— Нет, вот тебе звоню. Четырнадцать пропущенных вызовов!.. Я подумала, у тебя что-то важное.
— Да, важное. Мне кажется, с твоей бабушкой что-то случилось.
— В смысле?
— Она принесла тебе зелье?
Вообще-то нет. Я почувствовала легкий укол совести за то, что забыла.
— Нет. Твое беспокойство вызвано здравым смыслом или интуицией?
— Интуицией. Пожалуйста, позвони ей, узнай, все ли в порядке. Я хотел бы ошибаться, но меня терзают дурные предчувствия. Я все утро ворочался и даже освоил твою милую привычку.
— Тебя вырвало?!
— Да. Ты позвонишь?
— Хорошо, и сразу тебе сообщу.
Я повесила трубку, но, прежде чем я успела набрать номер бабушки, меня позвала мама. Интонация ее голоса подсказала: что-то случилось.
Может, она узнала, что произошло прошлой ночью? Тогда она подвергнет меня пыткам, убьет, потом воскресит с помощью обряда черной магии, чтобы убить меня снова. Мама не опускалась до воспитательных бесед про секс (для этого ей пришлось бы принять, что у меня может быть собственное мнение), но дала ясно понять, что думает о девушках, которые позволяют парням больше, чем держать себя за руку. Помню, однажды она подвезла меня на работу и увидела, как Сара на парковке целуется с парнем. Мама сказала: «У таких девушек отсутствует чувство собственного достоинства. Зачем покупать корову, если можно пить молоко бесплатно?»
Я замечталась, вспоминая губы Люка на моих губах.
— Дейдре! — снова крикнула мама. — Не заставляй меня подниматься!
Я приготовилась к бою и вышла на кухню. Мама, отец и Делия стояли в разных углах, у всех в руках были чашки, и все они выглядели уставшими в ярких солнечных лучах.
— Доброе утро, — поздоровалась я. Ни в чем не признаваться — таков был план.
Мама едва на меня взглянула.
— Тебе сегодня надо на работу?
Такого вопроса я никак не ожидала. Слегка удивленно я ответила:
— Да, к часу.
— Отец тебя отвезет, но Джеймсу придется за тобой заехать. Если у него не получится, позвони и отпросись. Я не смогу тебя забрать.
Она допила кофе и поставила чашку в раковину. У папы был виноватый вид. Видимо, до моего прихода тут горели жаркие споры.
— Нам с Делией нужно в больницу, — продолжила мама.
Почувствовав укол страха, я переспросила:
— В больницу?
Делия достала из сумочки огромную связку ключей и взяла маму за руку.
— Бабушка, похоже, упала. Скорее всего, ничего серьезного.
— Упала? — Моя бабушка не могла упасть. Она была из тех бабушек, что разрисовывают мебель и готовят зелье, чтобы отпугивать фей. Она не из тех бабушек, что падают. Почему-то мне вспомнилось, как улыбнулась Элеонор до того, как исчезнуть.
— Похоже, — повторила Делия громче, чем обычно, если такое возможно. — Мы должны убедиться, что с ней все в порядке. Уверена, ее скоро выпишут. Это простая предосторожность.
Мама так посмотрела на Делию, что мне стало интересно, о чем они спорили.
Не обращая внимания на сестру, Делия обратилась ко мне:
— Дейдре, ты с ней вчера виделась. Ничего необычного не заметила?
Вчера я была так поглощена собой, что вообще ничего вокруг не замечала. Необычно только то, что произошло со мной.
— Нет.
Мама бросила на Делию победный взгляд.
— Пойдем.
Нас с папой оставили одних. Как всегда, он был немногословен, как будто Делия и мама израсходовали все возможные слова. Наконец он потер подбородок и спросил:
— Ты встречаешься с тем парнем с флейтой?
Говорить с мамой трудно: с ней нужно следовать правилам игры, которые она сама и устанавливает. С папой проще. Я кивнула.
— Он тебе нравится?
Я не чувствовала смущения, но щеки все равно покраснели.
— Очень.
— А ты ему?
— Очень.
Отец кивнул и снял ключи от машины с крючка возле двери.
— Нужно завести машину. Выходи, когда будешь готова.
Он закрыл за собой дверь, такой же тихий, насколько шумной была Делия, а я пошла переодеться во что-нибудь, что не пахло бы так сильно влажной травой и ночными прогулками.
Я перекладывала телефон в задний карман чистой пары джинсов, как он зазвонил. Неизвестный номер.
— Алло.
— Привет.
Я сразу же узнала голос Люка и вздрогнула. От радости.
— У тебя есть телефон?
— Теперь есть. Раньше мне ни с кем не хотелось разговаривать. — Он помолчал. — Ты будешь со мной разговаривать?
— Не следовало бы… — Я вспомнила, что внизу ждет отец, и начала искать чистую пару носков. — Но буду. Ты задолжал мне объяснение за вчерашний вечер.
Молчание.
— Это телефонная версия печального лица, с которым ты говоришь, что не можешь мне ничего рассказать?
— Наверное. Я надеялся, что ты увидишь что-нибудь, что могло бы объяснить… все то… что ты прочла в моих воспоминаниях.
— Разве этому может быть объяснение?
Люк вздохнул.
— Будем считать, что я снова сделал печальное лицо.
Было много более важных вопросов, но любопытство заставило меня спросить:
— Что происходит, когда ты пытаешься мне рассказать запретное? У тебя немеет язык?
Молчание.
— Это больно. Горло словно обжигает. Я не могу предугадать, что именно почувствую, так что просто пытаюсь этого избежать.
— А если написать?
— Тоже больно. Очень.
— Понятно. Видимо, если ты попробуешь мне рассказать, кто мешает тебе говорить, мало не покажется.
— При одной мысли об этом меня пронзает боль, — сказал Люк, и по его голосу я поняла, что он улыбается. — Мы сегодня увидимся?
— Люк, бабушка в больнице. Мама и Делия только что туда поехали. Она вроде бы упала. Но…
— Она не из тех бабушек, которые падают, — закончил за меня Люк.
Я заколебалась.
— Это не могут быть…
— Могут. Хочешь, я к ней заеду? Я смогу понять.
— Она тебя ненавидит.
— Не она одна. Так что насчет встречи? Я увижу тебя снова? Ты можешь мне отказать. Этот вариант разобьет все мои мечты и надежды.
Наверное, всему виной гормоны. Иначе как объяснить мое аморальное поведение? Я видела кучу трупов, тем не менее, при мысли о свидании меня бросает в сладкую дрожь. Если он снова меня поцелует, я, скорее всего, взорвусь. Так, Дейдре, где твои мозги? Он убийца. Интересно, гору трупов можно как-то объяснить? Или я питаю напрасные надежды? Вслух я сказала:
— Тому, что я видела, может быть объяснение?
— Думаю, определенно может быть.
— И ты меня не убьешь?
Его голос стал серьезным.
— Обещаю. Я не могу обещать ничего другого, но это я тебе обещаю. Я никогда не причиню тебе вреда.