Читать интересную книгу Штрафбат под Прохоровкой. Остановить «Тигры» любой ценой! - Роман Кожухаров

Глава 4 Залечивая раны

I

Цепь атакующих пеших фашистов и траншею переднего края, где держал оборону взвод старшего лейтенанта Коптюка, разделяло меньше пятидесяти метров, и расстояние это стремительно сокращалось.

«Тигр» обошел «пантеру» по диагонали и, ревя двигателями, подминая огромными, спереди задранными кверху, как турецкие туфли, гусеницами рыхлую землю, приближался к окопам.

– Гранаты – к бою!.. – крикнул Федор, и, разжав усики, взялся за чеку, выжидая, когда машина подойдет ближе.

Теперь уже было ясно, что танк пройдет через траншею первым, а затем в расчищенный им коридор устремятся автоматчики. «Давайте, гады, давайте, идите сюда… Ответите за Веточкина, и за радиста Григорьева, за Андрюху Виленского и за всех остальных… Ближе, ближе…» Он уже не отдавал себе отчета, вслух он это говорил или это гулко, вместе со стуком сердца отдавалось в его голове. Да это уже было и неважно.

Важно было то, что надвигалось на его взвод и на него. Важно было встретить этих пятнистых достойно. Эта «тигриная» груда брони пусть проходит. Денисов встретит их достойно. В этом можно не сомневаться. Получат по зубам, по своим клыкам, залитым кровью его товарищей, его однополчан.

Главное, не пропустить пятнистых. Уж очень нагло они идут, в полный рост, уже и не прячутся, рослые громилы. Ничего, посмотрим, кто кого… Посмотрим…

Приготовившись метнуть гранату в сторону танка, Федор со стрельбой по вражеским автоматчикам решил тянуть до последнего. В последнем барабанном диске его ППШ оставалась едва половина патронов. Если бить короткими очередями, по три-четыре пули на выстрел, это не больше десяти нажатий на курок. Хорошо, потом наганом, прикладом, руками, зубами…

II

Когда «тигр» приблизился на тридцать метров, вдруг произошло что-то совершенно необъяснимое. Машина замедлила ход, и одновременно ее приплюснуто-квадратная башня стала разворачиваться влево.

В момент совершения этого маневра позади «тигра» взметнулся вверх высокий, словно тополь, фонтан земли и дыма. Тут же прогремел взрыв возле «пантеры». Затем, один за другим, несколько огненно-дымных кустов, разбрасывая комья земли, вспучились позади рядов бегущих немцев.

Вслед за «тигром» левым бортом к штрафникам стала разворачиваться «пантера». Немецкие танки открыли пулеметный огонь, потом произвели по выстрелу, но не по фронту атаки, а куда-то в левую сторону.

Оттуда в ответ громыхали орудийные выстрелы. Коптюк уложил гранату и ППШ прямо на бруствер и вскинул болтавшийся на груди бинокль. Окопы левого фланга заканчивались метрах в ста, а дальше в заросшее пространство поля вклинивался песчаный обрыв, переходивший в узкий овражистый разлом. Сразу за ним поднимался вверх невысокий, но растянутый в поле бугорок. Он заслонял от обзора речную пойму и кромку восточного обрывистого берега.

Оттуда, из-за бугра, кто-то невидимый для штрафников вел стрельбу по фашистским порядкам. Немцам эти неизвестные были отлично видны, и, по-видимому, то, что они видели, вселяло в них страх и ужас.

Теперь и «пантера», и «тигр» вели в направлении левого фланга пулеметную и орудийную стрельбу. Взрывов снарядов, выпущенных фашистскими танками, не было видно. Значит, их цели находились достаточно далеко. Танки снова развернулись передом к штрафникам, но двинули не вперед, а назад.

Курсовые пулеметы вражеских бронированных «кошек» били по переднему краю взвода Коптюка, простреливали все пространство первого эшелона, пытаясь накрыть и артиллеристов. Башенные пулеметы работали влево.

Туда же перевели огонь своих орудий экипажи вражеских самоходных установок, остававшихся примерно в полукилометре от места назревавшего между противниками столкновения. Один за другим несколько земляных фонтанов поднялись в ряду немецких «самоходок». Одна из них сотряслась от огненной вспышки.

III

Султан красного пламени взвился вверх над машиной, и в тот же миг второй взрыв большей силы буквально разорвал ее броню, подбросив узенькую вытянутую башню вместе с орудием, словно это была граната-«колотушка». Остальные три «самоходки», окутавшись клубами черного выхлопа, поползли назад.

Вдогонку за ними устремились два средних немецких танка Т-3. Фашистским экипажам, несмотря на интенсивный обстрел, все-таки удалось закрепить тросом подбитую машину. Танк со скривленным углом наклона башни беспомощно тащился на буксире в сторону дальней высоты.

Когда позади немецких автоматчиков прогремели первые взрывы снарядов, выпущенных с левого фланга, в цепи началась неразбериха. Кто-то продолжал бежать, кто-то перешел на шаг и пригнулся. Одни остановились, а другие сразу залегли. Вся цепь открыла беспорядочный огонь, но били куда попало, потому что головы вражеских солдат были повернуты влево.

Коптюк сразу заметил, что снаряды, прилетавшие оттуда, ложились в основном за спинами врага. Неужели те, кто ведут огонь по врагу, знают, что тут, в виду реки Псел, проходит оборона штрафного батальона? Прицельный огонь велся по самоходным артиллерийским установкам, одна из которых была подбита, и к тому же в ней, похоже, сдетонировал боезапас. Остальные вражеские САУ обратились в бегство.

Их примеру последовали и «тигр» с «пантерой». Оставив на позициях русских экипаж одного из своих подбитых танков, фашистские «кошки» пятились назад. Пехота тут же стала отступать под прикрытием танковых пулеметов.

IV

Федор тут же подавил в себе первое инстинктивное желание бросить взвод в контратаку. Преследовать врага в условиях, когда противник находился под перекрестным огнем по фронту и с левого фланга, было небезопасно. Кто бы ни был на левом фланге, это были свои, и попасть под снаряды своих же было бы глупо. К тому же расчеты артиллерийской батареи продолжали вести огонь по отступавшим танкам и пехотинцам.

В несмолкавшем гуле стрельбы различались ЗИС и одна «сорокапятка» неподалеку от взвода Дударева и стрельба 76– и 57-миллиметровых орудий на правом фланге. Теперь автоматчики уже панически бежали, стараясь не отставать от стремительно удалявшихся танков.

Вдали, на левом фланге, из-за бугра показались темные угловатые коробочки бронированных машин. Они двигались в сторону немцев, удалявшихся по фронту роты штрафников, то ли преследуя их, то ли догоняя.

– Раненые!.. Собрать раненых! – прокричал Коптюк. – И убитых…

Урон во взводе был большой, в том числе и безвозвратный. Это особенно угнетало старшего лейтенанта. Нечеловеческое напряжение боя понемногу отпускало бойцов, и они валились на дно траншей, обессилено опускаясь на корточки, усаживаясь прямо на землю, совершенно опустошенные, с такими выражениями на грязных, запыленных лицах, будто они находятся между небом и землей.

А ведь так и есть. Их траншеи, только-только оставленные безумным смерчем войны, – это какое-то особое место, не похожее ни на какое из мест на земле, ни на что из нормальной человеческой жизни.

V

Как только фашисты отступили на достаточное расстояние, Дерюжный отправил двух бойцов к оврагу, где укрывались пулеметчик Подсевальников и противотанковый расчет Подпругина. Вернулись оттуда группой в полном составе. Оказалось, что все живы. У Подпругина было легкое осколочное ранение груди, все трое во время боя получили контузию от прогремевшего возле самого оврага взрыва снаряда.

Подсевальников тут же доложил взводному об итогах боя. Его личный счет, подтвержденный Подпругиным, составил двенадцать фашистов.

Коптюк поблагодарил бойцов за стойкость и мужество. То, что эти трое вернулись, добавило Федору уверенности и сил. Вот бы еще с Потаповым и Гвоздевым обошлось!..

– Ах ты чертяка!.. Мы уж думали, что тебя того… – радостно приветствовал Подсевальникова замкомвзвода Дерюжный. – Чего замолчал-то? Как перестал пулемет строчить, все, думаю, добрались фашистские лапы до нашей засады. Или осколками накрыло, или очередью…

– Не, Семеныч… Нас голыми руками не возьмешь, – весело ответил Подсевальников. – Даже если это эсэсовские лапы в ежовых рукавицах…

– Эсэсовские?.. – переспросил Коптюк.

– Ну да, – возбужденно кивнул пулеметчик. – Мы вот с Подпругиным проверили парочку, тех, что поближе положили… Кхе-кхе… Так у них на воротниках и касках как две молнии, зигзагами. И черепа, типа значка. Эсэсовцы… Я бы, товарищ командир, и больше их положил, да только ствол раскалился так, что красным стал. Эх, если бы запасной…

Подсевальников горделиво вскинул подбородок вверх и играючи переложил свой увесистый трофейный пулемет с левого плеча на правое. Плечи у бойца были широкие, и силища в руках богатырская.

VI

– Командир… Там это… – ухватив старшего лейтенанта за плечо, крикнул Довганюк. – Недобитые в танке. Из гребаной фашистской «пантеры». Не хотят сдаваться, гады… Бьют из пулемета…

– Вот тебе и запасной ствол для твоего фашистского друга… – с иронией сказал Дерюжный Подсевальникову.