трактате Таалаба о поэзии (IX век), который Йуханна ал-Асад брал в Ватиканской библиотеке через некоторое время после своего крещения[241].
***
Рассмотрим также его биографии выдающихся ученых. Перед нами вновь рукопись на латыни, скопированная переписчиком «с оригинала» в 1527 года, под названием «De Viris quibusdam Illustribus apud Arabes» («О мужах, считавшихся знаменитыми среди арабов»), с дополнительным разделом «De quibusdam Viris Illustribus apud Hebraeos» («О мужах, считавшихся знаменитыми среди евреев»). Судя по названию, автор перевел с арабского языка свое собственное сочинение («ex mea lingua maternam traductis»), которое относится к жанру табакат, биографических сборников, любимых арабскими и исламскими учеными на протяжении веков. В этих сборниках группировали их героев по какому-либо критерию – скажем, по роду занятий или месту происхождения – и оценивали, надежны ли они и достойны ли доверия как передатчики знаний из прошлого и как авторы, пополнившие эти знания своим вкладом. Поэтому каждая статья по возможности должна была содержать полное имя субъекта со всеми вытекающими из него данными о его предках и месте происхождения; имена тех, у кого он учился или приобретал достойные навыки; информацию о его путешествиях, контактах и степени известности его трудов, а также об источниках, на которых основаны данные, приведенные биографом. (В некоторые сборники также включались женщины, известные святостью или ученостью[242].)
«Знаменитые мужи» Йуханны ал-Асада обладают несколькими из характерных особенностей жанра табакат. Это собрание биографий невелико по сравнению со словарями сотен и даже тысяч имен, составлявшимися в мире ислама: в него попали только двадцать восемь человек из числа арабов, включая троих христиан – несториан и яковитов, а также пятеро из числа евреев[243]. При этом жизнеописания, расположенные в хронологическом порядке, охватывают некоторые традиционные аспекты: географическое и семейное происхождение, род занятий, труды, истории из жизни и цитаты; кроме того, в них часто приводятся имена и мнения предыдущих биографов. Большинство этих людей – врачи и философы, некоторые занимались богословием, астрономией, географией или юриспруденцией, и многие из них писали стихи, как и следует ожидать от людей с утонченным владением арабским языком. Так, из наследия философа ал-Фараби Йуханна ал-Асад вспоминает две стихотворные строки, которые написаны в рукописи по-арабски его собственной рукой, а также даны в латинском переводе:
Простой хлеб, колодезная вода и шерстяная одежда в спокойствии
Лучше чрезмерных удовольствий, кончающихся раскаянием[244].
Повествуя о христианине-якобите Масавайхе ал-Маридини, враче, практиковавшем в Каире в XI веке, и авторе книг о лекарствах и целебных сиропах, он рассказывает историю про крестьянина, который пришел к нему с жалобой на боль в пенисе. Крестьянин признался, что применял свой мужской член нешаблонным образом, вставляя в задний проход осла. Ал-Маридини грубо ударил мужчину по пенису, заставив извергнуть какую-то странную жидкость, и отправил его домой, облегчив ему боль и предупредив: «Не суй свой член в отверстие собственного зада»[245].
Появление столь нескромной истории в биографическом сборнике не было чем-то исключительным. Знаменитый биограф XIII века Ибн Халликан записал шутливый обмен стихами между багдадским врачом – ученым переводчиком и вазиром, состоявшийся ночью, когда последнему пришлось принять слабительное[246].
В то же время сочинение «De Viris Illustribus» отмечено следами лет, прожитых Йуханной ал-Асадом в Италии, и показывает, что он рассчитывает на европейскую аудиторию. Так, учителя или ученики его арабских светил упоминаются лишь в нескольких случаях, а полный список приводится только для Ибн Рушда (Аверроэса). Дело в том, что у мусульман такая информация считалась необходимой для подтверждения надежности человека, передающего богословскую, юридическую или философскую традицию. В Северной Африке автор сделал бы все возможное, чтобы узнать или вспомнить иснад ученого, то есть поместить его, по возможности, в цепь передатчиков. В Европе он едва ли давал себе труд составить такую цепь: европейским читателям он мог просто объявить, что ученый был «maximus Philosophus» – великий философ, или «singularissimus» – редчайший – из медиков, или философов, или богословов, а то и «doctus» – сведущий во всех науках[247]. Далее, среди множества ценных и надежных данных о героях Йуханны ал-Асада встречаются ошибки в датах (всегда приводимых в мусульманской форме), местах, событиях и титулах, или, лучше сказать, это неточности, отступления от тех данных, которые он, вероятно, почерпнул из текстов и устной передачи в Северной Африке. Отчасти такие упущения объяснимы: что-то могло ускользнуть из памяти, а навести справки было негде, ведь арабские биографические словари, в которые он заглянул бы в библиотеке медресе, не удалось бы найти ни в библиотеке Ватикана, ни в собраниях Альберто Пио или Эгидио да Витербо[248].
Однако отчасти эти отклонения от истины возникали в результате некоего хранимого в секрете изобретения, к которому не раз прибегал наш странник между мирами. Возьмем, к примеру, то, что он пишет о великом враче и философе Абу Бакре ар-Рази. Некоторые труды ар-Рази по медицине и алхимии стали к тому времени уже доступными в Европе в латинских переводах, но о его жизни было известно очень мало. Йуханна ал-Асад начинает с сообщения о том, что ар-Рази родился в Персии в IX веке, а учился и практиковал в Багдаде, как написано в общепризнанных биографиях Ибн Халликана и других авторов. Но из Багдада Йуханна ал-Асад отправляет ар-Рази в Каир, где внезапно, благодаря своей славе, тот получает приглашение от ал-Мансура, хаджиба (главы государственного аппарата) и фактического правителя Кордовского халифата Омейядов[249]. Ар-Рази переезжает на запад, чтобы занять видное и выгодное положение в центре мусульманского ал-Андалуса. Там он пишет свой обширный медицинский трактат «Китаб ал-Мансури» («Книга ал-Мансура») и проводит остаток жизни. Ссылаясь на хрониста XI века Ибн Хаййана, Йуханна ал-Асад сообщает об интересном разговоре между ал-Мансуром и ар-Рази: первый считает, будто этот врач воскресил из мертвых одного человека, а ар-Рази объясняет, что совершить такое может только Аллах, а его исцеления происходят благодаря опыту в медицине[250].
Ученый из исламского мира был бы удивлен, прочитав это жизнеописание, ибо, согласно существующим биографиям ар-Рази, он никогда не бывал намного западнее Багдада, свою знаменитую книгу посвятил персидскому шаху Мансуру ас-Самани, а умер в своем родном городе Рей. К тому же, когда настоящий ал-Мансур Кордовский находился у власти, ученый врач ар-Рази уже лет пятьдесят лежал в могиле. Зато был еще «западный» ар-Рази – локальный историк, некий Иса ар-Рази, чьей работой было прославлять в своих сочинениях правителя Кордовы; в связи с этим упоминал его Ибн Хаййан. Безусловно, Ибн Халликан задавался вопросом, какому