы поступить глупее, да больше уж некуда, — подвел итог Остапенко. — На хрена ты оставил такой след? Зачем подчеркивать связь Садовской и этого Никольского? Чтобы каждый сопливый следователь сразу предположил, что это не несчастный случай?

— Да какой следователь, Михаил Иванович? — не очень уверенно рассмеялся Кадашкин. — Район в наших руках, все исполняют то, что вы велите. Как скажете, так и будет.

— Да, все исполняют. Кроме тебя. Лихие ты приказы отдаешь. Сколько ты там трупов оставил, в этом сгоревшем доме?

— Восемь, — обреченно ответил Кадашкин.

— Сколько? — опешил Остапенко. — Восемь? Ты чего, военные действия открыл, идиот? — Он вскочил на ноги и торопливо стал ходить по кабинету. — Это ж надо было додуматься! Откуда шла — не знает, кому успела рассказать — не знает, наворотил гору горелого мяса и доволен. Откуда там столько народу? Почему так много жертв?