Внезапно наверху что-то щелкнуло и вспыхнул зеленый сигнал.
«Ага! А ну, дальше! Как проникнуть за броню, чтобы переключить контакты? Это нужно сделать у обеих черепах. Ура! Молодчина, Ронг! Слава богу, что их две! Пусть переключат вводы друг у друга».
Многочисленные реле непрерывно щелкали чад головой Ронга. Зеленый сигнал светился ярким светом.
Машина явно заинтересовалась этой идеей.
Однако еще нельзя было понять, сделает ли она из нее какие-либо практические выводы.
Ронг вышел в коридор. Черепашки прекратили свой бег и стояли, уставившись друг на друга красными глазами. Ронг приник к перегородке.
Прошло несколько минут, и вот одна из черепашек начала ощупывать другую тонкими паучьими лапками. Затем неуловимо быстрым движением откинула на ней крышку…
Теперь все сомнения исчезли. Обе черепашки вновь двигались вдоль машины, снимая многочисленные конденсаторы и сопротивления. Судя по скорости, с какой они это проделывали, через несколько часов все будет кончено. Ронг усмехнулся. Больше ему здесь нечего было делать.
На следующее утро Ронг влетел в кабинет Латиани.
— А, доктор Ронг! — на губах Латиани появилась насмешливая улыбка.
— Могу вас поздравить. С сегодняшнего дня ваш оклад увеличен на пятьсот соле. Эта идея насчет черепашек дала нам возможность значительно увеличить надежность машины. Просто удивительно, как мы раньше не предусмотрели возможность подобной диверсии.
Ронг схватил его за горло.
— Говорите, куда вы запрятали Ноду Сторн?!
— Спокойно, Ронг! — Латиани резким ударом отбросил его в кресло. — Никуда ваша Нода не денется. Недельку полечится от истерии и снова вернется к нам. Так уже было несколько раз. Ее-то мы с удовольствием возьмем назад, хотя предварительные изыскания уже закончены. Сегодня машина начнет выдавать продукцию — тысячу научно-фантастических романов в год. Мы в это дело вложили больше ста миллионов соле, а вы, осел эдакий, чуть было все нам не испортили. Хорошо, что автоматическая защита, предусмотренная Дориком, вовремя выключила ток.
Судья
В одном можно было не сомневаться: меня ждал скорый и беспристрастный суд.
Я был первым подсудимым, представшим перед Верховным Электронным Судьей Дономаги.
Уже через несколько минут допроса я понял, что не в силах больше лгать и изворачиваться.
Вопросы следовали один за другим с чудовищной скоростью, и в каждом из них для меня таилась новая ловушка. Хитроумная машина искусно плела паутину из противоречий в моих показаниях.
Наконец мне стало ясно, что дальнейшая борьба бесполезна. Электронный автомат с удивительной легкостью добился того, чего следователю не удавалось за долгие часы очных ставок, угроз и увещеваний. Я признался в совершении тягчайшего преступления.
Затем были удалены свидетели, и я остался наедине с судьей.
Мне было предоставлено последнее слово.
Я считал это пустой формальностью. О чем можно просить бездушный автомат? О снисхождении? Я был уверен, что в его программе такого понятия не существует.
Вместе с тем я знал, что пока не будет произнесено последнее слово подсудимого, машина не вынесет приговора и стальные двери судебной камеры не откроются. Так повелевал Закон.
Это была моя первая исповедь.
Я рассказывал о тесном подвале, где на полу, в куче тряпья, копошились маленькие человекообразные существа, не знающие, что такое солнечный свет, и об измученной непосильной работой женщине, которая была им матерью, но не могла их прокормить.
Я говорил о судьбе человеческого детеныша, вынужденного добывать себе пищу на помойках, об улице, которая была ему домом, и о гнусной шайке преступников, заменявшей ему семью.
В моей исповеди было все: и десятилетний мальчик, которого приучали к наркотикам, чтобы полностью парализовать его волю, и жестокие побои, и тоска по иной жизни, и тюремные камеры, и безнадежные попытки найти работу, и снова тюрьмы.
Я не помню всего, что говорил. Возможно, что я рассказал о женщине, постоянно требовавшей денег, и о том, что каждая принесенная мною пачка банкнот создавала на время крохотную иллюзию любви, которой я не знал от рождения.
Я кончил говорить. Первый раз в жизни по моему лицу текли слезы.
Машина молчала. Только периодически вспыхивавший свет на ее панели свидетельствовал о том, что она продолжала анализ.
Мне показалось, что ритм ее работы был иным, чем во время допроса. Теперь в замедленном мигании лампочек мне чудилось даже какое-то подобие сострадания.
«Неужели, — думал я, — автомат, созданный для защиты Закона тех, кто исковеркал мою жизнь, тронут моим рассказом?! Возможно ли, чтобы электронный мозг вырвался из лабиринта заданной ему программы на путь широких обобщений, свойственных только человеку?!»
С тяжело бьющимся сердцем, в полной тишине я ждал решения своей участи.
Проходили часы, а мой судья все еще размышлял.
Наконец прозвучал приговор:
«Казнить и посмертно помиловать».
Фиалка
Город простирался от полярных льдов до экваториального пояса. Западные и восточные границы Города омывались волнами двух океанов.
Там, за лесом нефтяных вышек, присосавшихся к морскому дну, раскинулись другие города, но этот был самым большим.
На два километра вторгался он в глубь земли и на сорок километров поднимался ввысь.
Подобно гигантскому спруту, лежал он на суше, опустив огромные трубы в воду.
Эти трубы засасывали все необходимое для синтезирования продуктов питания и предметов обихода Города.
Очищенная таким образом вода нагнеталась в подземные рекуператоры, отбирала от планеты тепло, отдавала его Городу и снова сливалась в океан.
Крыша Города была его легкими. Здесь, на необозримых просторах регенерационного слоя, расположенного выше облаков, солнечные лучи расщепляли продукты дыхания сорока миллиардов людей, обогащая воздух Города кислородом.
Он был таким же живым, как и те, кто его населял, великий Город, самое грандиозное сооружение планеты.
В подземных этажах Города были расположены фабрики. Сюда поступало сырье, отсюда непрерывным потоком лились в Город пища, одежда — все, в чем нуждалось многочисленное и требовательное население Города.
Тут, в свете фосфоресцирующих растворов, бед вмешательства человека текли таинственные и бесшумные процессы Синтеза.
Выше, в бесконечных лабиринтах жилых кварталов, как во всяком городе, рождались, умирали, работали и мечтали люди.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});