Тоби выгнула бровь и уперла руки в бока.
— Я обещаю все объяснить, когда вернусь от адвоката с патентом.
Она, казалось, хотела что-то сказать, но сдержалась. Клей не испытывал такого смущения с тех пор, как в детстве, играя в школьном спектакле, забыл свои реплики.
— Послушай, — сказала она наконец. — Если ты хочешь отвязаться от меня, то так и скажи, я не сломаюсь. Я просто соберу свои вещички и уйду. Извини, если доставила тебе много хлопот.
— Что? Подожди! Куда это ты пойдешь?
— Домой.
— Тоби, дай мне время.
Глаза ее вспыхнули жарким огнем.
— Дать тебе время! И что это должно значить? Я потратила целый уикенд, помогая тебе с племянницей, а у тебя нет времени даже поговорить со мной. Хуже — ты сознательно обманываешь меня.
— Дорогая...
— Никакая я тебе не «дорогая». Мы слишком мало знаем друг друга для такого обращения.
— То, что ты не знаешь о моем прошлом, не значит, что мы мало знаем друг друга.
— Наши отношения не могут продолжаться, пока ты что-то от меня скрываешь.
— Ничего я не скрываю, — пытался протестовать Клей, зная, что это неправда и он должен что-то сказать Тоби. Сейчас. Что угодно, только бы она не ушла. Но он боялся потерять ее. Или, что еще хуже, был в ужасе от мысли, что она полюбит богатого Клея Бартона и забудет о том заурядном парне, каким по существу он является. Всю жизнь он восставал против того, что ценило его семейство. Он ненавидел частные школы, эксклюзивные загородные клубы и предметы роскоши, которыми так дорожили остальные члены семьи.
Он хотел изобретать полезные вещи и заслужить уважение своим талантом, а не деньгами родителей.
— Я полагала, что мы до чего-то договорились. По-видимому я ошиблась, — проговорила Тоби.
— Пожалуйста, дай мне только сорок восемь часов!
— Хорошо, — согласилась Тоби. — Сорок восемь часов. Но если ко вторнику вечером у тебя не будет объяснений, между нами все кончено. Устраивает?
Отсрочка! Она согласилась подождать. Теперь ему надо только запатентовать рециклер, и у него будет что предложить ей: то, чего он добился своими руками, а не семейным богатством. То, что поможет человечеству.
— Идет, доктор Эвери.
В понедельник утром Клей направил свою старенькую машину по шоссе в Даллас. Он должен был сосредоточиться на своем изобретении, а вместо этого не переставая думал о Тоби. Он не понимал ее. То она казалась холодной, как огуречный салат, то настолько горячей, что он боялся обжечься от одного только прикосновения к ней.
Женщины. Он никогда не мог в них разобраться. Законы механики здесь не помогали. Он знает, что Тоби влечет к нему. Черт, «влечет» — не то слово. Искры, которые между ними вспыхивают, могли бы расплавить скалу. Но в решающие моменты Тоби вдруг уходит в себя. А главное — она весьма сомневается в его способности содержать семью.
В каком-то смысле она воспринимает его как своего никчемного отца. Очевидно, Тоби все еще не до конца свела счеты со своим покойным родителем. Вероятно, надо бы уже сейчас сказать ей, что у него миллионное состояние. Это успокоило бы ее, рассеяло сомнения и позволило бы спокойно любить его. Но если он скажет ей о своем состоянии, он никогда не будет уверен, что она любит его самого, а не его деньги.
При этой мысли Клей вздрогнул. Он уже попадался в эту ловушку. Несколько лет назад его сердце было разбито подлой женщиной, которую интересовали только деньги его семейства. Позже у Клея были связи, но он никого не допускал до своего сердца.
До сих пор.
До Тоби Эвери.
Последние дни, проведенные с Тоби и Молли, расшевелили что-то в глубине его души и пробудили отцовский инстинкт, о котором он и не догадывался. Клей и сам был удивлен тем, как естественно и легко он справлялся с отцовскими обязанностями.
Вместе с Тоби они оказались потрясающей командой.
Да, за последнюю неделю он узнал многое, как о себе, так и о ней.
Эта женщина завладела его помыслами. Он с удивлением понял, как много она для него значит...
У него даже сердце забилось чаще. Как только он запатентует рециклер, он попросит доктора Тоби Эвери стать его женой.
Тоби весь день была рассеянна, это заметила Лилли и даже некоторые пациенты. Ей никак не удавалось отделаться от мыслей о Клее.
Вчера он вытолкал ее, как чумную. В чем дело? Головокружительные ощущения испарились с прибытием родни и последовавшим отъездом Молли. Может быть, она была нужна Клею только как суррогатная мама для его племянницы? А вдруг все эти поцелуи для него лишь приятное развлечение, а она сама ничего не значит? А потом ее осенило: он отдалился от нее после того, как она стала настойчиво копаться в его прошлом? Почему? Он что-то скрывает? У него есть подружка, которую он где-то прячет? Или у него темное прошлое?
Хорошо, что у нее хватило ума не уступить низменным инстинктам и не вступить с ним в связь. Но все равно больно. Каким-то образом Клею Бартону удалось пробить ее оборону и прокрасться к ней в сердце.
К пяти часам Тоби была на грани нервного срыва, пытаясь угадать, что все-таки чувствует к ней этот Бартон. Сила собственных чувств испугала ее. Как она могла это допустить? Она обещала себе, что никогда не полюбит мечтателя вроде своего отца, и вот, надо же, как раз так и случилось. В четверть шестого она приняла последнего посетителя и прошла в офис за сумочкой и курткой. В дверь постучали.
— Войдите.
— Привет, милая, — приветствовала ее мать.
— Мама!
Печаль была сразу забыта. Тоби бросилась навстречу матери и крепко обняла ее.
— Я так рада встретиться с тобой, — проговорила Стелла.
Тоби отступила назад и оглядела мать. На ней был новый, только что сшитый у модельера костюм, а на лице сияла улыбка.
— У тебя прекрасный вид, — воскликнула Тоби.
— У меня потрясающие новости. Давай вместе пообедаем, и я кое-что тебе расскажу.
— Разумеется.
Спустя несколько минут они вошли в итальянский ресторан, и Стелла Эвери заказала уединенный столик.
— Ну вот, здесь мы сможем поговорить, — прошептала Стелла, сжимая в руках какой-то голубой конверт.
Как только официант усадил их и принял заказ, мать положила руки на стол и улыбнулась.
— Соберись с духом, милая.
— Судя по тому, что ты улыбаешься, новости приятные.
Стелла открыла конверт и вынула какие-то документы.
Тоби нахмурилась и бегло просмотрела бумаги.
— «Сокровища, обнаруженные на корабле «Калипсо», затонувшем у берега Бразилии в 1778 году...» — прочитала вслух Тоби.