на меня из-под ресниц. И не верит. Но молчит.
— Хорошо. Мне он тоже не очень понравился. Такой…ммм… сухой что ли.
Лисичка начинает отступать назад, забирая тепло своего тела с собой, и мне это совсем не нравится. Перехватываю за запястья и не позволяю отстраниться дальше десяти сантиметров.
— И так с Маратом разобрались, а что насчет имени дочери? — направляю жену на путь истинный.
— Мама всегда мечтала о Леночке. Вот…
— Елена Андреевна звучит вполне хорошо. Ну и славно. Как Чупа проснётся, порадуем её нормальным именем.
— А Чупа мне теперь тоже нравится, — признаётся жена.
Азалия улыбается, и у меня снова клинит где-то в груди от этой её улыбки в полнеба.
— Думаю, никто не будет против, если дома мы её будем звать Чупсиной. Договорились?
Она кивает в знак согласия, а я радуюсь, что советы моего психолога всё-таки оказались верными и дали вполне положительные результаты. Наталья Борисовна регулярно, раз в три месяца, промывает мне мозги, завершая нашу беседу всегда одинаково.
— Андрей, будь проще и мир к тебе потянется. С людьми иногда надо разговаривать, а не только бить им рожи.
И, кажется, теперь я нашёл золотую середину между битьём и беседами, надо чаще эти процессы совмещать и чередовать.
Ну всё! Завтра домой и там, я надеюсь, между нами всё совсем наладится.
Глава 27
Азалия
Как выяснилось, раньше моя жизнь текла со скоростью жизни ленивцев, что переваривают обед до девяносто часов, передвигаются по деревьям по три метра в минуту и один раз в неделю спускаются с дерева в туалет, тоже не особо торопясь.
Теперь же я мчусь как гепард на все сто десять километров в час с разгоном за три секунды — просто крутой гоночной болид с хвостом и лапами.
И вроде бы мне, скромной мышке-библиотекарю, такое должно быть не по вкусу, но неожиданно я понимаю, что получаю от этого особое удовольствие.
— Лисичка, не спи сейчас. Поспишь в самолёте. Я сейчас схожу за рекомендациями для дочери и рванём в аэропорт, — Андрей заглянул в нашу палату и снова исчез.
Вот он мой источник энергии. Царёв словно и не человек. Не спит, не ест, но его запас выносливости настолько велик, что даже становится страшно. Главное, чтобы не сорвался.
Тоже подрываюсь с постели, чтобы завершить последние приготовления перед выпиской. Леночка уже сытая и в новом платье спит в кроватке. Я же в брючном костюме из лёгкой ткани и удобных босоножках тоже готова к выходу в свет.
Вроде бы всё готово, как вспоминаю, что забыла запасную бутылочку и соску в кабинете, где малышка лежала под лампами, чтобы уменьшить проявления небольшой желтушки, что подметил неонатолог сегодня утром.
Тороплюсь в коридор, пока доча спит, чтобы всё забрать, но тихий женский смех и завистливые вдохи из соседнего фойе меня тормозят. Тихо подхожу, скрываясь за углом и большой кадкой с огромным папоротником. Спрашивается зачем⁈ Да кто бы знал!
— Вот же мужик! И зачем такому жениться, если он может менять девушек три раза на день? Не понимаю. Ведь всё равно его не удержать от таких соблазнов.
Приглядываюсь к беседующим, в которых опознаю медицинских сестёр клиники, а объектом их интереса является мой муж.
— Смотри, какая красотка и как она на нём виснет, — комментирует вторая, и я сильнее впиваюсь плечом в стену, чтобы получше разглядеть увиденное ими.
Андрей стоит в холле с какой-то шикарной блондинкой в плотно обтягивающем её «четвёрку» топе и коротких шортах, что лишь подчеркивали длину её километровых ног. Она заразительно улыбалась и кокетливо водила наманикюренным пальчиком по бинтам раненой руки Царёва.
— Могу поспорить, что наш чемпион трахнет своего нового менеджера в первую неделю её работы, — снова завистливо цедит первая девчонка, что выступила против женитьбы боксёра. — О чём только думала эта рыжая девица, женив его на себе, да ещё и с чужим ребенком? Можно подумать, кругом все идиоты и не понимают от кого она нагуляла свою дочь.
В груди словно бульдозером разворотило. Даже, когда узнала о предательстве Адама, и то так плохо не было. Ведь я давно где-то в подсознании понимала, что Шайберг не совсем мой. А с Андреем… всё как-то иначе — острее, ближе, больнее.
Прежде чем пойти, куда изначально направлялась, бросаю последний взгляд на воркующую рядом с Царёвым девушку, сожалея, что не вижу лица мужа. Наверное, там плотоядная ухмылочка и блеск охотника в глазах. В отличии от неё, я для него добычей никогда не была — сама пришла, в постель легла и никаких претензий не предъявляла. Если вычесть мою регулярную рвоту, то почти идеальная овечка.
Стало обидно за себя, за жизнь. Ведь такому меня не учили: предательство, тирания, ненависть.
Забрала из кабинета вещи дочери на автопилоте и едва успела спрятать их в сумку, как в палате появился муж.
— Азалия, всё готово. Уже можно выдвигать. Регина сказала, что нас ждёт пресса, так что придётся потерпеть внимание толпы и их попытки засунуть свои микрофоны нам в задницы через рот.
— Регина — это? — стараюсь спросить спокойно, но голос как назло вибрирует.
— Это мой новый менеджер. В самолёте пообщаетесь. Её Андреич притащил, сам я тоже не в курсе, — не замечая моего желания умереть или убить, Андрей возится сначала с чемоданами, а потом переключается на Леночку.
— Чупик, нам пора. Надеюсь, перелёты тебе понравится, ибо летать придётся часто.
— Не факт, — срываюсь я, намекая, что вскоре место Чупика займёт Регинушка.
— Предлагаешь колесить по стране на машине? — с сомнением в голосе уточняет Царёв, впервые проявляя чудеса мужской тупости.
Раздражение и злость на этого породистого самца таранят мой мозг, требуя хоть какой-то сатисфакции.
— Предлагаю оставлять нас дома, — выдыхаю я, и подхватив из вредности самый большой чемодан, качу его за собой из палаты.
Чем подальше от чемпиона, тем целее он же!
Дальше больше: пресса, лучезарная Регина и моё желание заблевать весь мир. Спасает ситуацию Леночка, требуя от меня свою порцию внимания, и конечно, еды.
С Царёвым и его новой кобылкой принципиально не разговариваю ни по дороге в аэропорт, ни на борту чартерного рейса. Сдались они мне оба.
Вначале Андрей пытался вести беседы, но, слава богу, быстро сдался, и к концу перелёта слышно было только его не в меру говорливую помощницу.
Дома я тоже продолжила бойкот, решая не лезть в личную жизнь мужа.
И в голове-то я вроде решила, но в душе грызут сомнения. Желание прекратить этот детский сад имеется, но едва вижу Андрея, как меня сразу перемыкает ревность-подлянка.