Алан наблюдал за мной с полной растерянностью, словно боялся перерезать неверный провод и взлететь на воздух. Наверно, видеть перед собой нервный срыв действительно жутко, но испытывать его ещё хуже. Поэтому я просто кинулась к Алану и прижалась к его груди. Мне нужно было подобие объятий. Нужно было знать, что я всё ещё существую.
Сначала, когда Алан заметно напрягся, я подумала, он оттолкнёт меня, и уже хотела отстраниться от него. Но его руки легли на мою спину, прижав к себе ещё крепче.
— Тщ-щ, — прошептал он, поглаживая меня по волосам. — Я здесь.
От этого мне стало ещё хуже, и мой плач превратился в проливной дождь. Я уткнулась в его грудь, желая спрятаться и раствориться в нём. Руки обвились вокруг его талии — пожалуй, крепче, чем следовало бы. Но я понимала, что, скорее всего, это первый и последний раз, когда я могла позволить себе чьи-то утешения. А точнее его утешения.
— Ну же, успокойся, дорогая. — Его рука лежала на моей пояснице, оставляя горячий след. Он наклонил голову к моему уху и прошептал, обжигая своим дыханием: — Я рядом. Я здесь.
Впервые в жизни я возненавидела свой разум за то, что он продолжал анализировать его слова, когда мне нужно было просто поверить им. Я не могла, мне нельзя было воспринимать их всерьёз — он всего лишь пытался успокоить меня. Но, к счастью, моё глупое сердце ему верило. Не знаю, как долго я стояла вцепившись в Алана мёртвой хваткой и рыдая, но постепенно я начала успокаиваться.
— Уже лучше? — осторожно спросил он, слегка отстраняясь от меня, чтобы заглянуть мне в глаза.
Я кивнула.
— Спасибо, — прошептала я.
— Теперь её можно выжимать, — усмехнулся Алан, оттягивая свою худи от тела.
Мне стало жутко неудобно.
— Извини.
— Теперь мы поедем домой?
Мы? Значит, сегодня он вспомнил обо мне? Ну, разумеется. После такого-то представления.
— Да-да, конечно. Ты можешь ехать. Извини, что задержала.
Алан устало вздохнул, снисходительно заговорив:
— Дорогая, говоря «мы», я подразумеваю тебя и себя. Пошли к машине.
— Ты уверен? А вдруг у тебя назначена встреча с какой-нибудь чирлидершей? — Ох, я правда не хотела этого говорить. Это абсолютно не моё дело. Но видит бог, у меня нервный срыв, и это его последствия.
— Что? — Алан посмотрел на меня с негодованием. Он покачал головой из стороны в сторону. — Думаю, нам о многом нужно поговорить. Пошли.
Я силой заставляла себя не смотреть в зеркало. Меня тошнило от всего происходящего, и если сейчас я снова увижу эту глупую блондинку, я покончу с собой. Умывшись ледяной водой и смывая растёкшуюся под глазами тушь, о существовании которой я знала, даже не глядя в зеркало, я вышла из ванной. Алан как раз появился из кухни с двумя чашками в руках.
— Я заварил чай. Должно помочь успокоиться, — сообщил он.
Глядя на парня в худи с капюшоном и закатанными рукавами, оголяющими татуировки, и в рваных джинсах, который предлагает чай, я не удержалась от улыбки. Полнейший оксюморон!
— Что-то не так? Ты не любишь чай? — насторожился парень, поставив кружки на журнальный столик возле дивана.
— Нет-нет, — заверила я. — Просто это… странно. Ты и чай.
— Могу предложить виски…
— Не стоит.
Я села на диван, всё ещё пытаясь понять, какую сторону мне принять в своей внутренней борьбе: либо уйти и оставить Алана в покое, либо остаться, потому что мне просто хорошо быть рядом с ним. Несмотря ни на что.
Я продолжала сидеть на месте, а значит, иррациональная часть меня победила.
— Может, теперь расскажешь всё по порядку? — тоном полицейского спросил Алан, который устроился на противоположной стороне дивана. Точно так же, как в тот день, когда я рассказала ему правду. — Кто и что пытался тебе сделать?
Я уверена, он догадывался, но хотел услышать это от меня.
— Никто. — Я потянулась за кружкой, сделала глоток и чуть не опрокинула её, когда горячая жидкость обожгла свежую рану на губе. Я вернула чашку на место и закусила губу.
— Холли, ты убегала из школы в слезах, а теперь говоришь, что тебе никто ничего не сделал? — Парень явно напрягся, рот превратился в прямую линию, и заиграли желваки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Я в порядке, — заверила я.
Я успела заметить, когда Алан беспокоился обо мне, или злился, он всегда называл меня Холли. А значит, к ней он был неравнодушен. Его бесит, если к её телу прикасается кто-то другой. И сейчас ему не важно, что чувствую я — потерянная одинокая девочка внутри — важно лишь то, что Холли могли причинить вред.
— Это ведь Джош Картер?
— Алан, послушай. Я в порядке. Я смогла постоять за себя. Даже не думай лезть в драку с ним. Я не хочу, чтобы тебя отчислили.
Парень неохотно закивал.
— Ты права. Мы поступим по-другому. Все итак считают, что мы вместе. Так что с завтрашнего дня, я ни на шаг не отойду от тебя в школе.
Я застонала. Только каждодневного и ежечасного напоминания о том, почему Алан рядом со мной, мне не хватало…
— Эми это не понравится.
Брови Алана мрачно сдвинулись к переносице.
— Хватит говорить об Эми, с ней я разберусь.
— Тебе всё равно надоест нянчиться со мной, и ты просто забьёшь на меня на пару деньков, как сделал на этой неделе. Ты даже не выполнил своё обещание. Ты не рассказал мне, как узнал о смерти Миллера.
— Не слишком ли много претензий от девушки, с которой я ещё даже не переспал? — Алан нахмурился, выгибая одну бровь в вопросе.
Я в шоке уставилась на него и на время потеряла дар речи.
— Так значит, это твоя цель? — Не сказала бы, что я удивлена, но слышать такое было неприятно.
— Нет, — серьёзно ответил Алан. — Просто приятный бонус, — добавил он и расплылся в самодовольной улыбке. Звучало так, будто рано или поздно это всё равно произойдёт.
— Какой же ты козёл, — я легонько ударила его кулаком в плечо, пытаясь сдержать улыбку. Он был козлом, но честным… и чертовски обаятельным.
— Уверена, Холли бы на это не пошла.
— А ты? — Серые глаза Алана сверкнули любопытством. Он смотрел на меня с вызовом, прекрасно осознавая, что как бы я ни ответила — я либо солгу, либо признаю поражение. Поэтому я отмолчалась и, занимая паузу, потянулась за чашкой чая. Вспомнив обжигающую боль, я передумала.
— Всё так плохо? — поинтересовался Алан, заметив мои колебания, и подался ко мне.
— Всё хорошо! — на автомате ответила я.
— Дай посмотреть. — Его длинные пальцы взяли мой подбородок и повернули лицо к себе. Его взгляд опустился на мой рот. Большим пальцем он аккуратно провёл по нижней губе. Я не была уверена, было ли мне больно, или это маленькие разряды тока покалывали мою кожу тонкими иголками. Алан начал медленно наклоняться ко мне, и наконец его губы прикоснулись к моим. Это был очень нежный и осторожный поцелуй.
— Ай! — всхлипнула я, когда Алан начал увлекаться.
— Извини, — он тут же отодвинулся. — Я сделал тебе больно?
— А на что ты рассчитывал, когда целовал раненую губу? — с обидой упрекнула я, всё ещё желая чувствовать его рядом с собой даже сквозь боль.
— Не знаю, извини, — он тяжело выдохнул, проведя рукой по волосам. Это не было похоже на его обычную реакцию. Я почувствовала неуверенность, как будто ему было стыдно.
— Не делай так больше, — попросила я, вспомнив об утреннем разговоре с Эми. — Ни когда мы одни, ни в школе.
— Хочешь сказать, тебе не нравится? — Вернулся прежний Алан.
Нравится. В этом проблема.
— Я хочу сказать, что есть более важные темы для разговора, — я посмотрела на Алана, пытаясь выглядеть при этом серьёзно. — Скажи, как ты догадался о смерти учителя?
Алан шумно втянул воздух, выигрывая время.
— Обычно я узнаю об этом во сне.
— Обычно? То есть это был не первый раз?
— Нет, — парень качнул головой. Он уставился в пустоту, погружаясь в себя. — Всё началось накануне смерти моих родителей. Тогда я места себе не находил, у меня было странное ощущение, как будто должно произойти что-то плохое. Но с кем не бывает, верно? Я не обратил на это внимание. А на следующий день выяснилось, что родители разбились на машине.