Ее голос и взгляд полны заботы, но я достаточно давно знаю эту семью, чтобы распознать в вежливом вопросе скрытый упрек. Стелла любит повторять, что общение с близкими ни в коем случае не должно быть формальным — нужно постоянно «проявлять искреннее участие», даже сейчас, в эпоху мобильных телефонов, коммуникаторов и тому подобного, когда все то и дело отвлекаются на что-нибудь постороннее. Ее установка всегда восхищала меня, как и многое другое, — эта женщина, высоко ценя этикет и всякие формальности, умудрялась никогда не забывать о самом главном.
— Извини, Стелла, — отвечаю я, испытывая угрызения совести.
В то же время странным образом после ее слов я начинаю чувствовать себя частью ее семьи, чуть ли не ее дочерью; вдруг осознаю, что сроднилась с этими людьми. Действительно, Стелла всегда была очень мила со мной, а особенно с тех пор, как мы с Энди поженились. Помню, в Рождество, когда мы объявили о помолвке, Стелла подошла ко мне, обняла и сказала:
— Я не заменю тебе мать, но ты всегда будешь мне дочерью.
Вряд ли кто-нибудь скажет лучше. Уж кто-кто, а Стелла умеет красиво выражать мысли и, что еще важнее, говорит то, что думает.
Теперь она качает головой и улыбается, давая знать, что прощает мне рассеянность. А я кое-как выдавливаю жалкие оправдания:
— Наверно, я просто устала. Утром рано поднялись… А потом… все эти угощения…
— Понимаю, милая, — говорит Стелла, поправляя яркий шелковый шарф, который своей элегантной небрежностью подчеркивает ее изящную шею.
Моя свекровь не из тех, кто обижается всерьез или по пустякам. Жаль, это качество не передалось ее дочери, которая может годами дуться на других из-за любой ерунды, что нередко служит поводом для наших над ней насмешек.
Поразмыслив над этим, я почему-то опять вспоминаю Лео, а потом в сотый раз за день решаю, что пора уже наконец выкинуть его из головы, — для этого я изо всех сил сосредоточиваюсь на очередной теме общей беседы, предложенной мистером Грэмом: от него мы узнаем, что в местном клубе привели в порядок поле для гольфа. Однако после трехминутного разговора о клюшках, ударах и поведении партнеров, весьма захватывающего для всех мужчин и, винимо, небезынтересного для Марго и ее матери, я чувствую, что опять теряю нить, и решаю, что дольше ждать невозможно. Надо срочно выяснить, чего хотел Лео. Прямо сейчас.
С бьющимся сердцем я бормочу извинения, выбираюсь из-за стола и направляюсь к ресторанному магазинчику эксклюзивных сувениров, где также находится дамская комната. Вне себя от волнения и страха, я судорожно сжимаю клатч и напоминаю себе безмозглую дамочку из фильма ужасов, которая, услышав ночью странный звук, вместо того чтобы сразу позвонить в полицию, отправляется в ночной рубашке босиком в темный двор посмотреть, что там происходит. И хотя маньяк с топором мне пока не угрожает, кое-чем в данном случае я все-таки тоже рискую. Марго и Стелла могут в любой момент направиться следом за мной и застать меня с поличным. Или Энди впервые за все время решит в конце месяца взглянуть на мой счет за мобильную связь и заинтересуется, кому это мне нужно было столь срочно позвонить в Куинс во время семейного ужина в Атланте.
Тем не менее, я, запершись в кабинке, обдумываю — звонить Лео или послать сообщение? Цепляясь за остатки моральных принципов, я делаю выбор в пользу эсэмэс и торопливо набираю дрожащими руками: «Привет, получила сообщение. Что случилось?» Потом сразу отправляю, чтобы не было соблазна перечитать написанное или вообще передумать. Зажмуриваюсь, опускаю голову.
От осознания сделанного мне становится легче и в то же время еще страшнее — я чувствую себя как алкоголик после первого глотка водки. Ощущение усиливается, когда через несколько секунд телефон начинает вибрировать, а на экране высвечивается номер Лео. Я выхожу из дамской комнаты, и некоторое время стою перед витриной, как бы любуясь керамикой. Потом делаю глубокий вдох и решаю ответить на звонок.
— Привет, — раздается в трубке голос Лео, — я получил твое сообщение.
— Ну и?.. — Я нетерпеливо жду продолжения и без конца оглядываюсь по сторонам, ведь теперь мой разговор могут услышать не только Марго и ее мать, но и мужчины семейства Грэм, если кто-нибудь из них вдруг решит отправиться в туалет, который тут неподалеку.
— Как дела? — спрашивает Лео.
— Нормально, — сухо отвечаю я. — На самом деле мне сейчас не очень удобно говорить, мы ужинаем. Я позвонила узнать, о чем ты хотел меня спросить.
— Понимаешь, — говорит Лео, словно нарочно делая эффектную паузу, — это долгая история.
Я вздыхаю и думаю, что в кои-то веки у мистера Давай-скорей-к-делу нашлась для меня долгая история. И как не вовремя!
— Если можно, я хотела бы услышать ее в сокращенном варианте, — грублю я, все еще не в силах догадаться, о чем идет речь. Будет ли это очередной пустяковый вопрос со фривольным подтекстом вроде того, насчет фотоаппарата? Или Лео захочет узнать, не от меня ли заразился какой-нибудь болезнью? Или ни то и ни другое? Откашлявшись, Лео наконец продолжает:
— Вообще-то я насчет работы. Твоей работы.
Я невольно расплываюсь в улыбке. Значит, он все-таки видел мои снимки. Так я и знала!
— Слушаю, — говорю я как можно сдержаннее, изо всех сил вцепляясь вспотевшей рукой в сумочку.
— Ну так вот, как я уже сказал, это долгая история…
Я делаю несколько шагов в сторону обеденного зала и судорожно выглядываю из-за угла, желая удостовериться, что все Грэмы по-прежнему за столом. Убедившись, что по крайней мере в ближайшие несколько секунд мне ничто не угрожает, я иду обратно в магазин, улыбаюсь продавцам, мол, спасибо, не беспокойтесь, и продолжаю разговор:
— Может, расскажешь?
Лео продолжает:
— Как насчет заказа на фотопортрет? Ты ведь занимаешься портретной съемкой?
— Да, — отвечаю я, сгорая от любопытства, кого Лео хочет предложить мне в качестве натурщика.
Я спрашиваю об этом, заранее готовясь отказаться от предложения. Так и представляю, как скажу ему, что у меня все время расписано на несколько недель вперед. Что у меня вообще-то есть агент, регистрирующий заказы, а в приработке я не нуждаюсь. В общем, что я кое-чего достигла — может, не слишком многого, но мне этого вполне достаточно. Короче говоря, спасибо, конечно, за предложение, но, увы. «Да, кстати, чуть не забыла сказать… Лео, пожалуйста, не звони мне. Не обижайся, просто нам больше не о чем говорить. Ведь правда? Ну, пока!»
И тут Лео, в очередной раз откашлявшись, наконец, раскрывает карты.