* * *
Ты с крыши улыбнулась мне, прекрасна и светла,
Густыми прядями волос мне сердце оплела,
Пускай Аллах испепелит твои густые пряди,
От городских родимых стен меня ты увела.
* * *
Ты стройный кипарис, твоя кудрява крона,
Ты улыбаешься — уста как два бутона,
Ты улыбаешься иль нет, мой сладкий друг,
Я заплачу калым, коль будешь благосклонна.
* * *
— В тонкой чадре ты на крыше, ступила на край.
Кто ты — жена ли, невеста ль? — поди-ка узнай.
— Что ты пристал? Для чего любопытство такое?
Вся я как сахар, куда ты меня ни лобзай.
* * *
Кто ты — луна? Что ж за тучу спешишь поскорей?
Ты — мусульманка? Так что ж тебе гебры милей?
Коли ты знаешь, что должен погибнуть влюбленный,
Что же ты тянешь, бездушная? Сразу убей!
* * *
— Девушка, как я желаньем томим! Что ты скажешь?
Надо скорее открыться родным. Что ты скажешь?
— Если открыться родным, то не жди ты добра,
Мигом обкрутят меня, но с другим. Что ты скажешь?
* * *
Шахиня всех девиц, о, как ты мне желанна,
Ты юный саженец в садах Мазандарана.[59]
Дай пять лобзаний мне, покуда ты бутон,
Потом распустишься, целуясь беспрестанно.
* * *
Коль встретишь друга моего, скажи ему о том,
Что ночью я о нем молюсь и что тоскую днем,
А если спросит он тебя, как, мол, ее здоровье,
Скажи, что стала от тоски засохшим стебельком.
* * *
Белая, алая роза, когда ж ты придешь?
Ива, фиалка, мимоза, когда ж ты придешь?
Ты говорила: «Приду я порою цветенья».
Вянут цветы от мороза. Когда ж ты придешь?
* * *
На крыше раздались шаги, чуть слышны, глуховаты,
Подумал я, что это ты, что наконец пришла ты,
И только руки я простер в густую темноту,
В ладони невзначай легли кашмирские гранаты.
* * *
— Где нынче трудишься? Я принесу обед,
Я принесу обед и сладостный шербет,
Я виноградный сок к шербету подмешаю.
— О ненаглядная, прекрасней в мире нет!
* * *
Ты предо мной всегда, твой образ в сердце врос,
Я слышу запах твой, шахиня алых роз,
Любимая моя, будь у меня сто жизней,
Я отдал бы их все за прядь твоих волос.
* * *
Степи вокруг и лоскутья пшеничных полей,
Я на чужбине, а что может быть тяжелей?
Нет ни родных, ни друзей у меня на чужбине,
Всюду чужие. Кому я скажу: «Пожалей»?
* * *
До Йезда[60] я дополз, колени обдирая,
Чтоб в губы целовать царицу, деву рая.
Сказал я: «Госпожа!» Она в ответ: «Мой свет».
Спросил я: «Дашь уста?» И слышу: «Дам всегда я».
* * *
Коль станешь ты луной, твой свет мне в самый раз,
Коль станешь мускусом, куплю я весь запас,
А если станешь ты застенчивым ребенком,
Скажи, куда прийти, и я приду тотчас.
* * *
Как болит голова, принесите сандала[61] скорей,
Из страны Искандера[62] зовите сюда лекарей,
Лекарей из страны Искандера, пожалуй, не надо,
Мне важнее лекарство из дома любимой моей.
* * *
Словно голубь, по свету скитаюсь всегда,
Как мне сесть, если гонит в дорогу беда?
Так вспугнула ты птицу влюбленного сердца,
Что нигде в целом мире не вить мне гнезда.
* * *
Что за луна взошла на небосвод!
Что за девица рядышком живет!
Хотел ее поцеловать я в губы,
Что за старуха села у ворот!
* * *
Дева, ты в белой чадре кандагарской[63] мила,
Веришь не веришь, ты сердце мое унесла,
Всем ты взяла, я влюблен в эти очи хмельные,
В эту хрустальную шею и мрамор чела.
* * *
Из тех краев домой, я знаю, путь далек,
По склонам, по хребтам и по камням пролег,
О братья, вас прошу, с тропы столкните камни,
Когда пройдет мой друг, чтоб не поранил ног.
* * *
Держу на примете я чудо-красотку в Кермане,
Не то ее родичи гебры, не то мусульмане,
Уж если из гебров ты, стань мусульманкой скорей,
С тобой ничего не стрясется, скажу я заране.
* * *
Подую в дудочку, чтобы напев возник,
Лишь тайну бы мою не разгласил тростник,
А если тайну он поведает кому-то,
Я пламя выдохну, сгорит тростинка вмиг.
* * *
Под звон велосипедного звонка
Ко мне мой милый катит из полка.
Чайханщик, приготовь-ка чашку чаю,
Устал мой друг, дорога далека.
* * *
На вершину взойду по тропинке крутой,
Без подруги живу, как последний изгой,
Эх, возьму-ка ружье, заиграю на дудке
И подругу найду где-нибудь за горой.
* * *
Все отдам я за стан и осанку твою,
За оружье твое жизнь свою отдаю.
Мне сказали: идешь ты сражаться с Насером,[64]
Стану птицей, чтоб милого видеть в бою.
* * *
Мне нравится топот коня твоего, мой родной,
Ах, как я любуюсь твоею зеленой абой,[65]
Дошло до меня, что уходишь сражаться с Насером,
Мне нравится конь твой, аба и стремление в бой.
* * *
На фисташковом дереве белою птицей была я,
Небо