Читать интересную книгу Коза на роликах - Маргарита Южина

– А сам он где? – спросила Люся.

– Сам? Так на работе! Он сантехнику чинит. Пойдемте в кухню, он через часок явится.

Ни Люся, ни Василиса борща не хотели, но и обижать радушную хозяйку в их планы не входило. Поэтому чинно прошли на маленькую, как лифт, кухоньку.

– Вы, видать, из нового состава? – со знанием дела спросила Рая. – Стареньких-то я всех знаю, сама ходила на репетиции глядеть. Уж так мне нравится, так нравится! А когда волк-то козлят пожрал, я даже плакала спервоначалу. Очень трогательный спектакль.

– Вот уж верно, – с набитым ртом кивала Люся. – Только отчего это ваш муж так на «козлятах» зациклился?

– Так он говорит, что сейчас детям по телевизору одни боевики показывают! – размахивала ложкой хозяйка. – Кирюша говорит, детям смотреть нечего! А вот если бы сказку ставили да в артисты привлекали красивых, обеспеченных людей, тогда бы дети не в «Бригаду» играли, а в «семерых козлят». Это он сам так говорит…

– Надо же, с какой стороны он на спектакль смотрит, – с уважением покачала головой Василиса.

– …Только вы ему не верьте, – продолжала Рая. – На самом деле он книгу в руках держал последний раз на выпускном экзамене. Не любит он читать-то, хоть ты его растерзай! Вот и ставит, что помнит. По секрету скажу, следующая работа у вас «Колобок» будет.

Подруги переглянулись.

– А с колобками не получится, что они все время пропадать будут? Хлебобулочное изделие как-никак… – осторожно проговорила Люся. – Вот я смотрю, с Козами у нас одни неприятности… Другой бы на месте вашего Кирилла уже о-го-го! С ума бы сошел, а он ничего, держится…

– Кирилл не от мира сего, – важно напыжилась Рая. – Я сама иной раз смотрю – вроде нормальный мужик. Пригляжусь – нет, сдвинутый. Бывает, домой придет и ходит по комнате, блеет, блеет, да так жалобно… Потом подпрыгнет: «Вот как должны козлята кричать, когда их волк пожирает» – и станет Анжеле или Веронике Абрамовне названивать, а потом и в трубку им так же мекает. Нет, он особенный. И люди к нему такие же тянутся. Вот прикипают просто! Был один шофер, так тот просто проходу не давал. Все приставал: «Возьми меня, Кирюха, к себе в балаган. Уж больно бабы у тебя смачные». Очень к искусству тянулся. Или вот еще девчонка одна, как напьется, первым делом к Кириллу в подвал, простите, в театр волокется. «Разглядите меня получше! Я же вылитая Катрин Денев!» А уж сколько к нему ребятишек прибегало! А он – нет! Театр – это высокое искусство. Так детки ему двери чем-нибудь намажут или напишут черт-те что…

– А вот мы слышали, что в драмкружок этот силой жильцов загоняют, – не утерпела Василиса. – Вроде как даже угрожали: не придете – воду отключим.

– Почему это угрожали? – обиделась Рая. – И не угрожали вовсе, на самом деле отключали. А как еще людям докажешь, что в них талант спит? Вот у Ольги Степановны, у нас такая пожилая дама была, у нее даже свет на три дня отключали, так она не хотела в артистки! Потом, правда, написала куда-то письмо, она чья-то там мамаша оказалась, пришлось отступиться, а вот Римма, тоже интересная такая девчонка, ее удалось зацепить.

Василиса уже съела борщ, но старательно скребла ложкой дно – боялась спугнуть хозяйку с нужной мысли.

– А что это за Римма? – наморщила лоб Люся. – Сколько ходим, ни разу ее не видели…

– Так она уехала, наверное, куда-нибудь, – вдруг подозрительно равнодушным голосом пробормотала Рая и для пущей убедительности даже принялась намурлыкивать: «…Ах, какая женщина, какая же-е-енщина, мне б кусочек…» Да вы кушайте, кушайте!

– Да мы кушаем, кушаем… – очень серьезно слушала пение Люся, а потом вдруг оборвала мотив на самом полете: – Так что там с Риммой?

– Вы перед нами комедию не ломайте! – возмутилась уже и Василиса. – У них там в театре Коз, как на мясокомбинате, убивают планомерно, а она тут песенки… Не забывайте, Рая, я, между прочим, не какого-то шестого козленка играю, а самую главную Козу, их мать! И у меня все перспективы вот так же где-нибудь скончаться от чьих-то недобрых побуждений! А мне не хочется! А у меня сын милиционер! Сейчас ему позвоню и сообщу, что вы преступника покрываете!

– Чегой-то?! – опешила Рая, и подбородок у нее мелко затрясся. – Никого я не покрываю! И не знаю никаких преступников. А про Римку, так там и говорить нечего… Ее, может, в психушку посадили, откуда я знаю.

– Час от часу не легче! – выдохнула Василиса. – Значит, вашего муженька, который по телефону блеет, не посадили, а нормальную девчонку упрятали, так, что ли?

– А кто вам сказал, что она нормальная? Сами говорили, что не видели ее ни разу! А я вот видела! В последний-то раз она вообще… сильно плохая была…

Рая с грохотом водрузила чайник на плиту, немного остыла и продолжала:

– Когда Юлю нашли… Юля – это предыдущая Коза, тоже с ней что-то стряслось, никто не знает что, но девушка погибла. Так вот, наши театральные дамы – Вероника, Ира Горбатова, Лена, – в общем, решили своим коллективом помянуть, отдельно. Как-никак девчонка столько здесь Козой проскакала… Деньги собрали, оповестили всех, народу было… Туча! Как и полагается, напились. Я тоже была, пришла за Кирюшей присмотреть, он натура ранимая, нежная, как бы кто словом не обидел… Короче, пришла я, сижу, выпиваю за помин души невинной, а Ирка Горбатова меня в бок ложкой тыкает, иди, мол, глянь, чего-то Римка к твоему Кирюше липнет. Пригляделась я, точно, липнет. Ну чистый пластырь! Хотела потихоньку подкрасться, чтобы непутевую девку с поличным взять. Подкрадываюсь, слышу, она его уже между труб зажала и горячо так шепчет: «А я вам говорю, Юле последнее время Кристина звонила! Очень Юлька мучилась из-за этого!» А мой-то, кобеляра, глазки понимающие состроил, кивает, соглашается, а сам уже под кофточку к Римке-то! Ну я их обоих ведром и приголубила, там ведро для спецэффектов находилось. Мой в крик, за голову схватился, а Римка на меня так посмотрела и говорит: «Вы что – больная? Мне же больно!» И ушла. Вот и думай после этого, кто из нас больной. Нешто могла Кристина Юльке надоедать, когда та Кристина уже давным-давно утонула? Так что вы не здесь, вы Римму-то в психушке поищите, она ежли кому еще сказала такое-то, ее непременно туда определили. Ой! А вот и Кирюша!

В замке и правда послышался скрежет ключа, и появился грязный, недовольный Кирилл Назарович. Окинув гостей беглым взглядом, он удалился в ванную мыть руки. Рая ходила за ним по пятам и не переставая щебетала:

– Это к тебе, Кирюша, женщины пришли. Про Римму интересуются…

– Про Римму! А про Льва Толстого они не интересуются? Нет чтобы роли учить! Вот вы, Василиса, – уселся он за стол и взялся за ложку. – Вот вы – главная героиня. А огня у вас нет! Вот я на вас гляжу, и мне не хочется плакать, нет! А мы ведь драму ставим! Вот как вы поете? Спойте!

Василиса зарделась. Ее давно никто не просил петь, поэтому ломаться она не стала, откашлялась и завела свою любимую:

– «Зачем вы, де-е-еевушки…»

– Стоп!! Какие, к черту, девушки! У вас другая песня: «Козлятушки, ребятушки…» Пойте!

Василиса послушно закатила глаза к потолку и тоненько завыла:

– «Козля-я-аатушки, ребя-я-аатушки, ваша ма-а-аать пришла…»

– Ну как попадья, честное слово, – расстроился Кирюша так, что отодвинул тарелку. – Вы так должны петь… Да и слово «мать» надо заменить. Будете петь «мама», так трогательнее получится. И потом, вам непременно надо выучить слова всех остальных героев!

– Да я и так знаю, чего там учить? – обиделась Василиса, но Кирилл Назарович заглушил ее своим рыком:

– Что значит «и так»?! Я сказал, выучить дословно! Я не потерплю отсебятины!

Он вскочил, унесся куда-то в комнату и через секунду тряс перед носом Василисы помятыми листами.

– Вот! Здесь сценарий! Идите и учите сейчас же! А потом не забудьте принести на репетицию! И ступайте! У нас скоро спектакль, а вещь еще сырая! Неотработанная! А времени уже нет!

Василиса от такого напора просто онемела. Она вылетела в прихожую, быстро кивнула и, бережно прижимая к груди листы, тыкалась ногами в обувь. Люся тоже стремительно оделась. Так и не попрощавшись, подруги вылетели вон.

– Идиот какой-то, – ворчала Люся уже на остановке.

Настроение было паршивое. Еще и автобус все не подходил. Василиса уныло уткнулась носом в газетный киоск, который был расположен здесь же.

– Девушка, дайте мне, пожалуйста, тетрадочку и ручку… да-да, вон ту, рублевую, – попросила она у продавщицы.

– Зачем тебе тетрадочка? Решила умные мысли режиссера записывать? – спросила Люся.

– Понимаешь, я ведь в самом деле могу забыть про этот чертов сценарий, поэтому сядем сейчас вон там… Видишь? Быстренько перепишем да обратно отдадим. Люся, я как только представлю, что он на меня так при всех кричать станет, мне просто не по себе делается…

Подруги направились туда, куда показывала Василиса. Это была симпатичная беседка, полускрытая кустами. Однако, как выяснилось, беседка симпатичной была только издали – кто-то устроил из укромного местечка туалет.