— Одна из тетушек Якоба страдала по мехам. Ее коробка набита изъеденными молью кусками. Вот и эта старая кошка…
Георгия едва не рассмеялась.
— Мама, я похожа на старую кошку?
— Скорее на хвост, который носила Вилла, — сказала Кейт абсолютно спокойным голосом.
— В самом деле, — лениво отозвалась Эбба. — Она, вероятно, оставила его, а служанка по ошибке положила в коробку. Почему вы так смотрите, Грейс? Я что-то не так сказала?
Как она смотрит? Неотрывно, потому что вдруг вспомнила рассказ фру Линдстром, в чем Вилла убегала с возлюбленным. Пятнистая меховая шляпа, мех вокруг шеи… И вдруг этот мех оказался на чердаке ван Стерпов. Если, конечно, это тот самый мех… Грейс вполне владела собой и голосом.
— Я удивлена, потому что моя хозяйка сказала, что на Вилле был леопардовый мех в тот день, когда она сбежала с возлюбленным.
— На свадьбу, — упорствовала Эбба, — даже Вилла не могла надеть этот старый драный хвост.
Она говорила так естественно. Все, обсуждая Виллу, казались естественными.
Хотя Эбба категорически не допускала такую мысль, но Вилла, должно быть, посещала ее дом совсем недавно.
Грейс показала на Георгию.
— Если мех Виллы, то я его возьму.
— Возьмите, если хотите.
Эбба пожала плечами и сдержанно улыбнулась.
— Надеюсь, призрак тетушки Якоба не будет в претензии.
— Думаю, что нет. Я отдам мех Вилле, как только она появится.
С минуту все молчали. Потом Кейт проговорила, будто в пространство:
— Георгия! Александр! Снимите все это старье. Прошу прощения, Эбба, но мне кажется, вместе с чужой одеждой что-то чужое пробирается в меня.
Мужчины вернулись сразу же, как стемнело. Их брюки и сапоги были забрызганы грязью, они выглядели уставшими, особенно Питер, его лицо снова обрело нездоровый желтый цвет.
— Неудачно, — сообщил Якоб.
— Пусто? — Казалось, Эбба разочарована. Ее странные глаза блеснули. Похоже, она могла испытывать радость от вида туши лося, истекающего кровью.
— Только следы, — сказал Свен. Он упал в кресло, не обращая внимания на грязную одежду. Питер прошел осторожно и сказал, что им пора ехать. Где дети? Не могла бы Кейт одеть их поскорее?
Грейс приняла внезапное решение.
— Эбба, вы не возражаете, если я уеду вместе с Питером и не останусь до утра?
Ее не беспокоила собственная бестактность. Внезапно она почувствовала к Эббе такое сильное недоверие, что ей захотелось немедленно увидеть Польсона и рассказать ему все, что случилось.
— Ради Бога, Грейс. Хотя и очень жаль, что вы пробыли у нас так недолго.
Прежде чем она еще что-то добавила, зазвонил телефон, и она сняла трубку.
В молодости она, наверно, была хорошей актрисой. Да, актерство — ее профессия. Но все равно Грейс заметила, как слегка подрагивала шея на фоне воротника, как крепко рука сжимала трубку.
— Что?! Но это невозможно! Нет, я не могу говорить сейчас. У меня гости. Мужчины только что вернулись с охоты. Позвони чуть позже и расскажи все в деталях.
Она со стуком положила трубку и мягко повернулась к гостям, извинилась с легкой улыбкой.
— Я не могу отягощать всех скучными домашними проблемами. Якоб, ты налил всем выпить?
Кто это? Густав, который занят таинственной работой? Должно быть, очень важное дело, если она едва не теряет самообладание. Ее беспокойство связано с кем-то еще. Грейс заметила, что комната погрузилась в тишину.
Затем Питер громко сказал:
— Уже темно, Кейт, позови детей. Надо ехать. Мы вас подвезем, Грейс, но будьте готовы через десять минут.
Питер вел машину слишком быстро, он просто летел в Стокгольм. Кейт нервничала, напряженно сидя рядом с ним, иногда поворачивалась и смотрела на него. Грейс, сидя на заднем сиденье, обхватила детей, скорость возбуждала ее, и она радовалась, что очень скоро будет дома. Может, есть новости от Виллы. Наконец, там Польсон.
— Я думаю, Эбба чем-то расстроена, — сказала Грейс на повороте.
— Я не хотела бы дурно говорить о ней, — сказала Кейт, — но она пугает меня. Как понравился уик-энд, Грейс?
— Мне понравилась Сигтуна. Прелестное место.
— Ужасное место, — сказал Питер.
Кейт удивленно посмотрела на него.
— А я думала, тебе там нравится. Ты всегда стремился туда летом.
— Но сейчас зима, и я никуда не хочу. Теперь мы долго будем дома.
Кейт пожала плечами.
— Бог мой, какой ты чувствительный. У тебя наверняка снова температура. Не надо было тебе выходить из дома.
Чтобы сменить тему, Грейс сказала:
— Не странно ли, что мех Виллы оказался там? Пожалуй, я согласна с Эббой. Он ужасный.
— Мех Виллы? — спросил Питер. — Где?
— В коробке со старой одеждой, на чердаке, — ответила Кейт. — Вилла, наверно, оставила, она всегда разбрасывала вещи.
Питер задумчиво проговорил:
— Тогда вечером она была в чем-то тесном, на застежках, — вспомнил он. — Не помнишь? Мы подвозили ее домой.
— На ней был мех? Но разве это было не лето?
— Позднее лето. Прохладно. В тот день мы все немного повеселились. Я бы не усидел за рулем, если бы не моя дипломатическая неприкосновенность.
— Но я не понимаю, — сказала Грейс, — фру Линдстром говорит, что на Вилле был мех в день ее исчезновения.
— А что еще говорит эта старушенция? — спросил Питер без особого интереса.
— Я понимаю, — кивнула Грейс. — Был на Вилле мех или его не было, это уже всем надоело.
— Очень точно. Еще как точно!
Они молчали на протяжении нескольких миль. Лес и опустевшие поля мелькали за окнами машины, а городские огни становились все ярче. Александр привалился к Грейс, он почти спал.
— Я рад, что лось не попался, — пробормотал он.
Глава 11
— Уже вернулись, фрекен Эшертон! Надеюсь, вы лучше провели время, чем бедный капитан Моргенсон. Ему не повезло — его груз задерживается, а он хотел отплыть завтра. У него проблема на товарном причале. — Руки фру Линдстром летали, будто она играла в драме.
— Да, я хорошо провела время. Все в порядке?
Фру Линдстром всплеснула руками, вдруг вспомнив что-то важное.
— Все прекрасно, фрекен Эшертон. И вы это сами поймете, когда подниметесь.
Грейс поднялась по лестнице. Вилла? Про нее она думала неотступно.
Открыв дверь, Грейс сразу поняла, что в квартире кто-то побывал. Что переменилось? На первый взгляд ничего. Все в порядке, так же, как она оставила. Кровать застелена. Но нет! На птичьей клетке в углу покрывало, а под покрывалом на насесте сидит желтая канарейка.
Грейс сорвала покрывало и понеслась к двери Польсона. Дверь открылась, он стоял на пороге — большой, солидный, приятный, густые брови над спокойными глазами. Обхватив его шею обеими руками, она, как ребенок, повисла на нем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});