Читать интересную книгу Операция "Кондор" - Евгений Белогорский

— Как и все наши товарищи, мы хотели бы скорейшего завершения военных действий, товарищ Сталин, но дать даже примерную дату по завершению операции мы нем можем — честно признался полковник.

— Жаль, конечно, что не можете. Но на нет и суда нет, — вздохнул Сталин, а затем обратился к Антонову, — а каково ваше мнение, товарищ Антонов?

— Генеральный штаб полностью согласен с выводами полковника Скворцова. Войска маршала Рокоссовского смогут за сутки подготовить и нанести по врагу контрудар, товарищ Сталин.

Вождь неторопливо дошел до своего стола, сел в кресло и, взяв в руки синий карандаш, произнес: — Раз все уверены в успехе, не будем медлить. Читайте, директиву, товарищ Антонов.

Так был сделан ответный ход в партии, главным призом которой было мировое господство с одной стороны и мирная жизнь с другой. Однако кроме Сталина и Черчилля, в неё было задействовано ещё некоторые игроки. И одному из них Гарри Трумэну, предстояло внести свою скромную лепту в её развитие.

Если бы кто-нибудь пожелал узнать, с чем ассоциирует у нынешнего обитателя Белого дома его деятельность на политической арене, то он был бы сильно удивлен. Бывший сенатор от Миссури и нынешний президент Америки, отождествлял себя с вышедшим на ринг боксером или точнее сказать кулачным бойцом. И как бы это не парадоксально звучало, каждый свой шаг или действие на политическом поприще, он отождествлял с нанесением противнику хука, свинга или апперкота в зависимости от обстоятельства дела.

Да, именно понятия кулачного боя были наиболее близки и понятны для человека, по воле небес и большого бизнеса занявшего президентское кресло в апреле 1945 года и в этом не ничего удивительного. Тридцать третий президент Америки был воспитан своим отцом, исключительно на культе грубой мужской силы.

Именно этому идолу, Джон Трумэн заставлял с малых лет поклоняться своих мальчиков, говоря, что настоящий мужчина только тот, кто может постоять за себя кулаками. Заносчивый и хамоватый фермер из Миссури изо дня в день вбивал в головы детей, что только этим способом можно заставить окружающих считаться с тобой и твоим мнением. Тот же, кто по своей природе был, слаб и хил и, следовательно, не мог постоять за себя, был вынужден преклоняться перед сильным человеком и постоянно угождать ему. Таковы были жизненные принципы, на которых был взращен Гарри Трумэн.

С самых ранних лет он боготворил своего отца и всячески стремился заслужить от него хоть какую-нибудь похвалу. Это было нормальное детское желание, но к своему огромному стыду и великому сожалению, маленький Гарри так и не смог преуспеть в этом деле, несмотря на все свои старания.

Вся беда заключалась в том что, имея от рождения слабое зрение, он был вынужден носить большие очки. Для простого человека эта беда не столь большой руки, но только не для мальчишки, тем более воспитанного на культе всепобеждающей мужской силы. Наличие проклятых стекляшек на носу, не давало ему возможность самоутвердиться в среде своих сверстников при помощи кулаков.

— Хлюпик! Слабак! Ты позоришь славный род Трумэнов, которым не могла перечить ни одна собака в округе! — презрительно бросал отец всякий раз, когда разговор за столом заходил о детских обидах и проблемах, чем доводил ребенка до слез. Стоит ли удивляться, что в узком семейном кругу, за Гарри прочно закрепилось прозвище «девчонка».

Со временем культ кулаков постепенно отошел на задний план. Повзрослевшего Трумэна стали интересовать и заботить иные жизненные проблемы, но детский комплекс несостоятельности так и остался в его душе. Уйдя в глубины подсознания, он изредка напоминал о себе в виде пункта перечня важных дел, против которого так и не была проставлена отметка — «выполнено».

Нельзя сказать, что это сильно мешало Гарри в его дальнейшей жизни. Пойдя в услужение к «сильному мира сего» господину Пендергасту, он стал окружным судьей, сенатором от штата Миссури и даже был избран вице-президентом Соединенных Штатов. И все это время он производил на окружающих впечатление «простого, настоящего американского парня», не имевшего в своей душе заумной червоточинки. Во время его выступлений, ему кричали, аплодировали, дружески хлопали по плечу и, следуя избранному образу, Трумэн понимающе кивал головой, хлопал по плечу в ответ и поднимал большой палец в знак восхищения.

Все изменилось в тот день, когда неожиданно для непосвященных он покинул скамейку запасного игрока и вышел питчером на широкое поле Большой политики. Именно тогда у сына заносчивого фермера появилась возможность поставить заветную галочку в перечне не выполненных дел. С большим запозданием, он стал доказывать самому себе, а заодно и всему миру, что является достойным продолжателем боевых традиций склочного рода Трумэнов.

Первой жертвой новой американской политики стал министр иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов. По поручению Сталина он приехал в Вашингтон для встречи с новым президентом Америки и встретил там «горячий прием».

Привыкший к разговору, в котором обе стороны искали разумный компромисс своих интересов, Молотов был буквально раздавлен той лавиной грубости и хамства, что обрушилась на его голову в Овальном кабинете.

Подобно тяжелому асфальтному катку, Гарри буквально расплющил советского министра, опешившего от столь неожиданного обращения. Встав у стола как у трибуны, Трумэн громким и безапелляционным тоном, стал указывать Молотову, как отныне должен вести себя Советский Союз, чтобы и дальше иметь возможность быть союзником и деловым партнером великих Соединенных Штатов Америки.

Когда же изумленный Молотов наконец-то пришел в себя и попытался перевести яростный монолог президента в ложе конструктивного диалога, Трумэн остался глух к его словам, продолжая упрямо гнуть свою линию.

Таковы новые правила политики между нашими странами, господин Молотов. И если они не устраивают вас и ваше правительство, то вы можете смело идти на все четыре стороны. Так и передайте маршалу Сталину! — властно изрек Трумэн, с огромным удовольствием отмечая, как нервно дрогнул кадык у советского наркома, а его лицо залилось пунцовой краской гнева.

— Со мной никогда в жизни не говорили в подобном тоне, господин президент — начал было говорить Молотов, но Трумэн моментально его оборвал.

— С вами говорят тем тоном, который вы заслужили своими действиями!! Делайте все что, вы обязаны делать по своим обязательствам перед Соединенными Штатами и тогда, с вами не будут говорить в подобном тоне! У меня всё, господин Молотов. Я вас больше не задерживаю!

После таких слов, русский посланник пробкой вылетел из кабинета президента, чем ещё больше развеселил нового обитателя Белого дома.

— Я славно отколотил его, Бирнс! Я задал ему достойную трепку, нанеся славную «двойку» в челюсть! — восторженно вещал Трумэн новому госсекретарю, радостно потирая от возбуждения руки. Он почти физически ощущал силу своего ментального удара по лицу советского министра, и это ещё больше будоражило и заводило его.

Да и как было не радоваться? Ведь господин президент славно бился за священные интересы своей страны и её демократические принципы. И сегодня, он наконец-то смог с полным правом поставить в графе важных дел заветное «исполнено», доказав хорошим делом, что он не «девчонка»!

Опытный и прожженный политикан Бирнс, видя щенячью радость своего друга и патрона, щедро отвел на его триумф ровно пятнадцать минут чистого времени. Больше, как говорили врачи и политики, было вредно радоваться, как личного здоровья, так и для общего дела.

Бирнс искренне поддакивал и соглашался с президентом, называя его манеру общения с русским посланником единственно верной и наиболее полезной для Америки. А по истечению отведенного времени, любезно пояснил хорошему американскому парню Гарри, что Молотов, по своей сути всего лишь тень грозного Сталина, его говорящий конверт.

Охваченный эйфорией от одержанной победы, Трумэн моментально загорелся желанием как можно скорее и качественнее надрать зад и самому дяде Джо, который по клятвенному заверению госсекретаря, только и делал, что постоянно обманывал его доверчивого предшественника. Поэтому, на встречу трех лидеров в Потсдаме Трумэн решил прибыть во все оружии и публично указать кровавому русскому диктатору его истинное место в Большой истории.

Желание нанести усатому азиату стремительный апперкот и отправить его в нокаут, стало своеобразной идеей фикс, которая с каждым днем все сильнее и сильнее охватывала душу американского президента. Простодушно слушая нашептывания хороших парней — Бирнса, Гарримана и Гровса, Трумэн с увлечением строил планы по обузданию аппетитов советского лидера в Европе и Азии.

И тут как нельзя, кстати, стало известие от ученых, что они смогут произвести долгожданное испытание сверхбомбы в средине июля. Узнав об этом, Трумэн приложил массу усилий, чтобы передвинуть начало мирной конференции с начала июля на самый конец месяца. Дядю Джо ждал весьма болезненный сюрприз в незащищенную челюсть.